Думаю, что ни один человек, прочитав, что он мягок и вкрадчив, не поспешит ответить. Я ничего не сказал, хотя мы дошли до конца ее записей, а Вики лишь что-то промямлила.

– Да, – вздохнула Сара Парнхэм. – Полчаса назад я понимала, что мне недостает опыта, чтобы составить что-то толковое. Уверена – это вопрос практики. Теперь вы посоветуете порвать этот список и не показывать его той женщине-детективу?

– Нет, отнюдь, – ответила Вики. – Я бы не стала рвать его, иначе вы окажетесь в моем положении – «человека, уничтожившего важные бумаги». Мисс Парнхэм, на самом деле я не могу понять, почему вы написали все те последние страницы, про мотивы и прочее обитателей Меривезера. Мы с дядей убеждены – это был кто-то из посторонних – какой-нибудь враг Тони, пришедший вместе с ним, а может быть, раньше или позже, и застреливший Тони, пока мы с дядей ставили машину в гараж. То есть, конечно, если Тони не совершил самоубийство…

Ходивший туда-сюда Пол Кизи остановился и впился в нас взглядом.

– Тони не убивал себя, – сказал он. – Я знал Тони. Но вы правы в том, что стрелял кто-то из посторонних. Вот если бы мы нашли способ связаться с его семьей или старыми друзьями...

– Ты имеешь в виду, что ничего не знаешь ни о родственниках Тони, ни о том, как с ними связаться? – спросил появившийся в дверях Освальд Флип.

– Да, это именно то, что я имею в виду! Флип, что с тобой? Ты ведешь себя так, словно это новость для тебя!

– Да, – мягко ответил Освальд. – Я предполагал, что утром полиция нашла адреса. Также я думаю, что если дать объявление в газеты его родного города, то отыщется кто-нибудь, кто поможет связаться с его семьей.

– Прекрасно! – усмехнулся Пол. – Если бы мы знали название этого города или хотя бы штата!

– Он родился в Луизиане, – заметил Освальд. – В городке под названием Байю-Вудс. Или это был Байю-Гров? Все записано в его астрологической карточке. Вики, помнишь?

– Ну, конечно, его карточка! – воскликнула Вики. – Ну, как же я могла забыть о ней? Нет, я не помню названия, но я сейчас сбегаю за карточкой. Нет, Пол. Я все равно собиралась наверх.

Когда она ушла, Освальд присоединился к Саре Парнхэм, которая кормила аквариумных рыбок, а я принялся, подобно Полу, ходить взад-вперед. Когда я дошел до дверного проема, то увидел, что в столовой Дот и Орилла накрывают на стол. Подозреваю, что миссис Бейли была на кухне, а Эвадна, вне всякого сомнения, отправилась наверх – принарядиться к обеду. Пол никак не мог сменить пластинку, так что вскоре я оставил его и сел возле камина – смотрел на обугленные дрова, слушал завывания ветра и шелест дождя. Потом ко мне подошел Освальд и тихо сказал:

– Вам не кажется, что Вики слишком задержалась? Она обидится, если я поднимусь? Или, может, вы?

Стыдно признаться, но я посчитал его беспокойство дерзостью. Но, к счастью, прежде чем я подыскал ответ, в дверном проеме появилась Вики.

– Я не могу найти ее, – сказала она. – Я оставила ее на столе у себя в комнате. Но ее нет ни там, ни где-либо еще. Я все обыскала. Должно быть, кто-то взял ее.

Я посмотрел на нее и сразу же понял, что она говорит правду[57] – то есть она и в самом деле не уничтожила и не спрятала карточку.

– Не может быть! – возразил Пол Кизи. – В доме нет никого, кроме всех нас. Вики, ты, должно быть, не заметила ее. Я хочу сказать, зачем кому-то из нас…

Он не окончил фразу, но Сара Парнхэм ответила ему:

– Нам, конечно, незачем. Все мы чувствуем необходимость связаться с семьей мистера Шарвана. Но говоря, что в доме больше никого не было, ты ошибаешься. Здесь были те несносные полицейские, и они были повсюду.

– Да, – признал Пол. – Но зачем им забирать астрологическую карточку? Они могли бы переписать данные. Какой им с нее прок?

– Тот же, что и для нас – все те же данные, – ответила Сара, и все мы согласились с ней.

– Вот только Освальд вернул мне карточки после того, как полицейские покинули дом, – сказала мне Вики, когда мы смогли уединиться на промокшем от дождя крыльце. – Я оставила их на столе. Кэнди, ты не брал их?

– Не брал, – ответил я.

– Но… я не понимаю, – покачала она головой. – Как любила говорить бабушка Кроуиншенк…

Но тут дверь распахнулась, и Дот Бейли объявила нам, что обед подан.

После обеда, который стал очередной скорбной трапезой, Вики, к моему удивлению, сообщила, что возьмет свою машину, чтобы отвезти Пола Кизи на радио – ведь по воскресеньям он обязан там находиться с половины третьего и до половины седьмого. Ее планы подразумевали, что она прихватит и меня, и на обратном пути доставит меня в отель, чтобы я смог побриться и сменить одежду.

У подъездной дороги бесцельно слонялись двое полицейских мотоциклистов, но, едва свернув на дорогу, мы заметили, что один из них последовал за нами. Когда мы остановились у радиостанции, полицейский также остановился; когда мы снова тронулись, полицейский оставил Пола и последовал за нами через холмистую дорогу прямо до дверей отеля.

Вики подождала меня в вестибюле. Полицейский стоял с мотоциклом на обочине, и, по словам Вики, за те полчаса, что я отсутствовал, он не сводил с нее глаз. Она процитировала бабушку и пыталась говорить с легкостью, но я заметил, как туго натянуты ее нервы – она была близка и истерике. Я предложил прокатиться к океану, и она с радостью согласилась, так что мы поехали на запад, а за нами под проливным дождем следовал тот полицейский.

Вики снова заговорила об украденной карточке, а я рассказал ей о южном акценте Хелен Бейли, проявившемся, когда она была выведена из себя.

– Полагаю, – продолжил я, – есть вероятность того, что они с мистером Шарваном знали друг друга, когда жили на юге – ведь Освальд Флип говорит, что мистер Шарван родился в Луизиане.

– Да, – согласилась Вики. – Думаю, это возможно. Тони еще ребенком переехал на север, но он рассказывал, что после этого несколько раз возвращался в родные края. Кажется, он говорил, что жил там с 1914 года, то есть с начала войны и до того момента, когда мы вступили в нее. У него часто вырывались южные словечки, хотя он гордился, когда ему удавалось скрывать свой говор. Предположим, что Хелен и Тони знали друг друга по прошлой жизни, но почему она хочет помешать нам связаться с его семьей?

– У нее могут быть причины, но это не должно волновать нас. Нужно ли нам обсудить еще что-нибудь?

– Стоит ли? Или обговорим все еще раз – чтобы убедиться, что все в порядке?

– Мы должны придерживаться своего рассказа, а он довольно прост. Сейчас мне кажется, что лучше всего следовать твоему утреннему предложению – приложить все силы, чтобы стать невиновными в собственном сознании.

Если хотите, назовите это нелепостью, но в течении двадцати миль до побережья мы не ворошили прошлое.

Мы остановились, чтобы выпить чаю в кафе, стены которого были почти полностью покрыты цветами.[58] Угрюмый юноша-полицейский отказался, когда Вики пригласила его выпить с нами чаю. Он сел снаружи, среди отсыревших цветов, и, пока мы ужинали, наблюдал за нами через окно.

Выйдя из здания, мы прогулялись до края скалы, чтобы оттуда посмотреть на океан. Но вид беспокойных серых просторов, бросающих и вздымавших рваную пену и мрачный рев и грохот волн о камни, не придали нам ни сил, ни утешения. Так что мы развернулись и отправились домой, а за нами, под дождем, следовал полицейский.

– Бедный шпик, – заметила Вики, когда он наконец-то довел нас до подъездной дорожки и вернулся к своему напарнику, который все еще без дела вертелся у дома. – Мы доставили ему немало хлопот, и, боюсь, он простудился. И все зря, ведь самое глупое, что мы могли сделать – это сбежать. Разве не так?

– Так, – грубовато согласился я: в ее вопросе я расслышал тоскливую ноту и подумал о собственных скрытых чувствах.