Глубокая смута одолела мальчика. Он понял, какое бремя легло на его плечи. Понял, что был рожден лишь для мести и другого пути у него нету, да и не было никогда…

Мальчик тяжело прощался с Шибатой, ведь увидеть ее придется не скоро. Он долго шел по лесу, следуя за Ба́гуром. Это существо уже не казалось ему столько мерзким, ведь мать рассказала его историю. Она нашла детеныша волка. Мертвого. Обглоданного. Его загрызла сама волчица, посчитав, что волчонок слишком слаб. Шибата вдохнула в него жизнь, дав еще один шанс. Теперь мертвый зверь служит ей. Привязан к ней. Благодарен. Мортем выбрался из леса, посмотрел вслед Ба́гуру и направился в замок.

Как только он переступил черту Неверберга, к нему подбежали стражники. Схватив бастарда под руки, они потащили его в замок в покои короля Кродоса. Правитель сидел кресле около камина, перед ним стоял графин с вином и серебряный кубок. Король был пьян. Двери открылись, стражники оставили Мортема наедине с Кродосом.

– Как ты посмел покинуть замок, ускользнуть за пределы Неверберга? Ты понимаешь, что мог погибнуть в лесной чаще?

Мортем молчал.

– Где ты был всю ночь?

Тишина.

– Мортем Берингер, я спрашиваю последний раз – какого черта ты ослушался своего отца? – Кродос грохнул кулаком по столу.

Бастард не повел взглядом.

Король поднялся, слегка покачиваясь подошел к мальчику, и влепил ему хлесткую пощечину. Мортем не удержался на ногах и отлетел в стену. Сразу же поднялся и коснулся лица. На его пальцах остались капли крови. Черной крови. Кродос не заметил, развернулся и сел назад в свое кресло, налив полный кубок вина. Осушил залпом. Поморщился.

– Я устал от твоих выходок! Ты так и норовишь испортить отношения со всеми. Я долго терпел, но всему есть предел. Даже королевскому терпению! Сегодня свадьба Мицарель и, если ты посмеешь покинуть свою комнату и хоть как-то вмешаться в церемонию – я брошу тебя в псарню. Молгар расскажет, как следует себя вести. Я не позволю испортить самый важный день моей дочери! Ты меня понял?

Мортем молчал. Он резко развернулся, толкнул дверь и побежал вдоль узких коридоров в свою комнату. Сцепил зубы. Вспыхнул яростью. Из комнаты Мицарель доносился смех. Он остановился, прислонившись к стене ухом. Прислушался. Королева Элана сидела рядом с дочерью, расчесывала ее волосы, вплетая в них белые цветы. Девушка любовалась своим отражением в зеркале. Была взволнована.

– Мам, лорд Крайсер прекрасен, правда? А знаешь, он рассказывал о своем замке. Говорил – там есть большой сад, где цветут круглый год цветы, много фонтанов, в них вода живая. Понимаешь? Не замерзшая, а живая… Как же я хочу поскорей увидеть свой новый дом!

– Завтра, дочка, завтра… Осталась одна ночь в родном доме, и ты отправишься на южные земли Но́рблинга. Мне будет не хватать тебя, Мицарель. – Элана обняла девушку за плечи.

– Я буду приезжать. Обещаю. И вам с папой и Севериной всегда будут рады в Норблинге, но только не Мортему. Скажи отцу, чтобы он никогда не смел брать с собой бастарда. Иначе… иначе я прикажу Крайсеру отрубить голову этому мерзкому выродку.

Элана промолчала. Она поднялась, подошла к свадебному платью дочери, проведя рукой по атласной ткани.

– Одевай платье. Я пока отведу Северину в Красный зал и вернусь. Помогу тебе затянуть корсет.

– Да, мам…

Мортем, услышав, как королева открывает двери, спрятался. Подождал пока она скроется за углом. Затем без стука вошел в комнату Мицарель и плотно закрыл за собой дверь. Девушка одевала платье и думала, что к ней вошел отец.

– Папа, я так рада, что ты успел вернуться в город к церемонии. Посмотри, какое платье красивое … – она обернулась и замерла.

Мортем стоял у дверей и смотрел на нее глазами полными ненависти. Ядовито. Разъяренно. Как зверь смотрит на свою жертву.

– Ты?! Убирайся! Как ты посмел войти в мои покои? Пошел прочь, ублюдок! – кричала Мицарель.

Но он не ушел. Делал вид, что не слышит язвительных речей сестры. Молчал. Ему хотелось подойти, обхватить ее тонкую шею двумя руками и сжать, пока та не захрипит и не попросит о пощаде.

Но он сдерживался.

Из последних сил…

Мортем смотрел на белолицую, облюбленную дочь короля. Свою сестру. Ее лицо выражало отвращение к бастарду. Брезгливость. Как будто еще мгновение и ее вывернет наизнанку.

Но он не ушел.

Молчал.

Стиснув зубы.

Мальчик, пребывая в лихорадочном бреду, начал приближаться к Мицарель. Он бросил короткий взгляд на свое отражение в зеркале и увидел, как его глаза наполняются угольной чернотой, затянув всё глазное яблоко. Он не испугался, вспомнив слова матери: «Не бойся, если почувствуешь что-то странное, пугающее тебя. Прими это. Впусти сумеречную магию в свою душу».

И он впустил.

Он позволил магии пройти сквозь тело и коснуться сердца. Он чувствовал, как по его жилах течет черная кровь. Дымиться, словно кипящая смола. Слепой гнев сковал его тело. Он возжелал смерти своей сестры…

– Чего тебе надо?! Не приближайся ко мне! Что с твоим лицом? О, Господи! Мама! Мама! – орала девушка.

Внезапно, двери открылись. В комнату влетела королева Элана, подбежала к Мортему и, схватив его за плечи, отбросила в сторону. Затем осмотрела дочь, приложив ладони к ее лицу.

– С тобой всё хорошо, милая? Что он тебе сделал?

– Всё хорошо! Я… я не знаю, что ему нужно. Мама, его глаза… они были черные, как ночь. Я клянусь, мама! Посмотри сама. Мне стало так страшно, он словно обезумел и хотел меня убить. Где папа? Пусть уберет его с моей комнаты. – Мицарель кричала так громко, что Кродос прибежал на вопли.

– Что здесь происходит?! Какого черта вы подняли этот скулеж? А ты, – он посмотрел на Мортема, который лежал на полу, повернувшись лицом к стене, – я велел тебе не выходить из своей комнаты и не приближаться к Мицарель! – брызжа слюной, вопил Кродос.

– Мой король, он хотел причинить вред твоей дочери. Она говорит, что его глаза… они были странными. Он одержим. Колдовская кровь дает о себе знать! – причитала Элана, обнимая испуганную девушку.

– Повернись! – рявкнул король Мортему. – Я сказал повернись и посмотри мне в глаза, гаденыш!

Мальчик робко повернул голову. Его глаза были абсолютно естественны, как и ранее. Он перевел взгляд на Мицарель, та сразу же отвернулась, уткнувшись лицом в плечо матери и шептала ей на ухо. Тихо. Едва слышно: «Мама. Я клянусь. Его глаза, как ночное небо. Он зло…»

– Мое терпение иссякло, сын! Чтобы ты усвоил урок до конца – я сдержу свое слово! Стража!!!

Двое гвардейцев тут вбежали в покои Мицарель.

– Ваша милость! Что прикажете?!

– Отведите мой его сына в псарню. Бросьте в пустую клетку. Без воды и хлеба. И передайте смотрителю Молгару, что я велел не выпускать его. Я сам приду за ним.

– Да, мой король! – головы склонились.

Стража подхватила бастарда под руки и потащила через весь замок. Выйдя на улицу, они отпустили его и слегка подталкивая в спину, направляли в сторону псарни. Молгар еще издалека заметил гостей. Отложил тесак, которым он разделывал мясо, вытер руки об набедренный передник и пошел им навстречу.

– Смотрите, кто ко мне пожаловал. Мортем, я рад тебя видеть, мальчик! Ты ко мне давно не заходил.

– Король Кродос велел бросить бастарда в клетку и до его прихода не выпускать. Без воды и еды. Ты понял, смотритель?

– Я-то понял… а в чем провинился юноша? – он уставился на гвардейцев.

– Не твое дело, собачник. Делай, что велел король и не задавай лишних вопросов.

– Сколько злобы у вас. Прям изо рта вываливается… Смотрите не подавитесь. – шипя, ответил Молгар.

Мортем последовал за смотрителем. Когда замо́к на решетке щелкнул, бастард осмотрелся: вокруг валялось сено, собачье дерьмо, ржавые миски с объедками. Стоял тошнотворный запах тухлого мяса и ссанины. Он прикрыл нос рукавом и брезгливо сморщился.

– Знаю, ароматы тут, так сказать – скверные. Но раз король велел тебе провести время в моей компании, то придется привыкнуть. Располагайся, а мне нужно закончить с разделкой мяса.