– Я знал, рано или поздно это произойдет! Я сам привел в свой дом порождение дьявольское, о чем жалею и буду жалеть до конца своих дней! Ты видимо уже понял, что твоя грязная кровь бастарда лишь наполовину моя. Кто была та мерзкая чародейка? Скажи мне, ты ведь уже знаешь! У нее ты провел ночь, когда осмелился покинуть замок?

Мортем молчал. Едва мог стоять на ногах. Его глаза постепенно приобретали нормальный вид. Кожа светлела. Собаки, чувствуя, что мальчик слабеет, слегка растерялись. Поскуливали. Пятились назад.

– Я думаю, твоя мать – обычная шлюха, живущая в смрадной лачуге. Она питается гнилым мясом и мхом, варит колдовские зелья. Никчемная. Малосильная. Она возомнила себя чародейкой, одурманила мой разум и вовлекла в греховную связь. Ты – плод этих чар! Чем я только думал? Как посмел обесчестить свой род? Про́клятая магия! А ты, ведьмовское отродье, которому нет места среди людей. Я уничтожу тебя, твоих адских псов, а после доберусь до чародейки и узнаю, к какому роду принадлежит эта ведьма и что ей нужно от меня.

Мортем упал. Сила покинула его. Собаки в эту же секунду бросились прочь, оставив своего хозяина. Он не мог остановить их. Не мог приказать… Он лежал на холодном снегу и видел перед собой лицо матери. Как она гладит его по лицу, улыбается. «Мортем, сын мой… Ты слишком рано затеял войну. Сумеречные боги не слышат твоего зова. Они не придут на помощь… Но будь сильным! Я объявлюсь, когда наступит время».

Мортем потерял сознание. В эту же секунду к нему подбежали гвардейцы, схватили под руки и по велению короля потащили в подвал темницы. Бросив обессиленное тело мальчика в сырую камеру, они увешали ее пятью замками. Страже было велено нести охрану день и ночь. Не сводить глаз с Мортема.

Кродос обязан узнать, кем является мать бастарда. Ведь кровь обычной ведьмы не могла даровать мальчику такую силу. Он ненавидел себя. Проклинал тот день, когда переступил порог ее лачуги и позволил чародейке зачать это дитя… Он словно прозрел от долгого колдовского сна и осознал, что натворил. Но еще не поздно всё изменить, избавиться от выродка и его матери, очистить королевскую кровь от скверны. Вернуть свою честь. Честь короля севера Кродоса Берингера!

Утром следующего дня Мицарель покинула отцовский замок. Покинула Неверберг. Шоугарден. Она прощалась с севером без малейшего сожаления, готовясь к совсем другой жизни на южных землях. Северина, ее младшая сестра, тяжело переживала отъезд Мицарель, ведь была с ней очень близка. Девушка не выходила из своей комнаты. Не хотела ни с кем общаться. Королева Элана решила не беспокоить дочь и дать ей время свыкнуться с мыслью, что теперь ей придется жить в замке без сестры.

Кродос эту ночь не сомкнул глаз. Даже не проводил Мицарель. На пиршестве он не выпускал из рук кружку с вином, а перебравшись в свои покои, продолжил пьянствовать в одиночестве. Все попытки Эланы вывести Кродоса на разговор – были тщетными. Король слушал ее, подливал себе вино и молчал.

Утром, слегка протрезвев, он велел пригласить в свои покои архиепископа Умфрэя. Тот не заставил себя долго ждать, ведь не меньше короля был обеспокоен вчерашними событиями. Боясь, что молва о проклятом ребенке просочиться за пределы Шоугардена, Умфрэй решил действовать более убедительно.

– Благословен будет Ваш день, мой король! – архиепископ вошел в комнату.

– Ваше преосвященство! – кивнул Кродос.

В комнате повисла тишина. Слишком много произошло событий за вчерашний день. Радостные моменты перемешались с чередой мрачных событий. Король чувствовал свою вину перед церковью, своим народом и севером. И пусть он был одержим темной магией и странные голоса вселили в его душу желание иметь сына, но он мог противостоять искушению. По крайней мере, попробовать. Но не стал. За что корил себя. Бесславил. Запоздалое раскаяние все же пришло, но легче не стало.

Умфрэй молчал. Изрытое морщинами лицо старика, не выражало никаких эмоций. Он сидел, слегка сгорбившись, и смотрел в стену. В его взгляде застыл немой вопрос. Король ждал от него помощи, совета, готов был одобрить любое предложение архиепископа, лишь бы сбросить с души тяжелое бремя.

– Я полагаю, мой король, благоразумие вновь озарило Вас своим светом? – сняв с головы биретту, епископ начал разговор, откинувшись на спинку кресла.

– Здравомыслие всегда при мне, Ваше святейшество, но я не смог устоять перед искушением дьявола. Кому, как не Вам знать, на что способен он и его верные слуги. Хотя я не знаю каким богам служит та чародейка. Я склоняю голову. Кара настигнет меня за мои деяния…

– Король Кродос, Вам не кажется, что возмездие господнее давно переступило порог Вашего дома и дышит спину? Ждать бессмысленно, нужно принимать меры.

– Вы правы! Но мне нужен совет, Ваше преосвященство. Боюсь, мой разум не способен принять на сей час верное решение. Бастард принес на земли Шоугардена тьму. Где мне отыскать огонь, который избавит север от дьявольской мглы?

– Если бы Вы вняли моим словам тогда, когда рвали на себе одежды и уверяли церковь, что бастард – благословение, этого разговора сейчас бы не было. Но вы не в силах изменить последствия Ваших деяний. Как я могу помочь? Какой совет Вы ждете от церкви, мой король?

Кродос потупил взгляд. Размышлял. Не торопился с ответом.

– Если я отправлюсь в лесную чащу к чародейке, сожгу ее дом. А после казню бастарда публично – смогу ли очистить свою честь? Примет ли Бог такое покаяние? Или этого недостаточно?

– Боюсь, Ваша милость, что после свершения этих дел станет легче только вашим мыслям. Но душа по-прежнему будет метаться, как птица в клетке. Останется много вопросов. Прежде чем рубить головы и жечь место преступления – нужно узреть истину. Посмотреть вглубь событий.

– Но я и так вижу ясно… Чародейка желает власти и моей смерти, она опоила меня колдовскими зельями, я поддался искушению. Бастард – плод моего греха. Избавиться от него – значит избавиться от прегрешений. Не так ли?

– Вы знаете, почему лесная ведьма возжелала Вашей смерти? Ей не нравилось, что Вы охотитесь, убивая детей природы? Не думаю. Она сама приносит их в жертву для своих обрядов. Она завидует Вашей власти? Опять же – нет. Такие, как она не одержимы жаждой правления. Тогда где Вы перешли ей дорогу?

– Я в глаза эту чародейку не видел. Даже лачуги ее там не было. Вот чтоб мне провалиться. Годом ранее я бывал за болотом и не наблюдал там этой мерзкой хибары. Кто она – Бог его знает…

– Бог не знает, мой король! Но Мортем… бастард явно успел повидаться со своей матерью. И думаю, их встреча состоялась не так давно. Ведь рос он обычным мальчиком или Вы скрывали от церкви бесовские козни этого прихвостня?

– Нет, что Вы… Бастард немногословен, любопытен, но мне не приходилось уловить его на колдовстве.

– Ваша милость! Если бы Господь мог мне поведать истину, я бы открыл ее Вам. Но, увы… Ищите ответы у мальчика. Когда прольется тьма из его уст, мы сможем узреть корень зла. Узнать где было посеяно зерно сгущающейся тьмы.

– Он ничего не расскажет. Я уверен. Если Мортем в обычной беседе едва говорил со мной, то после этих событий из него и слова не вытянуть.

– Вам-то он может и не скажет ничего, но Великий инквизитор Ба́риор… Этот человек из мертвого извлечет правду.

– Бариор? – король вскочил с кресла. – Ваше святейшество, я всё понимаю, но Вам ведь известно, как я отношусь к этому ублюдку?

– Известно. Грехи его не записать в увесистый фолиант из тысячи кусков овечьей шкуры, но Бариору нет равных на всех землях. И пусть его руки по локоть в крови и не только невинной крови, но он единственный, кто развяжет язык бастарду.

– Черт бы его побрал! Пусть будет по-вашему, Ваше святейшество. Но и на Вашей совести. Я дам указ выпустить Бариора из узницы, но, когда он сделает свое дело – вернется назад в клетку. Я не позволю этому извергу будоражить северян. Мой народ, рожденный девственным снегом. Никакой магии здесь отродясь не было и нет. Вот только Мортем… Он принес тьму. Она пришла по его следам…