На корабле Летим! Туманною чертою Земля от глаз моих бежит. Под непривычною стопою Вскипая белою грядою, Стихия чуждая дрожит. Дрожит и сердце, грудь заныла; Напрасно моря даль светла, Душа в тот круг уже вступила, Когда невидимая сила Её неволей унесла. Ей будто чудится заране Тот день, когда без корабля Помчусь в воздушном океане И будет исчезать в тумане За мной родимая земля. 1856–1857 гг. Напрасно, дивная, смешавшися с толпою… Напрасно, дивная, смешавшися с толпою, Вдоль шумной улицы уныло я пойду; Судьба меня опять уж не сведёт с тобою, И ярких глаз твоих нигде я не найду. Ты раз явилась мне, как дивное виденье, Среди бесчисленных, бесчувственных людей, – Но быстры молодость, любовь, и наслажденье, И слава, и мечты, а ты ещё быстрей. Мне что-то новое сказали эти очи, И новой истиной невольно грудь полна, – Как будто на заре, подняв завесу ночи, Я вижу образы пленительного сна. Да, сладок был мой сон хоть на одно мгновенье! – Зато, невольною тоскою отягчён, Брожу один теперь и жду тебя, виденье, И ясно предо мной летает светлый сон. 1850 г. Не глумись над чёртом, смертный… Не глумись над чёртом, смертный, Краток жизни путь у нас, И проклятие навеки – Не пустой народный глас. Расплатись с долгами, смертный, Долог жизни путь у нас, И занять тебе придётся, Как ты делывал не раз. 2 июня 1888 г. Не тем, господь, могуч, непостижим… Не тем, Господь, могуч, непостижим Ты пред моим мятущимся сознаньем, Что в звёздный день твой светлый серафим Громадный шар зажёг над мирозданьем. И мертвецу с пылающим лицом Он повелел блюсти Твои законы, Всё пробуждать живительным лучом, Храня свой пыл столетий миллионы. Нет, Ты могуч, и мне непостижим Тем, что я сам, бессильный и мгновенный, Ношу в груди, как оный серафим, Огонь сильней и ярче всей Вселенной. Меж тем как я – добыча суеты, Игралище её непостоянства, – Во мне он вечен, вездесущ, как Ты, Ни времени не знает, ни пространства. 1879 г. Не говори, мой друг: «она меня забудет…» Не говори, мой друг: «Она меня забудет, Изменчив времени всемощного полёт; Измученной души напрасный жар пройдёт, И образ роковой преследовать не будет Очей задумчивых; свободней и смелей Вздохнёт младая грудь; замедленных речей Польётся снова ток блистательный и сладкой; Ланиты расцветут – и в зеркало украдкой Невольно станет взор с вопросом забегать, – Опять весна в груди – и счастие опять». Мой милый, не лелей прекрасного обмана: В душе мечтательной смертельна эта рана. Видал ли ты в лесах под тению дубов С винтовками в руках засевших шалунов, Когда с холмов крутых, окрестность оглашая, Несётся горячо согласных гончих стая, И, праздным юношам дриад жестоких дань, Уже из-за кустов выскакивает лань? Вот-вот и выстрелы – и в переливах дыма Ещё быстрее лань, как будто невредима, Проклятьем вопреки и хохоту стрелков, Уносится во мглу безбрежную лесов, – Но ловчий опытный уж на позыв победный К сомкнувшимся губам рожок подносит медный. 1854 г. Не плачь, моя душа: ведь сердцу не легко… Не плачь, моя душа: ведь сердцу не легко Смотреть, как борешься ты с лютою тоскою! Утешься, милая: хоть еду далеко, Но скоро возвращусь нежданною порою И снова под руку пойду гулять с тобою. В твои глаза с улыбкой погляжу, Вкруг стана обовью трепещущие руки И всё, и всё тебе подробно расскажу Про дни веселия, про дни несносной муки, Про злую грусть томительной разлуки, Про сны, что снились мне от милой далеко. Прощай – и, укрепясь смеющейся мечтою, Не плачь, моя душа: ведь сердцу не легко Смотреть, как борешься ты с лютою тоскою, Склонясь на локоток печальной головою! 1840 г. Не упрекай, что я смущаюсь… Не упрекай, что я смущаюсь, Что я минувшее принёс И пред тобою содрогаюсь Под дуновеньем прежних грёз. Те грёзы – жизнь их осудила – То прах давнишних алтарей; Но их победным возмутила Движеньем ты стопы своей. Уже мерцает свет, готовый Всё озарить, всему помочь, И, согреваясь жизнью новой, Росою счастья плачет ночь. 3 февраля 1891 г. Нет, я не изменил. до старости глубокой… Нет, я не изменил. До старости глубокой Я тот же преданный, я раб твоей любви, И старый яд цепей, отрадный и жестокой, Ещё горит в моей крови. Хоть память и твердит, что между нас могила, Хоть каждый день бреду томительно к другой, – Не в силах верить я, чтоб ты меня забыла, Когда ты здесь, передо мной. Мелькнёт ли красота иная на мгновенье, Мне чудится, вот-вот, тебя я узнаю; И нежности былой я слышу дуновенье, И, содрогаясь, я пою. 2 февраля 1887 г. |
