В пору любви, мечты, свободы… В пору любви, мечты, свободы, В мерцаньи розового дня Язык душевной непогоды Был непонятен для меня. Я забавлялся над словами, Что будто по душе иной Проходит злоба полосами, Как тень от тучи громовой. Настало время отрезвляться, И долг велел – в немой борьбе Навстречу людям улыбаться, А горе подавлять в себе. Я побеждал. В душе сокрыта, Беда спала… Но знал ли я, Как живуща, как ядовита Эдема старая змея! Находят дни, – с самим собою Бороться сердцу тяжело, И духа злобы над душою Я слышу тяжкое крыло. 1855 г. Заря прощается с землёю… Заря прощается с землёю, Ложится пар на дне долин, Смотрю на лес, покрытый мглою, И на огни его вершин. Как незаметно потухают Лучи и гаснут под конец! С какою негой в них купают Деревья пышный свой венец! И всё таинственней, безмерней Их тень растёт, растёт, как сон; Как тонко по заре вечерней Их легкий очерк вознесён! Как будто, чуя жизнь двойную И ей овеяны вдвойне, – И землю чувствуют родную, И в небо просятся оне. 1858 г. Учись у них – у дуба, у берёзы… Учись у них – у дуба, у берёзы. Кругом зима. Жестокая пора! Напрасные на них застыли слёзы, И треснула, сжимаяся, кора. Всё злей метель и с каждою минутой Сердито рвёт последние листы, И за сердце хватает холод лютый; Они стоят, молчат. Молчи и ты! Но верь весне. Её промчится гений, Опять теплом и жизнию дыша. Для ясных дней, для новых откровений Переболит скорбящая душа. 31 декабря 1883 г. Тихонько движется мой конь… Тихонько движется мой конь По вешним заводям лугов, И в этих заводях огонь Весенних светит облаков. И освежительный туман Встаёт с оттаявших полей. Заря, и счастье, и обман – Как сладки вы душе моей! Как нежно содрогнулась грудь Над этой тенью золотой! Как к этим призракам прильнуть Хочу мгновенною душой! 1862 г. Смерть
«Я жить хочу! – кричит он, дерзновенный. – Пускай обман! О, дайте мне обман!» И в мыслях нет, что это лёд мгновенный, А там, под ним, – бездонный океан. Бежать? Куда? Где правда, где ошибка? Опора где, чтоб руки к ней простерть? Что ни расцвет живой, что ни улыбка, – Уже под ними торжествует смерть. Слепцы напрасно ищут, где дорога, Доверясь чувств слепым поводырям; Но если жизнь – базар крикливый Бога, То только смерть – его бессмертный храм. 1878 г. Уж верба вся пушистая… Уж верба вся пушистая Раскинулась кругом; Опять весна душистая Повеяла крылом. Станицей тучки носятся, Тепло озарены, И в душу снова просятся Пленительные сны. Везде разнообразною Картиной занят взгляд, Шумит толпою праздною Народ, чему-то рад… Какой-то тайной жаждою Мечта распалена – И над душою каждою Проносится весна. 1844 г. Кукушка Пышные гнутся макушки, Млея в весеннем соку; Где-то вдали от опушки Будто бы слышно: «Ку-ку». Сердце! – вот утро – люби же Всё, чем жило на веку; Слышится ближе и ближе, Как золотое, – «Ку-ку». Или кто вспомнил утраты, Вешнюю вспомнил тоску? И раздаётся трикраты Ясно и томно: «Ку-ку» 17 мая 1886 г. Всплываю на простор сухого океана… Всплываю на простор сухого океана, И в зелени мой воз ныряет, как ладья, Среди зелёных трав и меж цветов скользя, Минуя острова кораллов из бурьяна. Уж сумрак – ни тропы не видно, ни кургана; Не озарит ли путь звезда, мне свет лия? Вдали там облако, зарницу ль вижу я? То светит Днестр: взошла лампада Аккермана. Как тихо! – Постоим. – Я слышу, стадо мчится: То журавли; зрачком их сокол не найдёт. Я слышу, мотылёк на травке шевелится И грудью скользкой уж по зелени ползёт. Такая тишь, что мог бы в слухе отразиться И зов с Литвы. Но нет, – никто не позовёт! 1854 г. |
