«Как бабочки, порхали наши губы…» Как бабочки, порхали наши губы По разряжённому пространству комнат. Когда и как – уже никто не вспомнит – Пространство загустело так сугубо, Что бабочки вдруг обратились в рыбок, Отяжелев и даже каменея, Сближения боясь… волны… но ею Все движимы, накрыты нимбом, глыбой, Помедля чуть на грани либо – либо, Слились, едва соприкоснулись, ибо Две капли – меж собою – и с её. И остальному разрешили всё. «Развёрнутые половины сердечные…» Если развернуть половины сердца – Посерёдке получится лира. Из давнего Развёрнутые половины сердечные. Лира – Пространство меж ними… раздвинутое без предела, Обвито исчадьем. И женские кольца всемирны Венчают, как эхо всего, что жило и хотело. Движенье ростка даже в почве и в ночи не слепо. Раздвоенной веткой ужалены разум и тело, Той веткою – лирой, что, грянув о землю, о небо, То молнией станет всея, то обнимкой ухвата С тобою в котле, только звуком и вспышкой зачатым. Дикарь И созвездье распалось, которому днесь Ты молился, дикарь, видя присно и оно. Но в груди, голове – всё звезда… только весть, Что сжигает всё тем, но иначе (как есть Бога звёздного части… вот только что здесь Вдруг распались… и жжения не перенесть), Луч донёс Лет спустя Световых миллионы. В безвоздушном пространстве то жженье давно, Ископаемое для Вселенной оно. «Я приду к тебе спустя так долго…» Я приду к тебе спустя так долго, Что уже… во сне, простом безбожно, Утекающей далёкой Волгой, У крутого бережка подножье. Ты войдёшь нагая в эти струи, Все излуки, все местечки тела Обойдёт вода, как поцелуи, Ты же втайне этого хотела. Улыбнёшься ты во сне украдкой Мысли, будто эти воды, талой: Или самой первою кроваткой Убаюканье волны предстало. Поутру, как в зеркало, нацелясь В сон да и всполошенные стаи (Вспоминая, что за драгоценность: Люлька – в дом… река ночей простая?..), Ты подумаешь: «Пойти бы в церковь, Только вот за что свечу поставить?» Излучина Жили-были Клыковы, Константин да Клавдия. Огород, печка, Спаленка, конечно. Вспоминали Клыковы, Константин да Клавдия: Соловьи, встречи, Поцелуй, конечно. Заплетались лыками Имена-колечки, Дерева, срубы, Голоса, губы. Счастье – горе мыкая… Тело – дождик – речка?.. Зеркала – сосуды, Доля беспробудных. И легли Клыковы, Клад ли ты, клад ли я? Камушки над речкой, Верою – колечком. «Взгляд отдёргивая, как… руку ли…»
Взгляд отдёргивая, как… руку ли, Уличённую в святотатстве, От лица, что, возможно, порукою Приглашения чуда на царство… В суедневного стайках и замети, Всё сетям оставляя их ловли, Воплотив свою лучшую заповедь, Сам Творец удалил её в слове. Отгорожено, чисто створами, Исповедано ль нерукотворное? Для суждения и недотрога… Лицо, глядя в которое, Хочется верить в Бога. Михаил Бондарев Бондарев Михаил Иванович родился в 1964 г. в Калуге. В 2000-м году окончил Литинститут (семинар Н. К. Старшинова, В. А. Кострова). Участник фестиваля поэзии и бардовской песни «Оскольская лира». Лауреат Международного конкурса детской и юношеской художественной и научно-популярной литературы имени А. Н. Толстого. Дипломант фестиваля искусств патриотического воспитания «За нас, за вас и за спецназ». Лауреат первого международного литературного фестиваля «Славянские традиции – 2009». Автор трёх поэтических книг: «Царство снеговиков», «Дай руку ветру», «Переулками Третьего Рима». Публиковался во многих региональных и центральных периодических изданиях. Член Союза писателей России. Вырвусь на русский простор Из социальных сетей Вырвусь на русский простор – Зимушки встретить гостей Из-за серебряных гор. Из виртуальных оков, Из электронных трясин Вырвусь я в царство снегов. Здравствуй, мороз-господин! Светлых я жду перемен. Снег, поддержи меня, друг! Сдамся на время я в плен Светлых метелей и вьюг. Голос Евразии На Казанскую мать занедужила И слегла до Михайлова дня. А потом засвистело, завьюжило, И накинулась хворь на меня. И пошла по земле катавасия: Дождь со снегом, пурга, гололёд. Я прислушался – это Евразия Свою зимнюю сказку поёт. Зазвенит, засвистит по-разбойничьи – И со страху собьёшься с пути. А потом вдруг вздохнёт по невольничьи Так, что муторно станет идти. То подхватит, затянет раздольную И взбодрит казаков и крестьян, А потом перейдёт на застольную, Чтобы всякий был весел и пьян. А со мною случилась оказия: Стихотворный отложен полёт, Но меня поддержала Евразия. Ты послушай, как лихо поёт! |
