Пришел день, когда врачи перестали смотреть в глаза Артуру с бесконечной скорбью. Ей становилось лучше и со дня на день она придет в себя.

В тот момент Артур пришел к нелегкому решению, что для её же безопасности будет лучше, если он исчезнет из её жизни. Подвергать её опасности снова, значит, риск снова её потерять. И тот следующий раз вполне может стать для неё последним.

А он этого не переживет.

В этот раз он будет грызть землю, но не позволит своей слабости и одержимости ею взять верх. Всё то время, что она жила без него, она была в безопасности, но стоило ему дважды оказаться рядом с ней, как он дважды чуть её не потерял.

И рисковать так снова он просто не имеет права. В следующий раз он может потерять и любимую женщину, и любимую и единственную дочь.

В нем заключается опасность для них, значит, он должен исчезнуть раз и навсегда.

— В смысле, мы уезжаем?! — брови Михаила Ильича взлетели вверх, когда Артур рассказал ему о своем решении. — Ты хочешь её бросить? Их?

— Я делаю это для их же безопасности, — нервно процедил Артур сквозь зубы и вдохнул сигаретный дым.

Мужчина привычно курили за зданием больницы. Раньше они делали это молча, кивая каким-то своим мыслями. Это первый раз за две недели, когда между ними завязался разговор.

— А с какого хрена ты, вдруг, решил, что без тебя они будут в абсолютной безопасности? — гнев Ильича начинал набирать обороты.

— Батя, он прав, — нарушил образовавшуюся тишину Дэн. — Первый раз она бежала лесом и её, чуть было, ни подстрелили. Сейчас второй раз и она без сознания с пулей в груди и сломанными ребрами. Третий раз для неё может стать последним.

— Девчонка закрыла тебя своей грудью! — наступал Ильич. — Готова была за тебя жизнь отдать, хотя имела полное право пустить ту пули тебе в лоб. И ты ее бросаешь? Одну, с ребенком на руках? Ты в своем уме?!

— Я её не бросаю, а оставляю жить в безопасности. Без меня. Без меня её жизни ничего не угрожает, — словно робот отчеканил Артур.

— А не поздно ли ты решил побыть благородным оленем? — не унимался мужчина. — Может, о ее безопасности следовало думать до того, как ты полез ей под юбку, а потом заявился в её доме спустя два года. Может, ещё тогда нужно было задуматься о возможных последствиях, зная, какое дерьмо у тебя за спиной?

— Не дави на него, — вклинился Дэн, видя, что отец разозлился не на шутку. — Это не наше дело. Он хочет как лучше.

— Как лучше? — горько усмехнулся Михаил Ильич и внимательно посмотрел в серые глаза, что, как и его, не видели сна уже две недели. — А ты хоть на секунду подумал, каково будет ей, когда она очнется, а тебя не окажется рядом? рядом не окажется того, ради спасения жизни которого, она приняла пулю на себя? Кажется, я понял, — покачал головой мужчина. — Ты ей мстишь, да? За то, что тогда очнулся один в палате, а она так и не пришла. Мстишь?

— Не неси хуйни, Ильич! — теперь и Артур начинал злиться. — Я принял решение и объяснил его смысл. Второй раз объяснять, не собираюсь. Я делаю это ради неё и дочери.

Михаил Ильич нервно запустил пальцы в волосы и прошелся из стороны в сторону, словно взвешивая следующие слова.

— У меня есть один единственный сын — Денис, — начал он тихо, внимательно глядя в глаза Артуру. — Ты знаешь, как я был против того, чтобы он работал в твоей охране. Но он готов в любой момент встать на твою защиту, рискуя своей задницей, в прямом смысле. Последние двадцать лет я живу с уверенностью в том, что у меня два сына. Второй мой сын — ты, Артур. И снова смотреть на то, как ты подыхаешь без Даши, я не смогу. Я уже не пацан. Мне вся эта Санта-барбара не всралась. Я не молод. Если вы два таких благородных оленя, что бросаете своих женщин одних с детьми на руках, считая, что это поступок достойный настоящих мужчин, то грош мне цена, как вашему отцу. Я умываю руки. Дальше без меня. В этом дерьме я не собираюсь принимать ни малейшего участия.

Михаил Ильич снял кобуру, достал из кармана брюк рацию и отдал всё это в руки Дэну.

Все трое мужчин молчали. Они не знали, что нужно говорить в данной ситуации. Да и стоит ли, вообще, что-то говорить после такого признания?

Не сказав больше ни слова, Михаил Ильич развернулся и покинул больничную парковку, не обернувшись. Он принял решение и менять его не собирался. Впервые за двадцать лет работы на семью Корман, он был столь многословен, но при этом как и всегда честен — снова он это не переживет.

Словно сквозь толщу мутной воды до сознания доносился монотонный, надоедливый писк. Свет резал глаза даже через закрытые веки. Сухость во рту была такой силы, что казалось, будто я спала с открытым ртом в пустыне. В то время как левая рука мерзла, правая была окутана теплом, и я явственно чувствовала, что кто-то нежно гладит мне пальцы, словно боясь потревожить.

Колоссальными усилиями повернула голову в сторону источника тепла и, стараясь не чувствовать дискомфорт, приоткрыла глаза.

Светлые волосы, погоны, на которых сверкали по одной звезде на каждом плече, и бездонные голубые глаза, что смотрели на меня с нескрываемым облегчением.

— Максим? — выдохнула я, чувствуя, как грудную клетку сдавило болью обиды.



— Доброе утро, соня, — произнес вкрадчиво Максим. — Ты нас всех здорово напугала.

— Пить, — прохрипела я, указывая взглядом на бутылку воды, что стояла на тумбочке близ кровати.

— Да, конечно, — спохватился мужчина и спешно поднялся с места. Открыл бутылку с водой, наполнил стакан и помог сделать пару глотков, придерживая меня за голову.

Прохладная жидкость подобно бальзаму прокатилась по пищеводу, от чего даже дышать стало легче.

— Полина? — спросила я, когда вновь уложила голову на подушку.

— С ней всё отлично, — улыбнулся Максим. — Она в окружении дюжины бородатых нянь-охранников. Можешь не волноваться. Могу её привести, если хочешь.

— Хочу, — ответила спокойно и прикрыла глаза от нахлынувшего головокружения и слабости. Сделав несколько глубоких вдохов, вновь заглянула в глаза Максиму. — Значит, ты полицейский?

— Майор полиции, — согласно кивнул он.

— Почему раньше не сказал?

— Не время было, — пожал он неопределенно плечами. — Это что-то поменяло бы?

— Нет, — покачала головой. — Думаю, нет.

Мужчина всё ещё держал меня за руку, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони.

Набрала в легкие побольше воздуха и решилась задать ещё один вопрос, ответ на который боялась услышать:

— Артур здесь?

— Он… — Максим на секунду осекся, отвел взгляд в сторону, а затем с некоторой сдержанностью продолжил. — Он ненадолго отошел. Телефонный звонок.

Его слова мало не были похожи на правду, но я сделал вид, что поверила. Хотя, смотреть ему прямо в глаза оказалось невыносимо, поэтому сделала вид, что занята разглядыванием палаты, в которой, впрочем, никаких достопримечательностей и не было. Разве что цветы — алые розы, что стояли большим букетом в одинокой напольной вазе близ входной двери.

— Меня переводят, — нарушил Макс тишину. — В другую область.

— Надолго?

— Пока на два года, — пожал он плечом. — По контракту.

— Когда уезжаешь? — задала я дежурный вопрос, а сама прожигала взглядом дверь, надеясь на то, что она вот-вот откроется и в палату войдет обладатель холодных серых глаз.

— Через два дня, — донесся до меня ответ Максима. — Он скоро вернется.

— Кто? — насупила я брови.

— Артур. Ты же его ждешь?

— Прости, — произнесла я виновато и прикусила нижнюю губу.

— Ничего, — тепло улыбнулся мужчина. — Я всё понимаю. И принимаю. С трудом, но всё же…

— Прости, — снова повторила я, отчего-то испытывая перед ним вину.

Да, я ждала Артура. и надеялась, что когда очнусь, то первым увижу его и дочь. Видеть Макса рядом с собой я ожидала меньше всего. Он не плохой, он очень даже хороший, просто дьявол во плоти мне ближе, чем сущий ангел.