Легла рядом с дочерью, поцеловав её маленькую ручку, как всегда делала перед сном.

Артур же не спешил следовать моему примеру и остался стоял близ кровати. В темноте было сложно увидеть эмоции на его лице. Хотя, если бы я их и смогла видеть, то всё равно не разгадала бы скрытый в них смысл.

— Иди ко мне, — прошептала я, и жестом показала ему лечь мне за спину.

Замер в нерешительности, но затем всё же приблизился к постели. Последовал звон пряжки ремня, брюки были брошены на кресло и за моей спиной прогнулся матрас, принимая на себя всю тяжесть мужского уставшего тела.

Заботливая мужская рука укрыла нас троих одеялом и, обняв меня за талию, с силой прижала к крепкому торсу.

Зарывшись носом в моих волосах, Артур глубоко вдохнул их запах и прижал меня ещё крепче к себе.

Взяв его руку, которой он меня обнимал, аккуратно вложила его палец в ладонь Полины, который она тут же сжала в привычном жесте. Артур не спешил отстранять свою руку от внезапного крепкого пожатия малышки, а начал робко поглаживать её маленькие пальчики подушечкой большого пальца.

— Спасибо, — прошептал он мне в шею и, казалось, я кожей почувствовала его улыбку, что царила сейчас и на моих губах.



Сквозь сон, словно через толщу воды, услышала детский писк. Резко сев в постели, обнаружила, что я одна в комнате. Солнце ярко освещало комнату через незанавешенное со вчерашнего вечера окно.

Выпуталась из одеяла и поспешила к приоткрытой двери комнаты, испугавшись того, что Полина проснулась и самостоятельно пошла изучать дом, который не являлся полностью для неё безопасным, если, вдруг кто-нибудь забыл закрыть перегородку, за которой следовала довольно-таки опасная для неё лестница.

Небольшая дверца в перегородке, что была мне немного выше колена, была открыта. Сердце ухнуло вниз, словно я прыгнула в пропасть.

Послышался заливистый детский смех и следом за ним — тихий мужской.

Сбежала вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, и замерла на одной из них, увидев с высоты Полину за рулем большой розовой машинки, окруженную четырьмя мужчинами, во главе которых был немного потрёпанный Артур в пижамных штанах.

Артур, Дэн, Михаил Ильич и Жорик образовали импровизированный круг в центре которого была Полина и подталкивали девочку друг другу, от чего она звонко смеялась и не переставала улыбаться.

Пользуясь тем, что меня никто не увидел, осталась стоять на одной из ступенек, наблюдая, прежде всего, за Артуром и его действиями относительно малышки.

По пояс раздетый, в пижамных штанах, с взлохмаченными после сна волосами, он являл собой самого настоящего папашку, что каждый день привык играть со своим ребенком, чтобы дать своей женщине немного отдохнуть. Вот только его лицо не выражало улыбку бесконечно счастливого отца. Скорее, мужчина находился глубоко в своих мыслях, размышляя о чем-то, только ему известном. Но каждый раз, когда ему навстречу ехала маленькая водительница большого розового джипа, смеясь и широко улыбаясь, он улыбался ей в ответ так тепло и нежно, что и на моих губах невольно появлялась улыбка.

Возможно не сегодня, и, скорее всего, не завтра Артур в полной мере осознает, что он действительно является отцом своей маленькой сероглазой копии. Но сложно отрицать тот факт, что он проникается той мыслью, что он отец. По крупице, по капле, но он это принимает и не ставит привычные барьеры из цинизма и безразличия.

Два года не прошли для него бесследно. Да, он всё так же холоден и резок в высказываниях, расчетлив и жесток в поступках, но теперь он способен контролировать своего внутреннего мудака и прятать его в самый дальний и тёмный угол, когда рядом находятся те, кто способны разглядеть его душу за толстой, колючей бронёй, что он выстраивал годами.

Вот только в его душе царит хаос и, возможно, таится страх. Страх быть отверженным, непонятым, преданным. И именно поэтому самое комфортное для него поведение — безразличие и закрытость. Безразличие к чужим проявлениям чувств и закрытость от них же.

— А потом мы купим радиоуправляемый вертолет и ты вообще офигеешь, — сказал Дэн, когда машинку с Полиной толкнул в его сторону Михаил Ильич.

— Лопастями порежется, — отрезал Артур.

— Так, подруга, иди, построй бате глазки. Нам нужен этот вертолетик, — подмигнул Дэн Полине и подтолкнул её в сторону Артура, ехидно улыбаясь.

— Даже не пытайся, — приподнял бровь мужчина, встречая распростертыми объятиями Посю. — Пусть тебе твой отец и покупает вертолётики, — подмигнув Михаилу Ильичу, Артур толкнул смеющуюся малышку в его сторону.

— Мозгов бы ему, а не вертолётики, — парировал Михаил Ильич, разворачивая машинку с Посей в сторону Жорика.

— Какие ему мозги? — отозвался Жорик. — Нельзя впихнуть невпихуемое.

Раздался дружный мужской смех, который Полина поддержала аплодисментами.

Дэн сделал вид, что обиженно закатывает глаза и заметил меня, стоящую на одной из ступенек лестницы.

— Доржали, кони? — обратился он к мужчинам и кивком головы указал в мою сторону. — Мать проснулась.

Четыре пары глаз моментально уставились на меня. Но отреагировала я лишь на серые, что сейчас казались светлыми и почти прозрачными. Словно вся тьма, что раньше в них бушевала, растворилась, оставляя место светлому и чистому.

— Доброе утро, — обратилась я ко всем и начала медленно спускаться по лестнице, под пристальным взглядом светлых глаз. — Машинка для девочки? Серьёзно?

— Она розовая, — улыбнулся уголками губ Артур.

— Но машинка, — парировала я, улыбаясь.

— Но розовая, — ответил он.

Первым и главным желанием было — поцеловать Артура, нежно приникнув к губам. Но я не стала этого делать, чувствуя, как краснею под тем взглядом, что он смотрел на меня. Словно с обожанием. Словно обнимал не касаясь.

— А то мальчики на розовых машинках не катаются? — ехидно улыбнулась я и наклонилась к дочери, которая тянула ко мне ручки, желая оказаться у меня на руках.

— Чёткий пацан за руль такой петушиной тачки не сядет, — деловито произнёс Дэн и убрал руки в карманы темных джинс. — Хотя, Жорик с радостью на такой прокатился бы. Да, мой пернатый друг?

— И переехал бы тебя… пару раз, индюк ряженый, — тяжело вздохнув и закатив глаза, ответил ему повар.

— Голодная, маленькая моя? — обратилась я к дочери и поцеловала её в кончик носа.

— Мы её покормили и поменяли подгузник, — сказал Михаил Ильич, гордо улыбнувшись.

— Даже подгузник поменяли? — удивилась я и заглянула в шортики дочери, чтобы лично убедиться в том, что они не врут.

— Пришлось пользоваться коллективным разумом, чтобы справиться с этой непростой задачей, — пояснил Артур.

— И всё равно надели задом наперёд, — усмехнулась я, поправляя на Посе пижамку.

— Ой, всё! — махнул рукой Дэн и направился в сторону кухни. — Художника каждый обидеть может.

— Да, молодец, — крикнула ему вслед. — Все молодцы. Спасибо, — благодарно посмотрела на мужчин.

Убрав руки в карманы пижамных штанов, Артур попытался сохранить каменное выражение лица, словно он не был причастен ко всему этому.

Подошла к нему ближе и персонально для него повторила:

— Спасибо.

Не выдержав, он едва заметно улыбнулся и опустил голову, будто заинтересовался розовой машинкой близ своих ног.

Маленькими ручками Полина очень настойчиво потянулась к Артуру, желая посидеть не только у меня на руках, но и у него. Для баланса.

— Возьми её на руки, — обратилась я к Артуру и улыбнулась, наслаждаясь небывалой растерянностью в серых глазах. — Она просит.

— Я не знаю как… — начал он и робко потянулся к девочке, которая доверилась ему без малейшего сомнения.

— Как велит тебе отцовское сердце, так и бери, — произнесла я ласково и передала в его руки дочь.

На короткий миг мне показалось, что я почувствовала дрожь его рук, которыми он заботливо придерживал Полину, прижимая её к себе.