Сердце защемило от жалости к парню. Мне подумалось, что разговор Сергея был о Юлии Шалой. Со слов Сергея, брошенных в запале брату, я поняла, что Юля созналась бывшему мужу, что Вадим не его сын, а Романа. Может, это признание услышал Вадим и теперь переживает. Ко мне пришел. У Юли же не выспросишь, у отца тем более. Но чем же ему помогу я? Сейчас точно ничем. Свои признания я придержу, пока не будет сделан тест на ДНК.

— Тебе трудно говорить. Может, отложим, когда сможешь?

— Нет, — упрямо мотнул головой мальчик. — Отец сказал, что завтра, то есть уже сегодня, мне сделают… тест на ДНК.

— И что? — я поймала полный паники взгляд парня.

Он боялся… боялся предстоящего теста как огня. Неужели знал что-то? Кто-то из Шалых проговорился при нем? Неужели Роман?

— Вадим… — позвала его, когда пауза затянулась.

— Белла, тетка Макса, — начал он, точно меня не слышал, — когда мама подала на развод и уехала, приперлась к нам… пьяная. Говорила, что пришла сознаться в грехе. Мамы не было. Отца тоже. Я был один. Она выпила еще, забрав бутылку из бара отца, и начала нести какой-то бред… Что убила новорожденного ребенка моих родителей. А он воскрес и вернулся снова живой, и она поменяла малышей. Я толком не слушал. Макс говорил, что у нее иногда крыша едет, и она заговаривается. Вчера услышал, что тест будут делать мне и отцу… Он сомневается, что я его сын… Это потому что я рыжий… да?

Слушала его, искренне сочувствуя парню. Невменяемая Изабелла могла довести до ручки любого. Лучше сейчас не думать о ее пьяных признаниях и попытаться как-то успокоить Вадима.

— Вадим, — я пересела к нему на диван и обняла за плечи. Он вздрогнул, но не отстранился, — не думай о ее словах. Белле совсем плохо, у нее совсем помутился рассудок. Она сама не понимает, что говорит и делает. Ее лечить будут.

— Ты думаешь, она соврала? — мальчик вскинул на меня больные от переживаний и бессонницы глаза. В них было столько надежды, что слова утешения застряли в горле. — Я их сын? Она так сказала специально, чтобы их рассорить? Мстила, да? Она столько раз говорила маме, что та украла ее жениха, намекая на отца.

Вадим горячился, доказывая неправоту родственницы, убеждая скорее себя, чем меня. Ему было страшно, что отец и до того не особо баловавший его вниманием, окончательно отвернется.

— Ты его сын. И Сергей будет любить тебя, не зависимо от того, что покажет тест. Тесты тоже могут ошибаться, — заверила его я. — Вы с ним одна семья, и этого не изменить никому. Никогда не слышала, чтобы он сомневался в тебе. А тесты делают по разным причинам, не только на отцовство.

Про то, что тоже пройду тест на ДНК, только в другое время умолчала. Вадиму и так было не по себе. Радовало, что с проблемой он пришел ко мне. Больше, в общем-то, не к кому.

Он долго молчал, сверлил взглядом какую-то точку на ковре.

— Ты теперь будешь моей мачехой? — спросил он и тут же сам ответил:- Будешь, конечно. У вас будут еще дети.

Дети! И этот туда же! Какие дети? Я не уверена, что начну ему настолько доверять, что доверю свою жизнь… когда-нибудь…

"А колечко-то так и не сняла. Кому ты врешь…"- ехидно пропела совесть.

— Я не знаю, Вадим, — не стала ему врать. Для себя я так ничего не решила. Доверие — это самое важное в отношениях, а я Сергею не доверяла на все сто. — Для меня вчерашнее заявление Сергея тоже стало неожиданностью. Ничего такого мы не решали. Это только его…

— Я не против, — проговорил серьезно он, перебив мое невразумительное оправдание. — Лучше ты, чем какая-нибудь… Белла… Если честно, я бы хотел, чтобы ты была моей настоящей матерью, — он повернулся и впервые улыбнулся. — Макс тоже хотел бы, но повезло мне, — он улыбнулся снова, радуясь, что обошел двоюродного брата и попросил:- Я бы тоже выпил кофе… мам… Теперь же можно тебя так называть?

Сердце пропустило удар. В висках стучало пульсом коротенькое "мам". Прошло три долгих секунды, когда я смогла схватить зачем-то свою чашку, и чтобы скрыть замешательство, выпить давно остывший кофе. Налить из кофейника себе и Вадиму вышло не с первой попытки. Руки не слушались, тряслись, как у алкоголика со стажем, и серебряный носик дробно постукивал по краю чашки.

Дарья

Я задержалась перед высоткой, где "Интерстройинвест" арендовал помещение под офис, и подняла голову, высматривая "наши" окна. Вечер. Тепло майского дня сменилось вечерней прохладой. Солнце, пустив в утешение прощального зайчика, спряталось за стройные башни высоток. Еще один рабочий день закончился, и я поджидала Сергея, чтобы вместе отправиться домой. Вдыхала свежий воздух, тоскуя по настоящим ароматам весны. В центре столицы о такой роскоши можно только мечтать.

— У меня есть предложение, — услышала рядом голос своего босса.

Задумавшись, смотрела на спешащих по домам работников и не заметила, как Шалый подошел совсем близко.

— Какое? Если ты совещание директоров? То его перенести невозможно! — осадила его вспыхнувшую фантазию. — Ты уже переносил раз. И… твое присутствие обязательно. Особенно сейчас.

Уверенна, сейчас он придумывал новый способ произвести на меня впечатление, и пытался освободить себе день. Сергей не сдавался. Иногда мне казалось, что нет у него никаких чувств ко мне, и вся эта возня вокруг меня лишь вопрос принципа. Он никогда не отступал, всегда добивался своего. Со мной поступал так же, как с очередной трудной, но выполнимой задачей. Мне казалось, когда его взгляд останавливался на мне, я видела огоньки азарта в его глазах. И оттого сопротивлялась еще больше.

— Знаю я, — отмахнулся он, скривив недовольную гримасу. — Ты губишь все мои идеи на корню. Но не в этот раз. Ты готова?

— Ты это о чем? — напряглась я, чуя подвох.

Внутри тревожно екнуло. Мы спустились с лестницы к подъехавшей машине, я оступилась на ступеньке, и Сергей придержал меня за локоть. Прижал к себе и шепнул:

— Нас ждет небо, — озадачил Шалый, ничего не объясняя. — Хочу тебе показать одно из моих любимых мест. Тебе понравиться. Обещаю.

Я глянула на мужчину, и блеск в его глазах мне совсем не понравился. Когда он такой, значит, загорелся очередной идеей. И тереть его не переубедить. Когда дело касалось меня, Шалый Сергей включал известный принцип "В любви и на войне все средства хороши". Даже представить страшно, что он задумал на этот раз. Был ли у меня шанс отказаться? Вряд ли. Сергей обязательно доведет до конца задуманное, я только выиграю немного времени. Перед смертью, как говорят, не надышишься, так чего уж…

На него временами, после удачных дней, находило вдохновение. Жертвой его фантазии становилась я. Одна смотровая площадка в башне Маханакхон в Бангкоке стоила мне нервных клеток и седых волос.

Шалому, на этот раз полностью оправдавшему свою фамилию, срочно понадобились фото ночного города. Пусть бы сам и делал, но он затащил на прозрачный пол, закрепленный на высоте птичьего полета, меня(!). Без всякого предупреждения. Я же вообще не какой-нибудь руфер с отбитыми мозгами. Я даже не мечтала никогда. Для меня прозрачные лифты — это уже испытание.