— Ложь! — не выдержала я, крикнув так, что в зазвенело в голове от собственного крика. — Я не отказывалась от своего сына, — уже прошептала, комкая край одеяла пальцами. — Я не подписывала никакого отказа.

На лице Шалого лишь мелькнул скепсис, но поймав мой взгляд, он стер улыбку.

— А что-то другое подписывала? — тут же сообразил безопасник.

Подписывала? Нет… Да, подписывала, но я же не знала.

С трудом, но вспомнила, как среди вспышек боли, трясущаяся от страха и только отпустившей схватки, подписываю, не читая, документы, подсовываемые медсестрой.

— Ясно. Вот и разобрались во всем, — в дверях стоял Сергей. — Ты узнала все, что хотела? Как себя чувствуешь? Ты в порядке?

Я не в порядке. Я совсем не в порядке.

Когда он вошел, не слышала ни я, ни Роман, но не удивилась позднему визиту. Лицо Сергея по бледности могло спорить с лицом брата. Мое, скорее всего, тоже. Внутри полный раздрай и пустота. Теперь, когда я узнала, как все было, мне некого винить, кроме себя самой. Я не уберегла сына, позволила другим манипулировать собой. Шалый мог дать денег просто так, не забирая моего Артема… нет, Максима. Ведь это Макс?

Я уже открыла рот спросить, кто именно из мальчиков подменыш, как в дверь влетела перепуганная дежурная сестра.

— Там… к вам… О, господи! — она охнула, схватившись за грудь, и прижалась к стене, глядя расширившимися от испуга глазами на нас троих.

Дверь резко распахнулась, и в палату друг за другом вошли двое полицейских в форме. Оба средних лет, плотные. С усталым выражением на лицах. На последнем болтался халат. Первый тискал пальцами белый лист документа в руках. Сунул его под нос возмущенно пискнувшей медсестре.

Я похолодела, сразу поняв, что это по мою душу.

— Дарья Александровна Пименова? — мужчина с документом остановился колючим взглядом на мне. Не дожидаясь ответа, продолжил:- Вы обвиняетесь в преступном сговоре с Александром Заварзиным с целью похищения и последующей продажи несовершеннолетнего Артура Заварзина. Вы арестованы. До суда будете находиться в камере предварительного заключения следственного изолятора номер… Постановление от… числа… месяца… за подписью… Собирайтесь, Пименова.

Дарья

— Представьтесь для начала, — Сергей выступил вперед, забрал у полицейского документ и начал изучать.

— Капитан Лобанов следственный отдел… — представился полицейский, изумляясь нахальству Шалого. — Вы кто такой? По какому праву вы себе позволяете? — начал возмущаться полицейский. — Я должностное лицо при исполнении, — он повернулся ко мне и рявкнул:- Пименова, вам особое приглашение требуется?

Я дернулась с кровати, на ходу оправляя разъехавшиеся на груди полы больничного халата. Наткнулась взглядом на Сергея, пожиравшего глазами открывшееся кружево на груди, на Романа, оценивающего мои размеры. Мужчина качнул головой, приказывая сесть и успокоиться. Он поднялся, неторопливо подошел к обоим оперативникам. Взяв капитана под руку, отвел в сторону и что-то негромко объяснил. Лобанов резко побледнел, перевел взгляд с одного Шалого на другого, смешно крякнул и пробормотал, выдавив на лицо жалкое подобие улыбки:

— Кто же знал? Сергей Алексеевич, извините. Я же при исполнении. Ордер вот… на арест…

В голосе капитана Лобанова плохо скрытая паника, страх перед всесильными мира сего, кому он перешел дорогу. Я могу только догадываться о почти безграничных возможностях братьев. Сергей никогда не демонстрировал их при мне. Потому для меня это все еще неожиданность. Мы с его помощником с недоумением взираем на разыгрывающуюся сцену.

— Выйдете все, — Сергей поднял голову, посмотрел на меня темными от ярости глазами. — Мне нужно поговорить с Дарьей.

Жесткое "Дарьей" обожгло хуже пощечины. Капитан и его помощник с радостью вымелись из палаты. Роман бросил на брата внимательный взгляд, замедлился, точно хотел предупредить о чем-то, но махнул рукой и исчез за дверью следом за обоими оперативниками. В палате снова воцарилась тишина. Хотел поговорить Сергей, но начала я. Еще не отошла от похищения и чокнутой Изабеллы, как новая проблема уже требует решения.

— Я не понимаю, что происходит, — я смотрела на ордер на арест в его руках. — Почему меня хотят арестовать? Артур Заварзин это кто?

Заварзин… Заварзин… Сашка снова влез в махинации и пытается меня подставить? Не простил отказа и приплел меня, чтобы испортить отношения с Сергеем и испачкать биографию. Мне предъявили очень серьезные обвинения, пусть они будут сняты, но в компании вроде "Интерстройинвест" мне путь заказан.

— Не надо, Даша, — остановил поток моих вопросов Шалый. — Не делай вид, что впервые слышишь.

Он потер ладонью щеки, покрывшиеся темной тенью суточной щетины. Отошел к окну, приоткрыл форточку и шумно вдохнул прохладный воздух, словно ему было душно. Уперся ладонями в пластиковый подоконник, глядя в темное стекло, в котором отражалась комната и сидящая на койке я.

— Сережа, я действительно ничего не понимаю. Объясни.

— У тебя хорошо получается, Даша. Достоверно очень. Даже Роман проникся, а он себе-то верит раз в год, — Сергей невесело хмыкнул. — Я все думал, каким он будет, тот человек, что переиграет меня? Представлялся этакий матерый волчара из спецов, которые бывшими не бывают. А на деле оказалась маленькая женщина. Хрупкая и слабая на вид. А на деле… аферистка, торгующая детьми.

— Какими детьми?! Это неправда! — тут уже не выдержала я, стискивая на груди тонкий шелк халатика.

Как он мог! Он же не всерьез! Преступницу нашел! Лучше бы за собой следили! Сами пригрели Изабеллу…

— Правда, Даша. Все правда. Я потому здесь и объявился вечером, что получил от службы безопасности копию уголовного дела, заведенного на тебя. Ты же работаешь на меня. И такие вещи я узнаю очень быстро.

— Уголовное дело! — мне все происходящее казалось страшным сном или чьим-то дурацким розыгрышем. — В чем меня обвиняют?

— Ты же слышала сама, — Сергей криво улыбнулся. — Ты вступила в преступный сговор с Заварзиным, с биологическим отцом своего ребенка, с целью продать перекупщикам детей Артура Заварзина.

— Я никуда не вступала. Никого не продавала. И понятия не имею, кто этот Артур Заварзин. Почему ты мне не веришь?!

— Артур, новорожденный сын Заварзина, — Сергей развернулся, уставившись на меня.

Голос его звучал ровно, немого устало, казалось, ему безразлична тема разговора и моя судьба. Лишь по вцепившимся в край подоконника побелевшим пальцам, догадалась, что он с трудом сдерживал бушевавшую в нем злость и обиду.

— Сын родился? — я удивленно вскинула бровь, припомнив, как Сашка упоминал что-то про беременность жены. — Я не знала. Мы не разговаривали с ним после.