В условиях запретов, контроля, цензуры правда стала роскошью. Неосторожное слово, действие, поступок, фраза расценивались как покушение на монолитность советской власти.
Продолжаем разбираться
Неимоверно возросшие бедствия народных масс даже в самых передовых странах капитализма умножали число сторонников свержения капиталистической системы. Однако революционное движение, обладавшее могучим потенциалом, оказалось подорванным изнутри – политикой сталинизированного Коминтерна, подчинившего всю деятельность компартий государственным интересам СССР, уделяя борьбе с внутренним врагом намного больше внимания, чем антиимпериалистическому и антифашистскому противостоянию. Перманентные чистки компартий и отход от коммунистического движения многих тысяч людей, разочаровавшихся в «советском эксперименте», скомпрометированном сталинизмом, ослабили революционные силы как раз в тот исторический момент, когда возникли объективные возможности для их мощного подъема и консолидации во всем мире.
Поражение революционных сил в Европе – в Польше, Германии, Франции и Испании – во многом явилось результатом ошибочной политики Коминтерна, обусловленной страхом Сталина перед возможностью спонтанного возникновения социалистических революций в других странах. Победа таких революций в Европе могла перенести центр коммунистического движения из СССР в более развитые страны, вызвать подъем антисталинских коммунистических и социалистических сил, произошедший, например, в гражданской войне в Испании, и в конечном счете вырвать из рук Сталина господство над зарубежными компартиями, обязанными соответствовать только его геополитическим расчетам, находясь под его властью. Вторая мировая война стала не только следствием жестоких межимпериалистических противоречий, но и расплатой за предательство сталинизмом международной социалистической революции. Поражение фашизма в этой войне было достигнуто, по словам А. Жида, «благодаря антинацистскому тоталитаризму», явившегося после войны, по признанию П. Тольятти, «подобием смирительной рубашки, не позволившей коммунистическому движению в момент окончания войны, завоевав множество новых позиций, продемонстрировать всю свою силу…».
Проблемы, возникшие при сталинском режиме, не являлись характерными только для него. Они были присущи и другим политическим структурам, но история знает только одну аналогию исторического пути России 30—40-х гг. прошлого столетия, а именно довоенную и послевоенную Германию. При сталинском или нацистском режимах действовал симбиоз паранойи личности, стоящей во главе власти, и безукоризненной лояльности и поддержки существующего режима единомышленниками с человеческими чертами, постепенно вытесняемыми необузданным стремлением выжить, солидарностью в борьбе против любого нарушения status quo.
Например, в дневниках Геббельса – только верноподданичество и почти интимное и низкопробное холуйство перед фюрером и его идеями и одновременно уличная фамильярность, переходящая в дремучую животную ненависть к Герингу как перерожденцу, опошлившему учение Гитлера в конце авантюры. Одновременно можно увидеть в этом «нечеловеке» и сентиментальные элементы по отношению к семье, считавшем, что все личное – досадно и второстепенно и мешает основной цели его существования – борьбе. В СССР, как и при нацизме, власти взялись и попытались изменить сущность человека, что оказалось несостоятельным. Под сомнение встали не только сами идеи, но и политические системы, породившие их, вместе с господствующими в них патриотизмом и национализмом.
Еще Б. Паскаль сказал, что человек – это куча грязи. Но уже Кант знал, что, осознав это, человек тем самым возвышает себя над животным. Коммунистическая и нацистская пропаганды не могли с кем-либо, например, с церковью, делить монопольное влияние на формирование человеческой личности. Известно об эквивалентном отношении коммунизма и фашизма к религии. Однако процесс душевной перлюстрации, начиная с Нюрнбергского процесса на внешнем уровне с глубоким и далеко идущим добровольным и принудительным очищением от нацизма, не мог привести к тому, чтобы под своды немецких храмов к молитвам стекались эсэсовцы вместе с их жертвами.
Но именно такое нравственное приобщение к религии палачей и их жертв произошло в России. Как первые, так и последние произносили одни и те же слова молитвы, обращенные к Богу. Трудно искать смысл, непрерывно вкладываемый в общие песнопения, ибо остается все то же лицемерие коммунистических постулатов, уставов и программ, запросивших передышку, а может быть, и без нее, в поиске новых врагов на образах идеологической мифологии в ожидании новой революционной ситуации.
В своем обращении к народу на Рождественских чтениях почивший Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II говорил о «попечении всего, что затрагивает душу человека». К сожалению, эта забота обо всем и, самое главное, обо всех не получается. Защищая высокую культуру и нравственность, власть обращается прежде всего к обеспеченным россиянам. Бедные слои населения выпадают из поля зрения властных структур, отвечающих за «культпросветработу».
Медведев, будучи первым вице-премьером, заявлял: «Гражданское общество эффективно только в том случае, если оно состоит из зрелых и подготовленных к демократии личностей». Оценивать количество таковых он не стал, выразив надежду, что их станет больше, надеясь на нацпроекты с прицельно выбранными сферами, оказывающими влияние на человека, на его развитие как личности. До того на протяжении последних десятилетий никаких серьезных разговоров о развитии личности в России было невозможно вести – «мы были к этому не готовы, денег не было, сумбур был в головах».
Итак, для того, чтобы запустить процесс формирования новой личности, поддерживающей процесс демократизации общества, нужны деньги, обеспечивающие понимание и истолкование самих понятий демократии и сопровождающих ее морали и этики именно так, как хотят власть имущие. И для этого с целью наведения мостов между государством и обществом преимущественно для расширения культурно-социального самосознания запускаются так называемые национальные проекты, ибо просто на все социальные нужды не хватает средств, а почти вся «социалка», культура, образование, медицина в стране – в катастрофическом положении. И выбирается несколько направлений с выделением на них средств, подверженных контролю, чтобы абсолютно все не разворовали, гордо называя эти несколько направлений «нацпроектами».
С целью возрождения культурных ценностей руководство более двадцати лет исправно посещает коровники и больницы, свинофермы и школы. На очереди бани, общественные туалеты и другие разного рода богоугодные заведения. Но многие обозреватели и аналитики называют эти нацпроекты очередным очковтирательством, ибо финансовые потребности страны по ним во много раз выше предусмотренных. Однако и их достаточно, чтобы фирмы-однодневки, присосавшись к этим финансовым потокам, растащили и эти скудные средства. И посему не случайно в эти проекты верит только 40–50 % населения страны.
Обозреватель «АиФ» В. Костиков говорит: «Народу выделяется особая культурная и нравственная резервация: с рекламной пивоводочной культурой, дешевой телепопсой, с псевдоголосами и пошлым весельем. Внешне вроде бы все благополучно. Капиталистическая Москва напоминает постоянно действующий фестиваль, непрерывную демонстрацию „культурного мэйнстрима“. В Россию с удовольствием приезжают действительно великие музыканты и исполнители современного мира, которых раньше из-за наличия „железного занавеса“ можно было услышать только на „Би-Би-Си“ („ВВС“) или по „Голосу Америки“. Столица все больше превращается в торгово-развлекательный центр для богатых. А что перепадает с барского стола народу? Лишь жалкие крохи. Денег не хватает даже на скромный культурный поиск. Некогда общедоступная книга становится дорогим „деликатесом“. Даже на разрекламированный „народный“ каток на Красной площади билеты продают по 500 руб.». Далее обозреватель восклицает: «Что, если так дальше пойдет? Единственной народной забавой останется сходить бесплатно в Мавзолей на дедушку Ленина». Еще доступны музеи и цирк. Но билеты в кино уже «кусаются». Семейный поход в кино обходится в 1200–1500 руб., хотя воспоминания еще свежи, когда билет в кино стоил от 20 копеек, а «докторская» колбаса – 2,8 руб., а водка – 2,87 руб. Все труднее позволить себе билет в театр. За последние годы цены на билеты возросли в десятки раз.
