Вспоминается реплика об этих возможностях молодого, популярного в 60—70-х гг. конферансье О. Милявского, иронизировавшего по поводу транспаранта-лозунга сберегательных касс советского времени о доступности средств передвижения – незабвенной мечте трудящихся СССР: «Накопил и машину купил». Милявский приводил со сцены математические выкладки, согласно которым для приобретения автомобиля «Волга» необходимо было отработать 20 лет, отказывая себе в еде, питье и жилье.

На протяжении 70 лет в Советском Союзе существовало однозначное понимание прогресса, зацикленного только на полетах в космос и ядерном вооружении. Конечно, сюда можно добавить и 17 млн «калашниковых», истребивших больше людей, чем атомная бомба. Межреволюционный период с 1917 по 1991 гг. поддерживался огромной пропагандистской кампанией, ведущейся по вероломным правилам захвата человеческой души изоляционной дезинформацией, направленной на поиск врага на чужой и своей территориях, с периодическим развязыванием вооруженных конфликтов, переключавшим внимание населения с неразрешимых жизненных невзгод на мифического мнимого врага, навязывая свое понимание прогресса.

Нам, старикам с русскими корнями, вступившим в очередной, еще более дремучий десяток, трудно отвечать на вопросы, подбрасываемые этим самым прогрессом. Вся наша жизнь «от первого мгновенья до последнего» была измордована этим прогрессом, вечным ожиданием каких-то важных событий, способных повернуть нашу жизнь, когда каждый получит сполна гречневой каши или ее почти божественную вариацию в виде манны небесной. Причем на пути этого прогресса все руководствовались лозунгами и призывами, срок действия которых не ограничивался во времени, то есть оставался вечным.

Исторические концепции укладывались в четкую схему вопросов и ответов: «Кто ездил до революции в красном трамвае?» Ответ следовал так же прямолинейно в лоб: «Попы, дворяне и деклассированные элементы». Тот же Маяковский феноменально просто формулировал претензии пролетариата к интеллигенции своей крылатой фразой: «Что вы играете все время на черной клавише, рабочий класс не уважаете?» Реакция могла быть только одна – шок. А брать пример и «жить с кого»? – «С товарища Дзержинского». А кто такой товарищ Дзержинский? Не тот ли аскет революции в длинной, до пола, изъеденной молью вечной шинели, застреливший собственного брата? Но сейчас не об этом.

И если тебя уже нашли в огороде или в бузине и уровень твоего самосознания достиг критической точки восприятия действительности, ты должен знать, что существовал товарищ Ленин, бывший до революции мальчиком Ульяновым. А положив перед собой остро отточенный карандаш и белый, в три косых, листок бумаги, сконцентрировавшись на образах великих идеалов прошлого, в частности того же мальчика Ленина с завитыми кудряшками, можно изложить свое будущее большевистское кредо при написании первых доносов. Следуя, опять же, указанию маленького вождя, взявшего на вооружение мысль Некрасова «словам тесно, а мыслям просторно», другой любимец советской детворы – Павлик Морозов – не замедлил реализовать их в своем донесении. Запахло кровью!

По мере становления личности и получения образования просветительские лозунги Ломоносова: «Металлы и минералы домой не придут» – модифицировались в конкретные призывы Мичурина: «Человек не может ждать милостей от природы, взять их у нее – наша задача». Ну а потом: «Все выше, и выше, и выше…», «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…» Сколько деревьев было посажено, сколько планеров запущено! Сколько тиров и парашютных вышек построено, бомбоубежищ вырыто! Зазвучали и национал-патриотические лозунги, например: «No pasaran!», причем на чистом испанском языке. «Фашизм не пройдет!», «Будем бить врага на чужой территории» – это уже стратегические концепции, через которые красной нитью проходят «любовь к соотечественникам» и «человекосбережение» в пересчете на душу населения.

Чуть позже прогремело: «Родина-мать зовет!» И далее, уже с пантеона с лежащими в нем останками чисто выбритого накрахмаленного старца, прозвучало обращение к солдатам, понурым маршем проходящим по Красной площади, замаскированной от налетов вражеской авиации сумрачными ноябрьскими тучами: «Пусть благословят вас имена Д. Донского, М. Пожарского, М. Кутузова, А. Суворова…» А кто должен благословлять всеми этими великими именами, составляющими воинскую славу и гордость России, ряды защитников Москвы? Конечно же, служители культа! Поэтому просьба, уважаемые господа, ко всем вам, уютно разместившимся в красном трамвае: «Позвольте, любезные, выйти и, справив свой профессиональный долг, вместе с разбежавшимися и спрятавшимися по подворотням и погребам, тюрьмам и ссылкам дворянами, пожалуйте-ка в окопы, на передовую, в штрафбаты… Бывших полководцев восстановим в чинах, приставим к ним любовниц, семьям – пайки или пайку, как угодно».

Система вопросов и ответов очень пригодилась в тяжелые годы фашистского нашествия, когда на чужой территории оказались не мы, а немцы, причем генералы отечественного происхождения подкармливали собой червей на безымянных кладбищах, а маршалы были переведены с кремлевских пайков на тюремную баланду. Именно в этот грозный час раздался крик ефрейтора Клочкова: «Отступать некуда, позади Москва!», хотя позже выяснилось, что кричал не тот и погибли не те, но тем не менее почти вся панфиловская дивизия полегла, отстаивая столицу. Возник вопрос: где Сталин? Куда он смотрит? Может быть, он куда-то сбежал? Как он мог допустить, что полчища фашистов прошли половину СССР и подступили к Москве? Эти же наивные вопросы звучали из уст немецкого командования, в руки которого попалась срочно внедренная в отряд народных мстителей молодая разведчица, комсомолка З. Космодемьянская. На вопрос немецких офицеров: «Где Сталин?» – следовал четкий, не оставляющий никаких надежд на географическое определение места нахождения вождя, гордый за страну и себя ответ юной героини: «Сталин на своем посту!»

В истории можно отыскать много лозунгов и призывов, даже обретавших стихотворную или песенную форму. То, что люди пишут, известно еще со времен древних этрусков. И поют опять же с тех времен. Но вот призывать, мобилизовать, поднимать – это стало уделом не только продолжателей традиций кровной мести, но было принято на вооружение также и Марксом, осознавшим вместе со своими последователями воздействие на массы мобилизующего эффекта пропаганды, трансформировав в связи с этим свое учение из чисто экономической теории в стройную систему революционного взрыва. Конечно, она была наделена и расширена различными тактическими, даже террористическими инсинуациями, изложенными честь по чести в манускриптах на пергаменте для соблюдения конспирации, невидимыми чернилами.

Впоследствии, используя цитату Пушкина «Из искры возгорится пламя», придумали название первой российской подпольной революционной газеты – «Искра», прикрываясь авторитетом великого поэта, ссылаясь на его якобы диалектическое мышление перехода количества в качество. Уже в самом цитировании проявились свойственные последователям теоретиков коммунизма и большевизма передергивание и даже полное искажение мысли поэта. У Пушкина:

Речь идет о просвещенном народе, запечатленном в образах Онегина, Печорина, Базарова, Рахметова и Веры Павловны, а совсем не о горьковском спортсмене Данко, накачавшем бицепсы, и не о безмолвном Герасиме и преданной ему Муму.

Другой хит того же времени уже в глобальном масштабе заставлял содрогаться сердца угнетенных и порабощенных людей всего мира. Создание атомной и водородной бомб демонстрировало готовность империалистов разжечь очередную мировую войну и совершить новый марш-бросок на родину социализма. Поэт-песенник Л. Ошанин в своем гимне демократической молодежи мира, говоря не от имени какой-нибудь отдельно взятой Малаховки, а «по поручению» всей матушки-земли, так видел цель нашего ответного поступательного и прогрессивного движения: