– А я видел. Это моя родная семья, моих родителей, – и Олег Дмитриевич вкратце рассказал историю отца и матери. – Знаете, после гибели отца прошло много лет, а мама и сейчас о нем скучает. Вот еду за нею, нужно продать дом и отвезти ко мне, в Питер. Ведь она уже старенькая, хоть и не жалуется пока на здоровье. Вот поедет одна, а в вагоне плохо станет, как нашей соседке.

– И не окажется среди попутчиков такого вот доктора, как вы. А вы какой доктор по специализации?

– Кардиохирург.

– Знаете, я никогда не смогла бы стать врачом. С детства боюсь больниц, врачей и болезней, любых. От вида крови могу потерять сознание, даже рассказы о чужих болезнях не переношу. Вот как есть люди без музыкального слуха, они не могут стать певцами или танцовщиками, так и у меня никаких способностей к медицине.

– Что, никогда не болеете, не лечитесь?

– Иногда болею, как все люди, слава Богу, не часто. Я к своему организму отношусь по-бухгалтерски, – пошутила Ольга Ивановна, – раз в год обследуюсь, делаю УЗИ всех органов, флюорографию, кардиограмму, сдаю анализы, то есть провожу инвентаризацию. Получаю результаты – и потом год живу спокойно. А если заболеваю, стараюсь лечиться народными средствами, потому что ненавижу лекарства. Если у меня бессонница или вдруг сердечко ноет – я завариваю корень валерианы.

– Вы молодец! – похвалил ее Олег Дмитриевич. – А как насчет диет, физкультуры?

– Ем все, но понемногу. А зарядка у меня серьезная – не смейтесь – минут тридцать. И еще немного занимаюсь йогой, конечно, по-дилетантски, но очень ощущаю ее благотворное действие.

– Мы с вами одинаково смотрим на вопросы поддержания здоровья. Я, врач, с вами во всем согласен, и считаю, что человек должен сам быть себе врачом и дружить со своим организмом. Но при нашей экологии и качестве продуктов и воды, нельзя пускать все на самотек, и все-таки нужно регулярно обследоваться.

– А скажите, вот вы постоянно находитесь среди больных людей, целыми днями видите их страдания, это не угнетает вашу психику? – вдруг застенчиво спросила Ольга Ивановна. – Говорят, что врачи со временем черствеют душой и им уже не так жаль людей, как в начале своей практики.

– Это не совсем так, но отчасти – правда. Пациентов очень жаль, и их родственников тоже, но при нашей нагрузке зачастую нет времени погружаться в эмоции. И потом, не всегда хорошо показывать больному, что его жалеют, нельзя, чтобы он раскисал. Да и психика врача действительно начнет разрушаться, если он будет рыдать над каждым больным. Но я глубоко убежден, что если врач настоящий – он все-таки отдает своим пациентам часть своей души и за каждого переживает.

– А что, есть ненастоящие?

– Конечно, и их, к сожалению, немало…

Они проговорили несколько часов, трижды пили чай, а темы для беседы не иссякали. За окном совсем стемнело, в стекло стучали дождевые капли, а в купе было тепло и уютно. Олег Дмитриевич подумал, что время в пути пролетело незаметно благодаря его симпатичной попутчице, которая была чем-то похожа на его мать лет двадцать назад. Он все время ловил себя на ощущении, которое бывает у странника, пришедшего в теплое жилье после долгих поисков нужной дороги в холодной ночи. Взглянув на часы, он понял, что через сорок пять минут поезд прибудет к пункту назначения и они навсегда расстанутся, отчего ему почему-то стало грустно. В его жизни это был редчайший случай мгновенной психологической совместимости с посторонним человеком, когда он чувствовал себя свободно и уверенно, почти не стеснялся и даже немного пытался понравиться. Он вытащил из бумажника визитную карточку.

– Вот, возьмите. Будете в Питере – звоните, буду очень рад. А если, не дай Бог, понадобится медицинская помощь, сделаю для вас все возможное. Я получил удовольствие от общения с вами, и всегда буду помнить ваши высказывания. Не часто встретишь человека, который нестандартно мыслит и не боится свои выводы озвучивать. Во многом я с вами согласен, и вообще, знаете, как у Киплинга – «мы с тобой одной крови»…

– О, вы профессор! – почтительно воскликнула Ольга Ивановна, взглянув на визитку, – Мне тоже было приятно с вами познакомиться. Визитки у меня нет, но если вы дадите мне листок бумаги, я запишу свои телефоны, ведь у вас здесь, кроме мамы, никого нет. А я всю жизнь прожила в этом городе, много знакомых. Если что понадобится – не стесняйтесь, времени у меня много, помогу чем смогу.

Он протянул ей блокнот и ручку и получил возможность связаться с понравившейся ему женщиной. Ольга Ивановна попросила его на минуту выйти, быстро переоделась. Спортивный костюм сменили джинсы и свитер. Возвратившись, Олег Иванович подумал, что его соседка выглядит отлично для своего возраста. Подтянутая фигура, красивая стрижка, модная одежда. Спохватившись, он заменил российскую сим-карту в мобильном телефоне на украинскую, и сразу раздался звонок.

В трубке звенел незнакомый женский голос. Чем дальше он слушал, тем больше хмурился. Потом резко заговорил.

– Когда ей стало плохо? Вчера? А врача когда вызвали? Что он сказал? Что назначил? Когда забрали – сразу? Ясно, что в районную, куда же еще… Могу себе представить… Я с вокзала поеду сразу туда. А таксисты знают, где эта больница? Ну и что, что ночь! Ключи у вас? Да, спасибо. Обязательно.

– Что случилось? – забеспокоилась Ольга Ивановна.

Он молчал, мучительно задумавшись. Потом поднял на нее глаза.

– У матери сердечный приступ. Это впервые в жизни, понимаете? Забрали в районную больницу. Инфаркт как будто не диагностировали, но я же знаю, какая там нищета, в этих районных больницах, какое оборудование! Ее нужно в кардиологию.

Ольга Ивановна с ужасом смотрела на него.

– В нашем городе есть хорошее кардиологическое отделение, специализированное. Мою маму там дважды спасали. У меня есть знакомые медики, я попытаюсь чем-то помочь. Вы мне завтра позвоните, утром, когда будете уже все знать. Это не тот случай, когда неудобно, я через это прошла.

– Спасибо.

Поезд подошел к перрону, прощание было невеселое. Олег Дмитриевич, забыв о своем намерении проводить попутчицу до такси, побежал вперед.

Войдя в квартиру, Ольга Ивановна слегка поежилась – отопление еще не включили, было холодно и как-то сыро, на мебели лежал слой пыли. Когда была жива мама, она всегда старалась в ее отсутствие поддерживать порядок в ее квартире и к ее приезду что-нибудь пекла. Теперь ключи оставляются соседке, которая поливает цветы, а квартира встречает ее запахом заброшенности. Много лет живет Ольга Ивановна одна, но до смерти матери никогда не тяготилась одиночеством, хоть и жили они не вместе. Просто мама была рядом, старенькая и болезненная, ей в любой момент можно было позвонить или зайти к ней – жили они по соседству. Они всегда были большими друзьями, понимали друг друга с полуслова. Когда мама ушла из жизни, образовалась пустота, которую ничем нельзя было заполнить. А теперь еще предстояло принимать решение о переселении в Петербург, где горячо любимая внучка очень нуждалась в присутствии бабушки.

Ольга Ивановна поставила чайник на огонь, включила кондиционер «на подогрев», переоделась в толстый длинный махровый халат, стало чуть теплее и уютнее. «Сумку разложу завтра» – подумала она. – «Сейчас выпью чаю и лягу спать». Но оказалось, что горячая вода есть в трубах, ничто не мешало принять душ, а для этого нужно было кое-что вытащить из сумки, так и провозилась далеко за полночь.

Казалось, что уснет мгновенно, очень устала, но сон долго не приходил. Думала о своем случайном попутчике – как там у него все сложилось? Холодной дождливой ночью ему предстояло добраться до районной больницы, где в это время только дежурный врач, добиться, чтобы пустили к матери, а потом еще ехать в шахтерский поселок ночевать в пустом нетопленом доме. А завтра он, конечно, попытается ее перевезти в кардиологию, но это не так просто, да еще для гражданки другой страны!

Ольга Ивановна представляла мужское лицо в полумраке купе, и думала, что некоторые люди остаются красивыми в любом возрасте, а другие так некрасиво стареют! Олег Дмитриевич, безусловно, красивый мужчина, хотя волосы наполовину седые. Фигура спортивная, и вся манера поведения, как у молодого мужчины. К таким женщины липнут всю жизнь, даже молодая мамаша-попутчица всю дорогу с ним заигрывала. Но он был таким замкнутым, пока не остался наедине с Ольгой Ивановной. «Неужели примерный семьянин? – недоумевала она, – просто невероятно при такой внешности, да еще профессор!» Он ничего не рассказал о своей семье, это означало, что либо эта тема ему неприятна, либо… он холостяк. Ну, этого уж точно быть не может. К тому же в его речи однажды мелькнуло словосочетание «мой сын». Впрочем, какое ей до этого дело, ее приговор мужчинам окончательный и обжалованью не подлежит. Да и стара уже, такие мужчины находят молодых, неопытных длинноногих красавиц.