Сила охотно рванулась в поднятые руки, ладони окутало голубоватое пламя, по воде прошла рябь. Сильнее, ещё сильнее, вода ходит волнами, от вони почти невозможно дышать, но получается же, змеевы потроха, получается!

«Держи крепче. Ещё немного… Вперед!»

Прудик словно разрезало на две неравные части узким проходом. Водяные стены поднимались до уровня груди, не так уж тут глубоко, но бежать по щиколотку в грязи, конечно, удобнее, чем по пояс в воде. В ботинках хлюпало, под ногами расползался ил вперемешку с водорослями, до арки было рукой подать, но одновременно удерживать воду и себя в вертикальном положении становилось труднее с каждым шагом.

«Силовой волной ты их только отгонишь, причем ненадолго. Думай».

Ещё и думать… Как именно? Как маг?

«Как сферотехник. У тебя нет времени учиться, вспоминай, что знаешь».

Перед внутренним взором замельтешили схемы матриц и узлов. Может, то плетение, которым он рвал веревки и щупальца спрута? Не пойдет, лоз слишком много. Нужно что-то помощнее, чтобы выкосить всю эту ботву разом…

На последних шагах Ильнар все-таки споткнулся, вода хлынула обратно, мгновенно вымочив невезучего мага с ног до головы. Действительно, теплая — но почему?

Таро соображал быстрее.

«Эта часть острова упала позже, скорее всего, там был источник энергии. Если его отключить, станет холоднее, но…»

Но им это уже не поможет.

Хотя…

Стоп.

Холод.

Растения боятся холода.

И если у него не выходит с огнем…

Мысль настойчиво билась в виски, никак не желая оформляться. Ильнар по пояс в воде добрел до стены, чувствуя, как его начинает трясти — не то от холода, не то от адреналина. Большая часть здания была заплетена плющом и лозами, но ближайшее окно, узкое и высокое, оказалось свободно, и сферотехник, не рискуя соваться в дверь, взобрался на низкий подоконник.

Внутри оказалось неожиданно светло и просторно. Двести лет назад тут явно была оранжерея — уцелевшая часть крыши оказалась стеклянной, сквозь переплетение лоз и корней угадывались огромные, от пола до потолка, окна, а вдоль стен вперемешку валялись ящики, кадки и останки скамеек. Под сплошной шевелящейся массой зелени пола видно почти не было, но в центре поблескивала вода. А в дальнем от входа углу, вцепившись в стены и потолок сотнями тонких отростков, тяжело пульсировал огромный, темно-красный бутон с плотно сомкнутыми лепестками, покрытыми сетью зеленоватых прожилок. Содержимое бутона отчетливо светилось, сквозь лепестки виднелся темный силуэт.

Ах вы ж твари…

Сформулировать более содержательную мысль он не успел. Несколько мелких темных цветков на длинных стеблях вдруг вынырнули из-за большого, раззявили ярко-желтые глотки, заверещали, завыли, лозы метнулись из воды вверх, и сферотехник запоздало сообразил, что магия наверняка выжгла из его крови всю маскировку. Он вскинул руки, готовясь отражать атаку, но то ли движение вышло чересчур резким, то ли сырость и корни растений взяли свое — полуразрушенная кладка вздрогнула, и часть подоконника рухнула вниз.

Удержаться на ногах не удалось. Ильнар плюхнулся на мокрый пол, попытался вскочить, но лозы уже хватали за руки, тащили к воде, они не боятся магии, а холода боятся… А вот сферы холод любят, и они с Фином совсем недавно настраивали холодильник в гараже…

Он успел лишь представить нужное плетение, но рванувшей сквозь тело силе хватило и этого. Сторожевые бутоны заверещали так, что заболели уши, хватка на руках ослабла. Лозы отшвырнули несостоявшуюся добычу к стене, приложив затылком о каменную кладку так, что в голове зазвенело, а перед глазами замелькали звездочки.

«Чего расселся? Ещё раз!»

Лозы отползли к цветку, и Ильнар, проморгавшись, обнаружил, что пол вокруг покрыт льдом, а в двух шагах от него плещется вода. Сферотехник сунул в нее обе ладони и зажмурился, заново восстанавливая в памяти рисунок нужной матрицы. Под пальцами забурлило, вода вдруг показалась обжигающе ледяной, Ильнар стиснул зубы, заставляя себя оставаться на месте. Цветы снова завыли, звук пронизывал насквозь и вызывал тошноту и головокружение. Гнилью воняло все сильнее, лозы хлестали по стенам, по воде, по лицу, но останавливаться было нельзя, и падать тоже, держаться, держаться, держаться…

«Хватит».

Вокруг стало очень тихо. Глаза слезились, разглядеть, что именно произошло, было непросто. Руки почти примерзли к поверхности воды, сферотехник, не думая, дернулся и с удивлением уставился на ободранные ладони. Боли он не чувствовал, хотя какая боль, почувствовать бы сами руки…

«Быстрее!»

Лужа на полу промерзла до самого дна, сквозь лозы и листья торчали ледяные шипы. Бутон перестал светиться и пульсировать и теперь безжизненно висел на стеблях. Ильнар обеими руками вцепился в кромку лепестка и рванул на себя, тот поддался неожиданно легко, сферотехника качнуло, а в следующий миг из бутона хлынула темная жидкость с гнилостным запахом, и тошноту помогло сдержать лишь осознание, что сейчас есть проблемы поважнее.

— Кир!

Ильнар ухватил командира за плечи и потянул наружу, стараясь не думать о том, сколько времени тому пришлось провести в цветке. Признаков жизни майор не подавал, сферотехник трясущимися руками расстегнул лямки рюкзака и ворот куртки и попытался найти пульс. На несколько жутких мгновений ему показалось, что никакого пульса и нет, но тут Кир дернулся, захрипел, и Ильнар, запоздало сообразив, в чем дело, перевернул слабо шевелящееся тело лицом вниз.

Кира вырвало, той же темной жижей, которой был заполнен бутон. Ильнар с трудом сглотнул и зажмурился, пытаясь силой воли удержать внутри остатки обеда. Интересно, насколько эта дрянь ядовита? Да ведь он там и захлебнуться мог…

Ментальный блок, разумеется, не выдержал активного использования магии, но ловить чувства спасенного оказалось куда удобнее, чем задавать вопросы, на которые тот все равно не мог толком ответить. Срочная реанимация майору не требовалась, дышал он тяжело и хрипло, но самостоятельно. Опасения Ориена насчет сломанного хребта тоже не оправдались — похоже, что Кира спас рюкзак, и лозам не удалось провернуть свой коронный трюк. Руки-ноги на первый взгляд тоже были целы, а вот зеленоватый цвет лица и неестественно суженные зрачки подтверждали догадку об отравлении. Увы, на человека, способного самостоятельно передвигаться, Кир не тянул при всем желании.

И это значило, что план как можно скорее покинуть город трещит по швам.

Долго размышлять ему не пришлось. Эл и Ориен ворвались в бывшую оранжерею одновременно, оба злющие, как сам Змей. Доктор, как всегда при любой травме друзей, пришел в состояние нервного бешенства, и возражать ему не посмели ни Ильнар, ни даже слегка оклемавшийся Кир. Ориен тоже высказался весьма эмоционально, Ильнар почти не слушал, но мысль, что вот сейчас на его магию со всех концов города несутся все, кто хоть что-то соображает, действительно немного беспокоила.

Совсем чуть-чуть.

Куда меньше, чем желание придушить каона на месте — увы, неосуществимое чисто физически.

Организм поочередно бросало то в жар, то в холод, и виной этому была даже не мокрая одежда — впрочем, переодеваться все равно было не во что, все лишние вещи остались в монастыре. Змеиная болезнь словно размышляла, стоит ли свалить мага-недоучку с ног прямо сейчас, или выбрать ещё менее подходящий момент. Левая рука почти не слушалась, но и не болела, словно прошедшая сквозь нее энергия парализовала нервные окончания. Это, наверное, было плохо, но сил не переживания тоже не осталось. К тому же, правая рука реагировала за двоих: ладонь саднило, запястье под чешуей жгло, как будто кожу натерли острым перцем.

Соображать становилось все труднее. Пока Ориен и Эл, переругиваясь, возились с Киром, сферотехник сидел у стены, уронив голову на сложенные на коленях руки. В сознании пульсировала, тяжело перекатываясь от висков к затылку, одна-единственная мысль — если какой-нибудь монстр действительно решит им пообедать, он, пожалуй, даже сопротивляться не будет.