— А сам?

Ильнар вздохнул. Ну разумеется, Эл должен был задать этот вопрос… и ответ ему не понравится.

— Я могу не успеть.

— То есть?!

— Если шарахнет сильно, я могу отключиться. Не спорь! Просто если я потеряю сознание, меня нужно немедленно оторвать от сети. Ясно?

— Иль!

— Эл.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга в упор, потом доктор, исчерпав разумные аргументы, скрипнул зубами и принялся натягивать перчатки. Ильнар вздохнул и коснулся его плеча.

— У нас нет другого выхода.

— Я понял. Но это не значит, что мне все это нравится.

Про приступ, который мог начаться от использования магии в любой момент, говорить никто не стал, но Эл об этой возможности явно вспомнил и, достав аптечку, начал раскладывать перед собой коробочки и пузырьки.

Сферотехник пару секунд понаблюдал за ним, потом принялся стягивать надоевший свитер. Вряд ли он сможет замерзнуть, используя магию, а вот от всех раздражающих факторов лучше избавиться до того, как начнется работа. Эл взглянул на него мрачно, но промолчал, без споров взял пистолет и поднялся на ноги. Кир тоже закончил возиться с револьвером, расстегнул кобуру парализатора.

— Готов.

На мгновение пришло странное ощущение несоответствия — Кир ждет команды! От него! Ильнар потряс головой, отгоняя неуместные мысли, и постарался сосредоточиться.

А ведь страшно. Кир, конечно, хорошо стреляет, но выпустить одновременно двадцать пуль из шестизарядного револьвера не сможет даже он. И почему пограничники ему пулемет не подарили…

«Сними кольцо».

Ильнар с недоумением нахмурился, потом поднял правую руку. По тоненькой серебряной полоске скользнул голубоватый блик. Пожалуй, с учетом того, что маг говорил о серебре, кольцо действительно могло бы помешать. Секунду помедлив, сферотехник стянул кольцо и решительно сунул в кармашек рюкзака.

Если останется жив — можно будет надеть снова. А нет — так какая разница…

«И щит тоже».

«Зачем?»

«Ты не сможешь видеть, что происходит вокруг, зато сможешь чувствовать. И от эмпатии бывает польза».

Разумно. Ильнар осторожно ослабил защиту. Мир немедленно расцвел красками магических потоков, волки казались раскаленными алыми пятнами чистой злобы. Медлить дальше было нельзя.

— Вперед.

Первым из укрытия выбрался Кир, тут же сухо треснули два выстрела, вслед за ними послышался хлопок взорвавшейся гранаты. Ильнар спрыгнул с подножки вагона следом за командиром, выпрямился и на секунду замер, щурясь от яркого света. Нет, он подозревал, что бабочек будет много. Но такое…

Окружающий мир сиял, словно раскрашенный люминесцентной краской. Бабочки были повсюду — на ветвях и стволах деревьев, на стенах вагонов, на всех сугробах, они порхали в воздухе вместе со снежинками, и из метели рождались все новые и новые бабочки. Снег, отражая свет, переливался всеми оттенками синего и фиолетового. Мелькнула и пропала мысль о том, что при таком количестве бабочек щит можно строить напрямую из них, безо всяких плетений.

«Не отвлекайся».

Ильнар упал на колени, левой рукой выхватил из снега тонкую проволоку, отходящую от контура, и в несколько витков намотал на ладонь. В правой руке словно сама собой сформировалась силовая нить, волки взвыли, над головой загремели выстрелы — но это было уже не важно.

Слишком много энергии. Она течет сквозь тело, то обжигая, то пытаясь заморозить, но его не зря считают упрямым. Подчинить поток, разбить его на сотни тоненьких струек, и вот уже бабочки слетаются к магу, садятся на ладонь, подхватывают силовые нити и летят — каждая на свое место. Наверное, примерно это чувствует канатоходец — малейшей ошибки достаточно, чтобы полететь вниз и свернуть себе шею, но ощущение парения над бездной дарит не только страх, но и восторг. Никаких мыслей, никакой осознанности — но пальцы помнят движения, и вслед за ними сотня бабочек послушно плетет в воздухе над серебряной нитью светящееся кружево силового щита.

Плести паутину с помощью бабочек — Фин бы посмеялся.

Не отвлекаться.

В едва наметившийся щит с размаху впечаталось тяжелое тело, плетение дрогнуло, часть нитей разорвалась, причиняя почти физическую боль — щит ощущался едва ли не частью тела. Еще один выстрел, и теперь уже пуля рвет плетение, да чтоб вас всех, из горла вырывается рычание, ничуть не хуже, чем у волков, но Кир, кажется, соображает, что к чему, по крайней мере, следующая пуля проходит выше щита. Волки в ярости бросаются на стену, новые силовые нити тянутся с ладони, переплетаясь с основой, и теперь уже не нужно выдерживать рисунок. Бабочки повсюду, правая кисть теряется в синеватом сиянии, левой он уже не чувствует вовсе, но проверять, на месте ли она вообще, страшно.

В плечо неожиданно впилась игла, руку прострелило болью до кончиков пальцев. Ага, пальцы на месте, это радует… Змей, больно-то как!

— Стимулятор! — рявкнул Эл в самое ухо, и Ильнар, сдержав ругательства, молча кивнул. Доктору виднее. Но, похоже, дела его совсем плохи.

Лекарство, выданное орденскими целительницами, подействовало почти мгновенно. В голове прояснилось, окружающее вдруг стало невероятно четким, каждая снежинка, каждая бабочка, каждая хвоинка, казалось, обрели собственную жизнь и новый объем. Свет стал ярче, тени глубже, от получившегося контраста даже глаза заболели. Все движение вокруг замедлилось, мысли, наоборот, ускорились, при этом им овладело невероятное спокойствие и собранность. Ильнар окинул свое творение коротким взглядом, проверяя правильность узора. Пожалуй, вышло покруче, чем у Фина на гараже, жаль, похвастаться не выйдет. Бабочки, легонько покачивая крылышками, сидели на линиях плетения, то и дело вспархивая, когда очередной волк пытался проверить щит на прочность. Верхний край стены был уже выше головы Кира, еще немного — и можно замыкать купол. А потом…

Очередной волк, оказавшийся умнее прочих, снова прыгнул — но не на щит, а на спину собрата, на сцепку вагонов, на крышу… Оттолкнулся, изогнулся так, как нормальному волку не позволил бы позвоночник, и, едва коснувшись лапами смыкающихся краев плетения, рухнул вниз.

Отреагировать Ильнар не успел, даже со стимулятором. Успел лишь подумать, что у пограничников туго с фантазией, назвать несущуюся на него тварь — клыки, чешуя, шипы во все стороны, — волком он бы не смог при всем желании. А потом справа вдруг прилетел мощный кулак, и сбитая с курса туша тяжело впечаталась в щит, распугав бабочек.

Зверь еще успел вскочить, развернуться и зло хлестнуть хвостом, длинным и чешуйчатым. Ильнар качнулся в сторону, насколько смог, не выпуская плетения, но левое плечо снова обожгло болью. А потом грохнул револьвер и одновременно несколько раз рявкнул лучевой пистолет. Запахло паленым, на светлую морду твари, покрытую то ли шерстью, то ли иглами, брызнуло ярко-алым, и волк с хриплым, почти человеческим вздохом осел в снег. Купол окончательно замкнулся, и неожиданно стало очень тихо.

— Эл, — спокойно произнес Кир, — он уже готов.

— Вижу, — огрызнулся доктор, отшвыривая пистолет. Руки у него дрожали. — Ты закончил?

Ильнар открыл было рот для удовлетворительного ответа, но поперхнулся собственными словами. Силовые нити тянулись от правой ладони вверх, к щиту, прошивая руку насквозь, оплетали запястье, исчезали под чешуей — и выходили из левого плеча, ровно в том месте, куда пришелся удар шипастого хвоста. Из неглубоких царапин лениво сочилась кровь, больно не было, но энергетическая паутина, окутавшая левую руку и серебряную проволоку основы, казалась розоватой. Он попытался отодвинуться, но плетение угрожающе зазвенело, а голова закружилась.

Щит замкнулся — и включил мага-недоучку в контур.

Сферотехник коротко взглянул на друга детства снизу вверх. Тот разглядел царапины, проследил взглядом выходящие из них силовые нити, шипяще выдохнул, зажмурился и с силой растер лицо ладонями, а потом сел рядом в снег.

— И что теперь делать?

Ильнар немного помолчал. Мышцы потихоньку наливались тяжестью, окружающие предметы расплывались перед глазами, но стоило моргнуть, вновь становились четкими. Зато отката можно теперь не опасаться…