— Во время инициации обычного волка за всем следит альфа, чтобы во время объединения сознаний, волчья сущность не взяла верх над человеческой, — продолжал между тем рассказывать Стас, не заметив мои внутренние переговоры с Бестией. — А дальше, оборотень живёт спокойной жизнью, периодически перекидываясь с помощью кинжала. При этом в человеческом виде волкодлак своего зверя почти не ощущает. Слух, зрение, обоняние — это всё в разы увеличивается, но инстинктов новых не появляется, разве что кроме чёткого понимания кто альфа, а кто нет. И когда у обычного оборотня по тем или иным причинам отсутствует инициация, внутренний волк начинает гибнуть. И при умирании зверя происходит бросок — это почти то, что было у тебя. Зверь, в последней попытке обрести право на жизнь, самостоятельно меняет ипостась, после чего умирает. А волкодлак, приняв человеческую форму, и помня чувство единения со своим зверем, живёт ещё максимум лет десять, с чувством неполноценности и пустотой на душе, медленно сходя с ума от этого.

От его слов меня ощутимо передёрнуло, стоило представить, что Бестия вдруг исчезнет. Тут не то, что с ума сойдёшь, тут хоть в петлю лезь от безысходности! Волчица рыкнула, мысленно уткнувшись в меня головой, мол, здесь я, и никуда не денусь.

— С альфами всё обстоит по-другому, — продолжал просвещать меня Стас, закинув руки за голову, под сдавленное кряхтение Андрея. — Да, твоя волчица так же умирала, только намного дольше, чем обычный волк, так как по своей сути она сильнее. И когда у неё получилось до тебя достучаться и сменить ипостась, вы начали объединяться сознаниями. У меня, у Андрея, как и у других альф, это всё происходит очень просто. Мы просто знакомимся, грубо говоря, делимся воспоминаниями и находим вещи в равной степени значимые для нас обоих. Но ты ничего не помнила, и общих точек соприкосновения у тебя с волчицей не было. Понятия не имею, за что ты смогла зацепиться, что вы с волчицей всё же нашли точку опоры, но на этом вы и сошлись. Зверь принял тебя, и отступил, возвращая тебе человеческий облик. Если бы этого не случилось, то твои охранники нашли бы утром бегающую по квартире волчицу, которой бы ты так и осталась, потому что внутренний зверь просто поглотил тебя без остатка.

Отлично! То есть я, получается, обязана Артуру жизнью? Ведь именно воспоминание о его глазах примирило меня тогда с Бестией. Волчица презрительно фыркнула. Правильно! Мракобесы ему под кровать, а не моя благодарность.

— Всё равно не понимаю, — присела я, прокручивая в голове всё услышанное, — если мои охранники поняли, что произошло со мной, то почему Арсений с Артуром ничего не предприняли?

— А что они должны были сделать? — пожал плечами Стас. — Ну, совершила твоя волчица бросок, и что? Лишалась ты зверя — и ладно. Для них ты так и осталась изгнанной в беспамятстве.

— Убить, например, — внесла я предположение, которое мне и самой не нравилось, но было логичным. — Если честно я не могу понять ещё много вещей. Например, почему не убили сразу. Или зачем стёрли память. Зачем после изгнания поселили в квартиру и ежемесячно перечисляют деньги? Ведь других изгоняют в никуда, просто приставляя охранников для слежки. Почему со мной так?

— Нельзя причинять смертельный вред не инициированным волкодлакам. Это закон, за нарушение которого Велес карает мгновенно, — совершенно серьёзно ответил мне Станислав. — И смерть зверя ничего не меняет, ведь инициации всё равно не было. Именно поэтому тебе и создали приемлемые для жизни условия. А вот почему просто не дождались твоей инициации, и не прибили позже — не знаю. Но, в таком случае, увидев, что ты альфа — никто не стал бы от тебя избавляться.

— Подожди, — совсем запуталась я в его объяснениях. — Но у меня ведь была инициация. И я альфа! Охранники это чувствуют, ты сам сказал, что обычные волки распознают, кто перед ними — простой, либо альфа. И почему вожак с сыном проигнорировали это?

— Тебя охранники не чувствуют, — Стас встал на ноги, неодобрительно поглядывая на задремавшего сына. — Для них ты так и осталась обычным человеком. И опережая шквал твоих вопросов, — он, смеясь, поднял руку, едва я открыла рот, — давайте договорим дома, Аня на стол уже накрыла.

Стоило ему договорить, как из дома вышла ведьма и позвала нас обедать. Андрей тут же подскочил и бросился в сторону дома, только почти у самой двери сменил ипостась и чмокнул мать в щёку. Я завистливо вздохнула, продолжая топать на своих двоих рядом со Стасом. В моей семье никогда не было таких тёплых отношений, как у них. Нет, я, конечно, знала, что родители меня любят, но вот в том и дело — я это просто знала, а не чувствовала. Может и не любил меня никто на самом деле, раз так легко от меня отказались.

— Не переживай, — заметив мою реакцию, положил руку на плечо мне альфа. — Скоро и у тебя получится, будешь так же легко перекидываться. Нужно просто чуть больше концентрации.

— Да я не из-за этого… — сказала, и сама себе прикусила язык.

Стас комментировать ничего не стал, за что ему отдельное спасибо.

— Получилось? — спросила у меня ведьма, когда мы поравнялись с ней. Говорить я ничего не стала, лишь отрицательно помотав головой. Аня же в ответ сжала меня в объятиях. — Не переживай, милая! У тебя обязательно всё получится! А теперь бегите мыть руки и обедать.

Мне была очень приятна её поддержка, и я, искренне улыбнувшись, побежала выполнять указания. Прошлую жизнь нужно оставить в прошлом, и не стоит сожалеть, обдумывая поступок моих родителей. Станислав с Аней и Андреем приняли меня в своей семье, и я не хочу портить приятное время, проведённое с ними, копаниями в себе и в том, что исправить я не в состоянии.

Обед, как всегда, прошёл спокойно и непринуждённо. Аня очень вкусно готовила, и большую часть времени все молчали, уплетая суп и тушёную картошку с мясом, лишь изредка перекидываясь парой фраз.

— Ты хотел мне рассказать, почему охранники не чувствуют во мне альфу, — когда дело дошло до горячего чая с пирожками, напомнила я Стасу про наш неоконченный разговор.

— Не только они, — хмыкнул Андрей, беря очередной пирожок, — я тоже не чувствую. Как и отец.

Я удивлённо застыла, поднеся пирожок ко рту. И как это всё понимать? Почему они не чувствуют меня как альфу? Бестия пожала плечами, отвечая, что тоже ничего не знает. Может с нами что-то не так? И именно поэтому никак не получается перекинуться?!

— Пока ты не начала себя накручивать, — прочитав что-то по моему лицу, заговорил Стас, — с тобой и твоей волчицей всё в порядке. Это такой своеобразный защитный механизм. Скажи, ты много знаешь альф женского пола? — дождавшись моего отрицательного ответа, он хмыкнул.

Я могла сказать и больше — я никогда в жизни не слышала, что такое вообще возможно! Ведь удел женщины — это дом, забота о своём самце и детях. Она слабее любого мужчины априори. А самцы всегда защитники. Они опора стаи. А альфы — лучшие из них! В каждой общине всегда несколько альф. Самые сильные занимают пост вожака, и хоть он передаётся по наследству, но любой желающий может бросить вызов, и в случае победы занять его место.

Прочие альфы занимаются тем, что у них получается лучше всего. Кто-то находит своё место в должности охранника. Кто-то становится загонщиком, другие — охотниками. Но у женщин на это не хватает сил, слишком слабые волчицы, если сравнивать с любым обычным волком мужского пола.

— Это называется Велесовой Парой, — вновь обратил на себя моё внимание Стас. — То есть пара, в которой оба волкодлака являются альфами.

— У меня нет пары! — обратила я внимание на очевидный факт.

— Знаю, — отмахнулся альфа, — но когда-нибудь будет. Велесова Пара для общины — это как благословение Богов. И если бы тебя не изгнали, то берегли бы как зеницу ока! А защитный механизм создан для того, чтобы никто посторонний не учуял в девушке альфу и не смог переманить её в другую общину, или ещё что похуже. А так ты ощущаешься всеми как человек, ну, или как волкодлак с очень слабеньким зверем, не привлекая к себе лишнего внимания.