50-е годы. Открытие охоты компания на Линёвых озёрах:

Друг Анатолия Николаевича, Жека, Анатолий Ник. Сергей, автор

Северный берег Суходольского озера, где в камнях прятались подранки…

Черневая утка на воде…

Тайполенский порог, куда чуть не унесло автора с другом

Вынесенный на берег погибший подранок.

Базовский чёлн на канале…

Егерь Дядя Миша- борода.

Автор и Лёша Королюк на пирсе охотбазы.

«Спортивная» утка – Саук

Оз. Большое Раковое. Утро на большом плёсе…

Нарвское водохранилище

Дом, в котором недолго прожил автор и где сад был единственной усладой.

Таким был найденный автором «счастливый» водоём…

Первым моим объектом знакомства с охотничьей фауной в 1948 году были утки на озере Перккиярви, ныне – Глубокое, куда отец пристроил нас отдыхать летом в подсобное хозяйство от завода, на котором он работал. Мы – трое детей с матерью жили у бригадира дяди Гриши на хуторе, стоявшем почти на берегу, в стареньком финском доме. На выходные, иногда с компанией друзей, приезжал отец. Устраивались грибные походы в лес, рыбалка, а в августе началась ещё и охота. Оказалось, что почти все приятели отца – охотники, хотя сам он к этому увлечению относился спокойно. Главной его страстью были грибы, и тут он слыл непревзойдённым специалистом. Даже друзья называли его мастером.

А меня позвала к себе охота. Будучи блокадным ленинградским пацаном, я прекрасно разбирался в оружии, имел «титул» чемпиона двора по рогатке, поскольку в войну и после неё она служила мне верным средством для добывания мелких птиц на еду. Так что первый мой шаг в охотники был сделан уже давно.

Когда начался охотничий сезон, я потерял покой. Охотники приносили с озера увесистых крякв и элегантных маленьких чирков, и они висели потом в прохладном бетонном погребе, подвешенные головами вниз. С какой завистью я рассматривал их, оправлял им пёрышки, подбирал вкусно пахнущие сгоревшим порохом, брошенные охотниками гильзы.

А потом выяснилось, что у нашего хозяина дяди Гриши тоже есть ружьё. Им оказалась старенькая и чуть ржавая берданка двадцать восьмого калибра. Отыскалось и несколько гильз, капсюлей и дымного пороха. Всем этим он разрешил пользоваться нам с братом под присмотром взрослых. Приятели отца помогли нам в снаряжении первых патронов, снабдили кое-каким припасом. И началась наша «мýка». Первые патроны кончились очень быстро. Теперь надо было искать и порох, и свинец, рубить старые валенки на пыжи и катать дробь…

Лишь в последних числах августа, почти перед отъездом удалось мне добыть свой первый охотничий трофей – чирка, но уже тогда я понял, что охота для меня будет страстью на всю жизнь.

А через год в нашей семье начались неприятности, и я остался без Перккиярви, берданки, охоты и отца. Но остались прекрасные воспоминания об охотничьих зорях, утках, пролетающих над головой, и неистребимая страсть к охоте.

Ещё через два года, закончив седьмой класс, я пошёл работать учеником слесаря на завод. Детство кончилось. Нужно было помогать матери, работавшей за небольшую зарплату, поскольку в семье росла ещё и моя младшая сестра, а старший брат уже служил в армии.

Об охоте я не забывал. Иногда ездил на Литейный проспект и подолгу простаивал у витрины охотничьего комиссионного магазина, разглядывая ружья. Бывало, я робко заходил внутрь. Продавцом в ту пору работал ещё моложавый, но видимо, очень знающий оружие мужчина, к которому все относились уважительно. Я даже знал, что его зовут дядя Коля. Меня, впрочем, как и других мальчишек заходящих иногда поглазеть на оружие, никогда не выгоняли.

Прислушиваясь к разговорам, а магазин этот был тогда для ленинградских охотников как клуб, я постигал кое-какие знания о конструкциях и марках ружей, о способах охоты и разнообразии дичи, многочисленные чучела которой висели на всех стенах и в витринах магазина. Посещение этой комиссионки было моей первой охотничьей школой. А потом произошло второе важное в моей биографии событие, – я познакомился и подружился с хорошим человеком и охотником, который сыграл самую большую роль в моём становлении, как охотника.

Его звали Николаем Васильевичем. Он был сослуживцем моей матери, и как-то в разговоре сообщил ей, что увлекается охотой, но растерял своих друзей и поэтому в настоящее время не имеет компаньона. Тут и мать, естественно, поведала ему, что сын мечтает стать охотником, но нет, ни ружья, ни наставника, кто помог бы ему в осуществлении давней мечты. Наверное, он хорошо относился к моей матери, поскольку позвонил мне вскоре по телефону и просто сказал:

«Если хочешь стать охотником, то собирайся на ближайший выходной в лес, а там посмотрим».

Его предложение произвело в доме переполох. Стояла поздняя осень, нужно было для такого выезда что-то подходящее одевать на себя, на ноги. К счастью, оказались отцовские резиновые сапоги, несколько великоватые для меня, но в них запихали толстые стельки. Нашлись какие-то старые, рваные, но после маминого ремонта ещё годные для такой цели брюки, из вещей брата подобрали куртку. Мать вспомнила, что у отца был привезён солдатский вещмешок, а пока искали его, обнаружилась ещё и фляжка, и она уже думала, что зальёт в неё и какие сделает бутерброды.