– Это Павел. Сосед через стенку. Он беспокоится обо мне. Меня собирался убить ваш сосед по балкону.

– Так-так-так… Начнем по порядку. За что он хотел вас убить?

– Чтобы не отдать мне утюг. У мамы сгорел утюг. Я попросила его купить мне утюг. Он вместо утюга принес кирпич в коробке из-под утюга.

– И вы решили, что он собирается вас убить?

– Так решил мой сосед через стенку Павел.

И странная женщина рассказала доброжелательному собеседнику о визите его соседа, закончив признанием в случайной близости с Павлом.

– Мне скоро сорок лет, и до сих пор непонятно… Спать можно с папой, с мамой… – У женщины не хватило воздуха. Чтобы продолжить, она вобрала его в себя. – С кошкой, с мишкой… Тут совсем другое, и название ему другое. Почему мы говорим «переспать»? Спят всю ночь, а это же так быстро.

– Понравилось? – У хирурга запершило в горле, он прокашлялся и добавил: – Мне нужно знать.

– Обычно, – прошелестел ответ.

Почему респектабельный мужчина почувствовал великое облегчение на этом слове? Как мешок с песком сбросил с себя. Уходить от окна не хотелось. Надо было что-то сказать, и он дал оценку происходящему с женщиной, произнеся:

– Жесть.

И тут свершилось непредвиденное. Лариса рассмеялась. Смех был приятным и переливчатым, словно что-то чужеродное, не свойственное природе этой женщины.

– Меня мама порой называет железякой холодной.

Лариса посмотрела в окно. Снег падал и падал, создавая белую завесу между двумя домами.

– И вы холодная?

– Да.

Она не сумасшедшая. Она честная женщина, в каждом слове, букве, жесте, взгляде. Честная женщина, взращенная в омуте маминых страстей, идей, поползновений. Последнее слово не очень приятное, но только именно оно и приоткрывает завесу и раскрывает проблему. Человек ползал и выискивал решение всех сущих жизненных проблем, вместо того чтобы встать во весь рост, показать себя во всей красоте и с достоинством открыто заявить о своих мечтах и желаниях.

– Откровенничаю с вами, как с мамой.

– С папой, я мужчина.

– Папа не жил со мной.

– Что мама?

Ответ на свой вопрос респектабельный мужчина будет выслушивать долго. Так долго, что устанет стоять у окна и заберется на подоконник, предварительно положив на него диванные подушки. Женщина говорила честно, без истерических интонаций в голосе и ни разу не подошла к волшебному зеркалу. А было ли оно?

Из своей квартиры Павел рассматривал респектабельного мужчину в окне дома напротив. Даже сквозь завесу мелкого снега, плавно падающего на землю, было видно, что человек разговаривает по телефону. Подслушивая через банку, прижатую к стене, он понял, что и соседка говорит по телефону. Половина десятого. О чем можно разговаривать больше часа?

Мама Ларисы лежала в кровати с большим количеством подушек. Слезы текли по ее уже обвисающим щекам. Матрац под спиной был горячим, а ноги ледяными.

«Скорую», что ли, вызвать? Нет, «скорая помощь» ей не нужна. Сердце стучит ровно. Сознание работает четко.

Женщина, как всегда, решала проблему предстоящего сна посредством кого-то.

«Надо вызвать. Скажу, уколют снотворное».

Она гнала от себя и мысли о дочери. Та мужеподобная особь с проводом в посиневших руках не дочь, а тупая взбесившаяся корова, и она не стоит ее драгоценного внимания. Поголодает и замычит в телефонную трубку, когда нечем будет за квартиру платить. Вот тогда она отведет душеньку! На лице женщины отразилось удовольствие. Раскидав подушки в стороны, она встала.

«Я тебе все припомню, корова. Сама задушу». – Но вспомнив рост, размеры дочери, засомневалась. Решила, что достанет ее обещаниями этого.

Женщина в очередной раз набрала номер Ларисы. Снова занято. Она и оператору связи звонила – линия не повреждена, говорят. Если мать срочно не выплеснет свое раздражение на дочь и не получит так желаемого организмом адреналина, умрет точно. И халявный укол снотворного не поможет, а ведь женщина засыпает не от снотворного, а от сознания того, что его сделали по ее требованию. Она велела, и исполнили. Формула счастья.

Мать снова набрала номер телефона. Занято. Да быть такого не может!

«Трубку сняла и рядом положила», – догадалась мать.

И вот она у двери дочери. Сдвинула от щеки платок и прислонилась к холодному дверному полотну. За дверью голос незнакомой женщины, прерываемый переливчатым смехом.

«Не в тот подъезд зашла, наверное». Мать срывается с места и спешит по лестнице, но что-то останавливает ее. Она видит на двери номер квартиры дочери.

А в это время респектабельный мужчина рассказывал историю из повседневной больничной жизни.

– Мы даже женили смертельно больных и палату им выделили для совместного проживания.

– И что?

– Жили вместе остаток жизни.

Ему нравилась честность своей собеседницы. Совершенный пример несовершенства, крайне редкий, исчезающий. А на примерах учатся. Мужчина постоянно учился, без этого в его профессии нельзя.

– Вам жаль сейчас, что вы не смертельно больная?

– Как вы догадались?

– Сам об этом жалел, и не один раз. Я не только сильный, надежный и компактный, я еще и холостяк. Компактным называют меня за глаза в больнице.

– А я – корова.

– И кто вас так кличет?

– Мама. Остальные тоже считают такой.

– Кто вам сказал?

– Мама. Я до сих пор не замужем. И детей не могу иметь.

– В жизни много чего можно иметь и не иметь.

Мужчина на некоторое время замер. Молнией сверкнула в человеческом сознании истина. И пусть она тут же спряталась где-то в глубине души, завтра истина заявит о себе.

– Завтра куплю вам утюг для мамы. Пусть тешится.

Женщина смотрит сквозь снежную пелену. Глубоко в душу смотрит и молчит, но ей очень хочется помириться с мамой.

– Купить утюг?

– Да.

– До завтра?

Лариса молчала.

– Что не так?

– Вы утюг сами принесете?

– Нет, я его по почте отправлю, – рассмеялся мужчина, и до него дошло. – Я не за этим вовсе…

– Если вам нужно, я не против.

Снег перестал падать. Расстояние между домами покрылось за время их беседы невесомым покрывалом. Робкое предложение женщины оставило, несмотря ни на что, глубокий и чистый след в душе мужчины. Шагай, женщина! Следи по чистому снегу! Там тебя не обидят.

Странная женщина положила телефонную трубку. Ей снова стало тесно в комнате одной. Она не слышала стука собственного сердца, шагов по комнате и скрипа подъездной двери. Чист двор, чист зимний воздух. Свободно пространство перед ней.

Так случилось, что трое мужчин смотрели в опустевшее вдруг окно соседки из дома напротив, но пустым оно им не казалось.

А за ними наблюдал Павел. Он вспоминал о джентльменах у дверей соседки, а также у двери бывшей жены, о кирпичах и бутылках в их пакетах и испытывал желание защитить бывших своих женщин, согреть, накормить. Проследил взглядом за «страусом», шагающим по чистому снегу в направлении дома напротив, и стал собираться.

Лариса шагнула в только что оставленные мамины следы на снегу и пошла в противоположном направлении. Через несколько минут по ее следам шагал Павел к двум своим одиноким женщинам. Зажжется еще одна лампочка в общественном подъезде, и станет людям видно, куда идти.

Холодно. За окном минус двадцать четыре. Пасмурно. Понедельник. В офисном помещении звучит песня о снегопаде:

Павлина подпевает.

– Последнее время часто эту песню передают, – говорит молодой человек с внешностью Макаревича в юности. Он в новой жилетке и слегка пыжится, как всегда в таких случаях.