Зажав телефон в руке, я смотрел невидящим взглядом перед собой и улыбался.

Батюшка Серафим, неужели ты услышал меня?

Из дома я отправил эсэмэску:

«Хотелось бы сидеть у тебя возле кровати и кормить с ложечки. Поправить подушку, рассказать смешную историю, а потом просто смотреть, как ты спишь и улыбаешься во сне».

Ну почему люди не летают? Как бы я хотел сейчас улететь к тебе!

Этого следовало ожидать. Мне давно уже подавались знаки, но ослеплённый чувствами к тебе, я не обращал на них внимание. Наверное, поэтому всё произошло для меня неожиданно.

В тот день мы собрались с Леной на фитнес. Я пришёл с работы пораньше и увидел её в подавленном настроении. Высокая стройная Лена будто ссутулилась. Глаза у неё были красные и припухшие. Было видно, что она плакала.

– Пойдём на фитнес? – спросил я, насторожившись.

– Я не пойду, – ответила Лена.

Мне подумалось, что она поссорилась с дочерью. У Лизы ещё не закончился переходной возраст, и она частенько нам дерзила. Но Лиза была в хорошем настроении. Значит, не Лиза. Тогда в чём дело?

– Что-то случилось?

– Нет, – ответила Лена, пряча глаза. – Просто плохое настроение.

Я не стал допытываться, но тут же прошёл в кабинет, открыл ящик стола и просмотрел свои бумаги, которые касались тебя. Всё в порядке. Бросился к компьютеру. Так и есть! Компьютер не запаролен. Память моего мобильника была переполнена эсэмэсками к тебе, и я два дня назад перенёс их в компьютер. Я пожурил себя за легкомысленность и поставил пароль. У меня даже мысли не возникло, что Лена может без разрешения прочитать то, что ей не предназначается. Но всё-таки появилось нехорошее чувство.

Ладно. Я ведь не делаю ничего плохого.

На фитнес я ушёл один. Вернулся поздно. С дороги позвонил тебе. Мы хорошо поговорили, и я сразу же сел за компьютер, чтобы записать для тебя на новенький плейер песни советских ВИА, которые звучали в пору нашей юности.

Где-то в двенадцатом часу ночи ко мне в кабинет заглянула Лена. Она была в белой короткой ночнушке, лицо серьёзное и расстроенное.

– Ты не мог бы перебраться спать в кабинет? – спросила она, глядя куда-то в сторону.

– Почему?

– Ты сам знаешь почему.

Я насторожился.

– Не знаю. Подожди… Давай поговорим. Зайди…

Лена прошла в кабинет и села на диван.

– Что случилось?

– Ты нашёл свою первую любовь. Ты давно её искал. Теперь, я думаю, ты должен изменить свою жизнь и совершить мужской поступок…

– Какой поступок?

– Уйти к ней. Взять на себя заботу о ней. Ты ведь и сам этого хочешь?

Так вот в чём дело…

– Ты понимаешь, что твои сообщения к ней – это провокация? – уверенно сказала Лена, расценив заминку с моей стороны как признание вины.

– Почему провокация?

– Ты пишешь ей такие слова… Ты понимаешь, что можешь разбить ей жизнь?

Сомнений больше не было: Лена прочитала в компьютере мои эсэмэски.

Лена нервно помолчала, а потом воскликнула:

– Неужели она стала тебе нужнее, чем я? Это ведь просто первая любовь. Это было и прошло. Давным-давно. Ты себе всё выдумал, а теперь мучаешь меня и себя. Да и Тоню тоже.

– Что тебе не нравится? – спросил я, всё ещё не придя в себя.

– Что не нравится? – переспросила Лена с угрожающим недоумением. – А что мне здесь должно нравиться? Тебе было бы приятно узнать, что я влюбилась в своего бывшего одноклассника и тайком переписываюсь с ним?

– Но этого нет.

– А ты представь.

– Я не хочу думать о том, чего нет.

Маленькая заминка, и Лена снова пошла на приступ.

– Я позвоню твоей Иванченко и скажу, что жена всё знает, и чтобы она отстала от тебя.

Нет, не действует… Лена попыталась сменить тактику.

– Ты представляешь, что произойдёт, если её муж прочитает твои эсэмэски? Ты что, хочешь разрушить их семью? Ты вообще видел, как она сейчас выглядит?

Да, я видел в "Одноклассниках" твою фотографию с сыном на даче у родителей. Ты заметно повзрослела. Но всё такая же красивая. Та самая Тоня, которую я любил. Я видел и другие твои фотографии. На них ты не так хорошо выглядишь, и я уже понимал – почему. Но для меня это не важно. Я ведь помню, какой ты была. И я не хочу разбивать твою семью. Я хочу любить тебя. Просто любить. Хочу заботиться о тебе, поддерживать тебя, разговаривать с тобой. Разве это предосудительно? Как это объяснить? Да ещё своей жене…

А Лена всё говорила и говорила, подстёгиваемая моим молчанием.

Я почувствовал себя мальчишкой, которого мама уличила в неблаговидном поступке и теперь проводит с ним воспитательную беседу. Но меня не просто воспитывали. Ко мне забрались в голову и там порылись, будто в кармане пиджака. Достали то, что я так бережно хранил втайне от посторонних глаз и продемонстрировали мне как свидетельство моей испорченности. Как унизительно!

Волна негодования захлестнула меня.

– Ты хочешь, чтобы я почувствовал себя виноватым? – с трудом сдерживаясь, сказал я. – Но я не чувствую себя виноватым. Я не делаю ничего плохого.

– Ну конечно…

Эта реплика Лены стала последней каплей.

– Скажи, зачем тебе это было надо? Зачем ты (хотелось сказать «роешься», но я сдержался) смотришь мои бумаги, открываешь мой компьютер? – невольно повысил я голос.

– А почему не посмотреть? Всё лежит открыто…

– Это не объяснение.

– Хотелось получить ответы на некоторые вопросы.

– Получила?

– Получила. Теперь я знаю, что ты любишь другую женщину.

Мне стало жалко Лену. Я помолчал, подбирая слова, и уже спокойно произнёс:

– Лена, это тебя никак не касается. Ничем тебе не угрожает. Я никуда не собираюсь уходить.

– Тогда я уйду. Я увольняюсь с твоей работы и буду искать себе другую работу. Сниму квартиру и перееду туда.

Видя настроение Лены, я не стал её переубеждать, но всё-таки попытался что-то объяснить:

– Лена, если бы ты не… забралась в мой компьютер, я бы и сам тебе через какое-то время всё рассказал. Но мне нужно сначала самому во всём разобраться. Как я могу тебе что-то объяснить, если я и сам многого не понимаю?

– Теперь ей будешь всё объяснять.

– Да что объяснять! Я же тебе рассказывал, что… (я хотел сказать Тоня, но понял, что сейчас это всё равно, что махать красной тряпкой) человек уже несколько месяцев лежит в больнице. Сахарный диабет, отказали почки. Да ещё ребёнок с такой сложной формой ДЦП… Ты всегда была такой мудрой…

– Больше я не хочу никакой мудрости. Раз она для тебя так важна…

– Да, Лена, она для меня очень значимый человек…

Эти слова будто обожгли Лену. Она порывисто встала с дивана и когда уже была в дверях, я спросил её вдогонку:

– Так мне перебираться в кабинет?

Лена заколебалась.

– Я не знаю…

– Давай я хотя бы сегодня ещё переночую в спальне, а завтра уже решим.

– Хорошо, – сказала Лена, видимо, на самом деле не зная, что делать.

Я остался в кабинете один.

Тоня, я не собирался тебе рассказывать об этом. Я и сейчас не уверен, что правильно делаю. Не рассказывают одной женщине про другую. Но так получилось, что в моей жизни теперь две женщины. И я люблю обеих. Наверное, это трудно понять. Да я и сам до недавнего времени в подобное не верил. Но отрицать это уже невозможно.

Когда-то Хемингуэй написал про своего героя: «И если ему не повезёт, то он будет любить обеих». Я люблю тебя. Я люблю Лену. Тем не менее я не считаю, что мне не повезло. Может быть, даже наоборот.

Когда я нашёл тебя, всё в моей жизни изменилось. Изменился не только я сам, не только мир вокруг меня, но и мои отношения с женой. Извини, что я говорю об этом, но мне кажется, что моя любовь к тебе будто вдохнула вторую жизнь и в мою любовь к Лене. Как это объяснить? Не знаю. Но чувствую, что это взаимосвязано.

Я радовался, что у меня теперь есть ты и есть Лена. Моей жизни будто чего-то не хватало, а теперь она стала полноценной. Что удивительно, пока Лена ничего не знала про мои смс к тебе, а только лицезрела мой счастливый вид, это счастье доставалось и ей. Причём в размерах гораздо больше прежних. Мне хотелось делиться с Леной своей радостью, хотелось обнимать её, улыбаться, говорить ласковые слова.