А за песней и время незаметно прошло. Вон и мельница, на которой сорок лет никого не было, показалась.

Но только-только телега въехала на плотину, ее со всех сторон окружили черти и давай кричать:

— Дальше не пустим!

— Ты попов работник, мы тебя прогоним.

— Сейчас приведем сюда Атикана — нашего старшого, он тебе покажет, где раки зимуют!

И верно — ведут сатану с двенадцатью рогами.

— А ну-ка, покажите мне попова работника! — загремел Атикан.

Подбегает несколько чертенят с ухватами и начинают поднимать веки у сатаны.

Ахвандюк не стал ждать, когда черти откроют полностью глаза своего старшого, а прыгнул ему на голову и давай резать пилой и рубить топором его двенадцать рогов.

— Что ты делаешь, попов работник? — спрашивает Атикан.

— Что делаю, говоришь? — отвечает Ахвандюк. — Режу твои рога. Почему не пускаете меня на мельницу и не даете молоть?

Сатана видит, что он со своими чертенятами напал на мужика, который в обиду себя не даст, и просит Ахвандюка:

— Ты, попов работник, пожалуйста, оставь мне рога, без них меня никто за старшого считать не будет. А своим молодым помощникам я скажу, чтобы они тебя не только пропустили, но и помогли мешки перетаскать. Ты знай распоряжайся, они все сделают.

Ахвандюк отпустил Атикана и пошел на мельницу.

Черти всю рожь ему смололи и мешки на воз уложили.

Ахвандюк говорит сатане:

— Дорога не близкая, одному и скучно и страшновато: чего хорошего, еще укокошат. Дал бы мне для компании одного своего отпрыска.

— Ладно, дам, — ответил сатана.

Взобрался Ахвандюк на воз, посадил рядом с собой отпущенного сатаной чертенка, свистнул, гикнул на медведя и покатил домой.

Подъезжает к деревне, каких-нибудь версты полторы остается.

Поп с попадьей сидят дома, разговаривают:

— Ну, теперь-то уж пропал наш работничек, царство ему небесное.

А дочь взяла подзорную трубу, глядит в нее да и говорит:

— Рано вы работника-то на тот свет отправили — вон он едет живой и невредимый на своем медведе. А рядом с ним сидит не поймешь кто: человек — не человек, козел — не козел, а с рогами.

Подкатывает Ахвандюк к дому. Поп выходит на крыльцо, видит, кто сидит рядом с работником на возу, и давай креститься.

Ахвандюк же, как ни в чем не бывало, говорит:

— Это, батюшка, мельник, хороший человек. Смолол за так, не взял ни гроша, только у тебя в гостях захотел побывать. Не сердишься, батюшка, что я приехал вместе с мельником?

Поп не вымолвил ни слова — ни доброго, ни худого, словно язык к зубам присох.

Ахвандюк выпряг медведя, стаскал мешки с мукой в амбар, а чертенка поселил в передней комнате.

Проходит день, другой, а Ахвандюк все еще не отпускает гостя домой.

На мельнице пождали-пождали чертенка, беспокоиться начали. Сатана говорит своим детям:

— Идите-ка, ребятки, к попу да и задайте ему, как следует, за то, что он держит у себя нашего мальчика.

Чертенята в ту же ночь наведались к попу и повалили все заборы вокруг его имения. На другую ночь перебили все стекла в окнах.

Люди начали смеяться над попом. И он сдался. Пришел утром к Ахвандюку и говорит:

— Я сержусь, работник.

— Сердишься? То-то же, батюшка, — ответил Ахвандюк. — Снимай свой подрясник и подставляй спину.

Содрал он кожу со спины попа, а потом сказал:

— Теперь давай мне обещанные триста монет, да за братьев шестьсот. А заодно отдай и кожу, которую с них содрал.

Вернулся Ахвандюк домой. И первое, что сделал, подошел к братьям и завернул им рубашки на спине.

— Ой-ой! Что ты делаешь? Больно ведь, чирьям-то, — заойкали братья.

Ахвандюк в ответ вытащил содранные с них ленты.

— Вот ваши чирьи, жалкие трусы. А вот ваши деньги, хоть вы их и не заработали.

Отсчитал младший брат по триста монет старшим братьям и сказал:

— Умными себя считаете, а с каким-то попом сладить ума у вас не хватило, спину ему подставили: дери, батюшка. А я, дурачок, по-вашему, сам содрал кожу с попа да еще и денег вон сколько принес.

После этого братья уже не говорили, что их младший брательник дурак, а во всем слушались его.

Давненько все это было, а вот поди ж ты — имя Ахвандюка и до нас дошло.

ПОПОВСКИЕ ГЛАЗА

или были старик со старухой и был у них сын. Жили богато, ни в чем нужды не знали, про черный день много всякого добра накопили.

Родители состарились. Отец перед смертью говорит сыну:

— Ты, сынок, похорони меня, как и следует быть, с попом.

А потом сходил к попу и того тоже попросил:

— Ты, батюшка, уж, пожалуйста, приди на похороны, когда я умру.

— Приду, а как же! — ответил поп.

Вернулся старик домой, лег в передний угол и последний наказ сыну дал:

— Как похороните меня, ты, сынок, не забудь отблагодарить попа: дай ему, что он ни попросит.

Наутро старик преставился. Сын идет к попу и просит его быть на похоронах.

Похоронили усопшего. Сын ведет попа к себе в дом и говорит:

— Чем тебе, батюшка, за похороны заплатить, что дать?

— Что дашь, то и возьму, — отвечает поп.

Сын открывает сундук с медными деньгами:

— Бери, сколько нужно.

Поп набил карманы медяками.

После этого сын открыл сундук с серебряными монетами:

— Возьми и отсюда, батюшка.

Поп снял шапку и наполнил ее серебром.

— У меня еще и такого вот сорта деньги есть, — говорит парень и открывает сундук с золотыми монетами.

Поп набирает полные горсти золота и сам себя останавливает:

— Хватит, пожалуй.

— А может, еще возьмешь? — спрашивает парень.

— Нет, не надо, — отнекивается поп, видя, что положить деньги все равно некуда.

Молодой хозяин ведет попа в столярную мастерскую отца:

— Может, отсюда что-нибудь возьмешь, батюшка?

Поп посмотрел, посмотрел вокруг и говорит:

— Положи-ка мне в рот вон тот подпилок, точить пилу моим работникам пригодится.

Парень сунул подпилок попу в рот и повел его в шорную. А там по стенам хомуты да уздечки такие висят, что глаз не отвести.

— Вон тот хомут я, пожалуй, возьму, надень мне его на шею.

Хозяин берет хомут, надевает его на шею попа и провожает со своего подворья.

А поп только отошел немного — из соседской подворотни злая собака на него с лаем кинулась. Побежал батюшка от собаки, наступил на супонь да и упал, а подпилок, что во рту держал, в горло ему воткнулся. Так в хомуте и скончался жадный поп.

ОТЦОВО БЛАГОСЛОВЕНИЕ

одного старика было два сына. Старшего он еще при жизни женил и отделил, а младшему перед смертью дал такой наказ:

— Лошадь свою никому не доверяй; сошьешь новую шубу, без палки на улицу не выходи; женишься, жену одну никуда не отпускай. Этот мой наказ считай и моим тебе благословением, — с этими словами старик скончался.

Умер отец зимой, а весной, во время сева, пришел к младшему брату старший и попросил на денек лошадь. Младший подумал про себя: «Отец не велел никому давать лошадь. А что же такого, если я брату на один день дам? Заодно и узнаю, в чем смысл отцовского благословения».

Дал он старшему брату лошадь, а сам тайком отправился вслед за ним в поле и спрятался на лесной опушке.

Брат приехал на свой загон и тотчас же принялся пахать. Настал полдень, другие пахари выпрягли своих лошадей и пустили на луг пастись, а старший брат все пашет. Соседи накормили и напоили своих лошадей, сами поели и снова приступили к работе, а брат, не выпрягая, пашет и пашет. Кобыла младшего брата не выдержала непомерной натуги и выкинула жеребенка. Пахарь отнес его в лес, бросил там и снова стал к сохе. Кобыла уже еле ноги переставляет, а брат, подстегивая ее кнутом, продолжает пахать.