– Ты, наверное, сказала бы, что при таких рассуждениях мне стоило выколоть себе глаза? – он повернулся к Цимбе и слегка улыбнулся. Этот человек сам задавал вопросы и отвечал на них. – Но мы ведь пока еще не в таком мире, верно? Но однажды можем попасть и в такой. Мир бы очень сильно изменился, только выключи ему свет совсем ненадолго! Свет куда больше слепит людей, чем помогает им видеть.

– Кто… кхе… кхе… – Цимба хотела спросить мужчину кто он и кто те двое, что вытащили ее из рук охранников.

– Ты еще успеешь все спросить и рассказать, – молвил Дэнс. – Мы с тобой, девочка, хранители тьмы. Звучит пугающе, наверное? Или глупо? – он нахмурился еще сильнее, задумываясь, по-видимому, как она воспримет это. – Но как ни решай, правда она и есть правда. Я храню тьму уже два с лишним десятка лет. Не так уж далеко я продвинулся… Когда-то я думал, что к этим годам буду уметь куда больше. Я собирал знания, мифы, легенды, чтобы разобраться. Трудно порой рассудить где знания древних, а где миф, наподобие сказки. Но все, что я выучил за эти годы, Катерина и Вирк, мои ученики, смогли понять всего за восемь месяцев. Недорого стоил мой труд, если подумать. Но зато я могу помогать таким, как ты. Думаю, наше темное дело понемногу разрастется. Обычно мы не связываемся с другими хранителями, – они и не знают о своем даре, их просто вешают, оставляя в неведении, – но Вирк заметил твое превращение и темный знак. Они решили рискнуть и забрать тебя. Это правильно – я научу тебя. Темным стоит держаться вместе, очень многие другие так и поступают. Ты узнаешь скоро.

В этот момент он погасил лампу. Страшные тени исчезли и пришел мрак, черный и непроглядный. Хотя Цимба чувствовала все предметы вокруг, их форму, положение. Она будто видела их, но это нельзя было назвать зрением.

– Поспи, девочка. Твое тело должно привыкнуть, измениться. Скоро ты перестанешь болеть обычными болезнями, да и синяки станут заживать быстрее. Поспи и попробуй представить себе в темноте то, что ты хотела бы увидеть. Это для начала. Со временем сможешь представлять что бы ты хотела почувствовать вокруг себя. Тьма принимает форму чего угодно.

И Цимба попробовала. Слабость одолевала ее, звала в сон. Представить что хочешь? Она вообразила, как просыпается в своей квартире, в доме рядом со стеной. И все это было только кошмаром.

После событий последних дней Анна твердо решила действовать. По правде, вариантов действий она представляла немного. Самый простой, доступный и желанный – бежать. С другой стороны, побег представлялся очень детским поступком. Да и мест, в которые можно сбежать, она не знала. Первый побег она уже совершила, это был побег из городского дома. Обмануть Петра, простодушного юношу, было несложно. Анна знала, что отец очень его ценил, доверял ему самые ответственные вещи, если только не брался за них лично, но все же он был немного… недотепой. Странно считать человека и полезным, и малость бесполезным одновременно.

После того дождливого вечера Осина предложила переночевать в кладовке над магазином ее отца. А на следующий день уже появились сообщения о предстоящей казни. Как же это дико, она будто виновата в чем-то, теперь ведь и ей грозит такая же судьба. Лучше было не высовываться, но ни привлечет ли она внимание как раз своим отсутствием? До сих пор колдунов – или хранителей, как теперь полагалось говорить, – обнаруживали только в момент их перерождения. Избрания, как называла это Осина. Но Анну в тот момент видел только один человек – ее отец. Он не сказал никому, ни своему помощнику, ни маме, и уж точно не выдал бы ее городской охране. Но что если есть способ найти колдунов – в смысле хранителей – каким-то другим способом? В любом случае нужно было что-то решать. Осина любезно приютила ее на время, но втайне от своей семьи. Пока тайна хранилась, но долго так продолжаться не может.

– И куда же мне бежать? – спрашивала Анна. Она пока не могла смириться и привыкнуть к своему положению. Город отныне считал ее преступницей, еретичкой, отступницей. Точнее, ее станут считать таковой, если выяснят про тот случай в саду. При этом она не сделала ничего плохого, никому никогда не причиняла зла.

– Я тут п…подумала, – отвечала Осина, – есть одно м…место… может быть…

– Такое, в котором безопасно? – заинтересовалась Анна.

– Не знаю где теперь б…безопасно для тебя. Но мы могли бы б…бежать не просто в никуда, а п…попробовать получить знания.

– Мы? – удивилась Анна.

– На город н…надвигается опасность. Сидеть на месте мало смысла, лучше п…попробовать изучить это явление. Детально п…понять п…природу изменений в мире, – старалась объяснить Осина.

– Мне казалось, что ты и так знаешь об этом все.

– Я собираю книги о стихиях с д…десяти лет, – сообщила Осина, – но не так уж и много знаю. Есть указания на д…древний храм, н…находящийся где-то в лесах к юго-юго-западу от Георга.

– Храм?

– Храмы старой в…веры в единого Бога строились тысячи лет назад и м…многие могли сохраниться до н…наших дней. Абу-Аль-Инзарек пишет, что некоторые из них н…неразрушимы и специально оставлены для эпохи, когда начнут п…появляться хранители.

– И ты думаешь, что мы с тобой могли бы найти один из древнейших храмов?

– Лучше искать храм, который м…может объяснить больше о твоем избрании, или бежать п…просто так, куда глаза глядят?

– Ты права, лучше мы отправимся на поиски ответов, – решила Анна, впрочем, без особой уверенности.

Осина стала Анне настоящей подругой всего за несколько дней и становилась все более близкой, хотя они и спорили из-за всей это магии, ведь Анна не могла так легко принять магию за данность. Осина – внешне некрасивая девушка, но довольно милая внутри. Она была начитанной, только читала все эти мифологические книжки, а не классическую литературу. Она чувствовалась ранимой, внешность и проблемы с речью сильно ударили по ее самооценке, но она не утратила внутренней гордости и душевной красоты. Что сильно раздражало, а точнее кто, так это Лемов – очень расхлябанный, эгоистичный и ленивый человек. Он дразнил Осину, что болезненно отражалось на ней, пусть внешне она только отмахивалась от этих слов; Лемов отвечал односложными предложениями, все время «не вникал» и виделся тупым, как пробка, словно в его голове роились сотни глупых мыслей, но он выбирал ровно одну, самую примитивную, и высказывал именно ее. Иногда это была какая-то дрянная «философская» мысль, которую он кидал в пустоту. Но при этом Осина почему-то ценила его каждодневные приходы и комментарии. Анна так и не призналась никому, что не менее десяти минут стояла у дверей каморки во время того дождя и слышала каждое слово, сказанное Лемовым. Ничего особенного в этом не было, но слова Лемова как-то запали ей в мысли и теперь всплывали всегда при их встрече. Быть «мечтой» такого человека, да еще и с каким-то подтекстом про несбыточность, она не хотела. Он представлял многое из того, что ей не нравилось в людях.

Анна с подачи Осины прочитала книгу некого Маньюэ, посвятившего половину жизни поиску ответов. Из предисловия автора можно было узнать, что с его сыном случилось нечто похожее на избрание в хранители, хотя сам он процесса превращения не видел и давал смутные описания. И все же он потратил кучу времени и целое состояние, чтобы разобраться в проблеме. Его книга была единственным прямо доступным источником, так как издавалась в жанре приключений и долгое время на нее не обращали большого внимания. Другие источники были куда скромнее, туманнее и давали сведения скорее ритуального или мифического характера. В целом все сводилось к необходимости «победы» одной или даже двух стихий в неком противостоянии. Что понималось под победой ни один автор пояснить не мог, но Осина сделала следующий вывод: к убийствам других хранителей это имеет очень отдаленное отношение или не имеет вовсе. Побеждал мудрейший и сильнейший, но сила и мудрость, по-видимому, не сводились к победе над другими. Неясность вносило и нечеткое количество победителей, которое зависело, похоже, от некого дополнительного условия. Таким образом, один победит или двое и что для этого нужно сделать оставалось загадкой.