Глядя на мою Солнышку с едва заметными веснушками на вздёрнутом, весёлом носу, болтающую босыми ногами над палубой, я вдруг осознал: недолго же я прожил без боли! Но теперь пришла другая, более тёмная, пугающая и опасная – вина. Я думал, что знал её хорошо, но в любой дыре есть свои слои, своя глубина. Меня затягивало в чёрную скважину с каждой секундой. Удастся ли вынырнуть? Или стоит остаться, принять и это? А как она примет?

Гаечка невинно и отстранённо разглагольствовала об богатых уродах, которым всё позволено, и о том, как она их ненавидит. Я был одним из них. Первым порывом было сразу рассказать ей всё, выложить начистоту, а потом я затормозил. Она была такой счастливой... Разрушить её радость можно двумя словами, имею ли я на это право? Вдруг это совпадение?! Где-то на задворках сознания я с изумлением отметил для себя: надежда – не благо. Она прямо пропорциональна страху. Нет ничего хуже надежды! Она ничего не значит. Надежда – лишь табличка, указывающая на страх в твоей душе, как указатель, к примеру, на Воронеж. Моя надежда была отражением вязкой пустоши размером с океан.

Я говорил себе: надо проверить, надо влезть в записи веб-камер, в архивы ГИБДД, да хоть к чёрту в задницу, но выяснить точно – она это была или не она в тот проклятый вечер возле метро ВДНХ. «Боже, только бы не она!» – молился я про себя громким ором, но, кажется, уже знал ответ. При взгляде на её точёные ножки со светлыми пятнышками шрамов у меня внутри холодело и скручивало от боли. Словно не её, а мои мышцы, кости, суставы были разбиты «уродом на чёрном Порше», а потом так долго и мучительно срастались.

Гаечка лихо шутила и заверяла, что сейчас у неё ничего не болит, а я знал – обманывает. Откуда взялась эта способность зеркалить чужую боль? Не знаю. Не было никогда. Может, это побочка? Может, когда полюбишь, сердце не различает больше – своё или чужое? Просто есть боль, одна на двоих. Я обещал Гаечке не обманывать, но... я не могу сказать ей правду.

* * *

Я ворвался в «штаб-квартиру» моих орлов. Там сидел один тощий птенец — хакер всея Руси, остальные где-то шлялись. Я сходу захлопнул дверь и без здрасьте рявкнул:

– Мне нужны срочно данные по Эльмире Барятинской и тому, что с ней случилось в Москве!

– А-а шеф, вы уже знаете? – отъехал от стола на кресле Дэн, вытирая с верхней губы кефирные усы. На ноутбуке ценой в тысячу евро красовалась россыпь крошек от булочки. Пофиг.

– Что знаю?! – прогромыхал я.

– Я звонил вам, звонил, вы трубку не брали, – заявил Дэн. – Дело в том, что я вас не послушал и по Эльмире тоже начал проверять. Не зря! Представьте, передатчик, усиливающий сигнал, обнаружился у неё в номере! Точнее, совсем рядом, в нише у двери. Плюс у неё были основания вам навредить: вы лично завернули её проект инсталляции на конкурсе скульпторов в Burning Man в позапрошлом году, обломав все шансы получить премию и спонсорскую помощь на реализацию. Для молодого таланта это как чёрная метка. Кроме того, занятный факт: Эльмира Барятинская жила с Иванченко! Да-да, с тем самым! Мне не удалось проверить, что там у них с отношениями сейчас, но вы и так знаете: у него есть на вас зуб. Мне надо напоминать, почему или сами помните?

У меня пропал дар речи. Секунд на двадцать. Потом я громко выматерился и сказал:

– Откуда такие сведения? Почему ты уверен, что это мой разработчик? Иванченко – очень распространенная фамилия!

– Мда, только не каждый Никита Иванченко – стартапер, за которым гоняются монстры из Силиконовой Долины.

– Но Эля...

– Они жили вместе. Стопудово. Даже в отделе кадров он указал адрес квартиры, официально зарегистрированной на её имя и паспорт согласно договору аренды с агентством недвижимости Ротаут по адресу: Пятницкая, двадцать три... Теперь аренда на эту квартиру перезаключена на него.

Я бухнулся на соседний стул, как мешок с рисом. Ноги стали ватными, в груди сжалось.

– Вы не отдали ему разработки, – напомнил Дэн, хладнокровный и гундосый, как гриппозный палач, – когда он уходил. Так что Иванченко очень даже мог через свою девушку проявить любопытство, что же происходит с проектом, идея которого собственно принадлежит ему. Трояна помните, который мы еле победили? Его ж работа! А чувак из тех, кто не прощает...

– Чёрт! – Я ударил кулаком по столу. – Но никто не знал, что я сюда приеду! Я сам был не уверен! До последнего мог остаться в Калифорнии!

– Ну мало ли. А для профилактики? Не офисному ламеру, а чуваку при мозгах не сложно было бы отследить ваш платёж в Гостевой дом «Мандала-хауз» за неделю до приезда. Я же отследил.

– Чёрт!!!

Дэн понизил тон и продолжил меня добивать:

– Так удобно всё получилось: лучшая подруга девушки – владелица, которая отжала себе гостевой дом у мужа. Уже ясно, что дева без комплексов. Имеются мотивы плюс возможности. Номера по-быстрому нашпиговали прослушкой. Устроили так, что вы бы по любому с Эльмирой контактировали – симпатичная хозяйка гостиницы с такими ножками и грудью. Очень, кстати, в вашем вкусе. Не кривитесь, я ж других видел. А там слово за слово... До телефона вашего обычно не добраться, чтобы его копирнуть или вживить девайс для скачивания инфы и постоянной синхронизации. А при таком раскладе всё пошло, как по маслу, – Эльмира вошла к вам в доверие. Тадам! И ваш телефон с кучей кодов доступа и шифров уже в шаговой доступности. Уверен, он уже нашпигован всем чем можно. – Дэн протянул ко мне руку. – Проверим?

Кажется, меня вот-вот стошнит. В висках давило словно под прессом. Я с такой же интенсивностью сжал телефон. Логика налицо. Я ведь настолько доверился Эле, что даже оставлял его под подушками рядом с ней! Но чёрт! Что-то не клеилось, в душе не шло одно к одному, несмотря на всю сволочную логику. И было страшно, словно я летел с небоскрёба от самых облаков головой вниз: вот-вот асфальт, мозги в лепёшку, трындец, я умер.

– Да не могла она! – вырвалось у меня. – Я ей верю!

– Ага, я помню, – заявил мелкий засранец.

И тут же мрачным шёпотом в моей голове прошелестело: а мотив у неё был. И похлеще того, что предложил Дэн. Кажется, я испортил ей жизнь от и до.

Онемевший, будто выжженный изнутри, я протянул смартфон Дэну. Тот схватился за него с интересом, как обезьянка за новую игрушку. Поганец! За неимениемникого другого захотелось свернуть ему шею и ничего больше не выяснить. Этоменя не извиняет, но я ничего не хотел знать! Никогда! Я же люблю её!

Я как сумасшедший вперился, не мигая, в хакера. Дэн моргнул испуганно:

– Шеф... Ой, шеф! Вы в порядке?

– Имей в виду, – прорычал я, – мне нужны только факты. Неопровержимые доказательства. Предположения и версии можешь засунуть себе в жопу! Или я сделаю это сам. Больно!

– Понял, – пискнул тот и почесал штанину. Достал из ячейки в портфеле инструменты из тонкого кожаного футляра и, тут же забыв обо мне, принялся с упоением раскурочивать мой сверхдорогой и сверхзасекреченный телефон.

Время застыло.

* * *

Я поверил ей. И теперь не верить снова было вопиюще противоестественно. Вераприлагалась к любви, позволяла вздохнуть раскрытой грудью и стать собой. Словно я себе поверил. Но теперь что делать? Удар под дых? Нет, хуже. Меня колбасило, как на электрическом стуле. Больно. По голове разрядами проносились мысли. Поймав одну из них, я подскочил, как ужаленный. Стул перевернулся, с грохотом упал на пол.

– Да не сходится! Логик хренов!

Поганец дёрнулся, откатился реактивно подальше. И правильно. Взгляд из-под очков с опаской.

– В чём я косанул, шеф?

– Если прослушку вела Эля, нахрен ей передатчик? На кой чёрт ей куда-то дальше передавать сигнал, если она здесь?!

– Эээ, ну да... Но шеф, а может, она передаёт спецам? Она же не электронщик.

– Ты кретин?! – прорычал я. – А не проще всё аккумулировать и спокойно запись через вай-фай в облако отправлять в онлайн режиме, чем рисковать и париться с нестабильным усилителем и фонить на всю деревню странными радиосигналами?! Какая мощность у усилителя? На сколько он передаёт?