А у Артёма просить не буду ни за что и никогда! Он решит, что я тоже хочу от неготолько денег, а я... я, кажется, хочу чего-то другого. Мне представились егокрасивые, чётко очерченные губы. Прикосновение его рук к моим предплечьям, движение между пальцами, трепетное и такое чувственное... И непрошеное волнение пробежалось мурашками по коже, собравшись щекочущимися светлячками в моём животе.

* * *

Я была недобра, как самая недружелюбная свекровь, протягивая деньги Милане водворике возле того же абрикосового дерева. Звезда была уже переодета из летне-спортивного наряда в парадно-выездной. Она достала из сумочки кошелёк из крокодильей кожи и многозначительно посмотрела на меня. Глядя на её ангельское белое платьице, едва прикрывающее бёдра, я не удержалась от едкогокомментария.

– Даже миллиардера наша богадельня устраивает, а вас, увы, не устроила. Что ж, жаль. Простите за дискомфорт.

Рука Миланы зависла в сантиметре от протянутых купюр.

– Что вы придумали? Какого миллиардера? – Она вскинула на меня тщательнонакрашенные и мгновенно загоревшиеся хищным блеском зелёные глаза.

Ой, зачем я ляпнула это?

– Никакого.

– Вы лжёте, – заинтересованным тоном ответила Милана. – Среди нас правда есть миллиардер? Докажите! Кто это? Мастер? Володя? Семён? Артём? Костя? Инкогнито, это так интересно! Кто он?!

– Никто, – покраснела я. – Я не могу вам сказать.

Милана всё-таки взяла деньги, но не торопилась их класть обратно в кошелёк.

Боже...

– Так есть тут миллиардер или нет?! – воскликнула она.

– Есть, – раздался насмешливый голос за моей спиной.

Артём... О нет, я говорила ему о доверии, а сама, сама!

– Кто это? – с надеждой и придыханием заулыбалась ему Милана.

– Отгадаешь, будет сюрприз, – хмыкнул Артём.

Что за игру он затеял?

Милана застыла, было видно, как за её восхитительными изумрудными радужкамиотчаянно скрипят мозги. Ах нет, это колымага за воротами мучила на горке сцепление!

– Пожалуй, я останусь, – сказала звезда, возвращая мне деньги и с ещё большимкокетством улыбаясь Артёму.

– Нет уж, забирайте и уезжайте! Богадельня больше не принимает! – рассердилась я, решив и её комнату немедленно сдать, заломив цену вдвое. Всё, с меня хватит! Надоела!

– Тёмочка, дорогой, скажи нашей хозяйке, что так с гостями не разговаривают! – пропела Милана.

«У них только выдирают волосы и гонят драной метлой», – мысленно огрызнулась я.

– Да ладно, ЭляМира, – усмехнулся Артём. – Тебе жалко, что ли? Пусть остаётся.

– Хорошо, – я улыбнулась ему по-человечески, а затем очень ехидно нашей зеленоглазой звезде. – Только у вас, Милана, теперь выходит ранний заезд. Расчётный час в два. И вы уже не входите в оптовую бронь для йога-семинара, так что номер будет стоить для вас всего... две с половиной тысячи.

Артём с любопытством рассматривал меня, тщательно скрывая смех.

– Нет, как это?! – возмутилась звезда. – Это грабёж! Мы так не договаривались...

– А мы и не договаривались. Вы только что выехали. Всё с чистого листа, – не без садистской радости объявила я. – Или давайте я вызову вам такси и поезжайте. Билеты, должно быть, уже куплены.

– Совсем люди одурели... – пробормотала Милана, доставая к полученной пачке зелёные купюры и протягивая мне. – Жадность – это порок, между прочим. Но я всё равно останусь.

– Да. Но тут закон рынка, сезонность, кризис, очень вам рады, – заявила я, бодрожелая ей провалиться. – И кстати, у нас всё официально, налоги, связи, крыши. Ваш паспорт, пожалуйста, я зарегистрирую вас, как положено.

Когда она, наконец, ушла, цокая каблуками, зарегистрированная в моём ноутбуке, в программе Фотошоп, я выдохнула наблюдающему за всем и беззвучносмеющемуся Артёму:

– Прости, пожалуйста, у меня случайно вырвалось про миллиардера. Я очень рассердилась.

– Да это не особый секрет, – ухмыльнулся он.

– Она же с тебя живого не слезет, выпытывая, кто он, тот самый.

– Пусть ещё догадается. Зато будет весело, – сказал он, глядя на меня с чертенятами в глазах, от которых светлячки в бёдрах и животе вновь вспорхнули иразнеслись с приятным волнением по всему телу. Но он коснулся моего плеча. По-дружески. И ушёл. Тоже наверх, куда и Милана, и внутри у меня всё рухнуло. А потом закипело. Кажется, наступила пора собирать пауков, жуков и лягушек. А потом разбрасывать их... в одном из вип-номеров.

Артём

Несмотря на весь ад с проектом, я развеселился, глядя на поединок двух блондинок, простите за каламбур: одной натуральной, русой, с чуть выгоревшими на солнце волосами, и второй платиновой. Хоть кричи: «Ринг!» и разводи по углам. А Гаечка дерзка-то не только со мной. Я смотрел и сравнивал: одна весовая категория, один рост; грудь натуральная версус1 силикон; ножки... – пожалуй, тут Барби выигрывала. И косметолог её хорошо постарался, а возможно и пластический хирург. Но вот только у Гаечки была богатая мимика. И смешная. Даже когда злится, наблюдать интересно. Страшный зверь — ехидный бурундук, неумело скрывающий гнев!

А ещё я знал, что за чудо-пальчики скрываются в её белых теннисках. Аккуратные, трогательные и... почему-то на ум пришло: беспомощные. Всё утро я не мог глаз оторвать от ступней Гаечки, с опаской идущих по дорожкам парка. И несмотря на мою собранность, в груди растекалось тёплое чувство – то, которое она подарила мне своим доверием. Пожалуй, после её признания оно весило больше, чем десяток золотых слитков в банке.

Я снова отметил: мне нравятся простые вещи. Да и в целом, сложных уже объелся. Правда, во время прогулки в моих штанах не ко времени всё затвердело так, что я аж перевесил вперёд рюкзак, чтобы проходящие мимо дамы не пялились. Ныло до болезненности.

Не понятно, почему я рядом с Гаечкой превращаюсь в пацана пубертатного периода? Пользуясь тем, что она не видит, я засунул голову под искусственный водопад. А потом дуб-гигант, словно перекочевавший из романа графа Толстого, позволил перестать думать о том, что было бы, если бы прямо сейчас я провёл рукой дальше и нырнул под её футболку...

Ещё беспокоил вопрос: а что вообще с её ногами? Нездоровые – слишком растяжимое понятие. Но я не спросил – это было бы бестактным. Зато стало понятно, почему она так медленно ходит в гору и с неё, а по ровным поверхностям бегает вполне нормально. Впрочем, наверное, всё же стоит выяснить, вдруг мои врачи помогут?

Я рассматривал её от макушки до щиколоток, и на языке вертелся вопрос: «А у тебя есть кто-нибудь?» Но я и его не произнёс вслух. Она взрослый человек, и если решит, сама установит границы. И тогда я решу, хочу ли я их подвинуть. А пока... игра с повязкой закончилась, а мне казалось – только началась.

* * *

Я помог Милане поднести до номера чемодан, подтрунивая над её бабским любопытством. Поставил чемодан в комнату, так и не расколовшись, кто тут из Форбса. Но название журнала упомянул – надо же девочку занять на ближайшие пару часов.

Краем глаза увидел, как она присела на край кресла и принялась молниеносно набирать в телефоне что-то. Усмехнулся: пусть. Найти меня не просто. Спасибо ребятам и моему сотрудничеству с силовыми структурами. Имя того, в чьих руках всё программное обеспечение московского и питерского метро, железных дорог, по нашему общему соглашению должно было оставаться в секрете. И главное – не стоит разглашать имя владельца компании-разработчика проекта «Гор», который отследит любого человека, находящегося в доступе любой из видео-камер страны. От того, что именно мы делаем, у меня в животе расплывался холодок и приятный мандраж. Здорово чувствовать себя участником чего-то настолько грандиозного, что американцы о таком сай-фай фильмы снимают. Так что имя Артёма Маринина можно связать только с однофамильцами, но не со мной и моим реальным состоянием.