– Играем?

Я хохотнул и забрал у неё сумку:

– Что, я тест прошёл?

– Провалил с треском, но сойдёт, – махнула она рукой.

И мне снова стало легко. Я отобрал у неё чёрную повязку, завязал ей глаза, словноперед... Ее затылок, нежная шея, красивые плечи, запах цветов и абрикос. Внезапно она оказалась вся в моей власти с этой повязкой на глазах. Мои рукипотянулись к её талии – прижать и провести от живота ладонью вниз – в основание коротеньких шорт. И глубже. И не выпускать больше.

Но вдруг собака из кустов гавкнула на меня так, что я аж подскочил. И Гаечка тоже.

– Что там? – вскрикнула она.

– Просто пёс, – ответил я и чуть подтолкнул её, коснувшись ниже спины.

– Эй! – отпрыгнула с возмущением она.

Надо же! Сама сплошной соблазн и недотрога. Парадокс.

– Еще скажешь правду? – наклонился над ней я, почти касаясь губами упоительнопахнущего затылка.

– Что, понравилось? – судя по тембру, заулыбалась она.

– Почему Вовке — и остальным Эля, а мне Мира? И ты с ним такая... ну... мягкая...

Она перебила, ляпнув не задумавшись:

– Потому что он добрый.

– А я нет?

– Тебя я ещё не раскусила. Местами да...

Я расхохотался:

– Кусать меня не надо. Лучше пошли играть. И так последние будем. – Строгодобавил: – Давай руку. И не подглядывай.

– Я не люблю мухлевать. – Покрасневший от солнца курносый нос повёл по ветру. – Нам куда?

Мой взгляд упал на её босые ступни с алыми накрашенными ноготками. Всегда этовозбуждало. Гаечка переступила с ноги на ногу и тяжко вздохнула.

– Ты чего? – спросил я.

И вдруг она сказала так, словно выдала свою тайну:

– Только давай острожно, пожалуйста. У меня не очень здоровые ноги. На самомделе, я страшно боюсь повредить их снова. – И нежная рука легла в мою ладонь, словно доверила всю себя полностью и бесповоротно.

Что-то в моём сердце дрогнуло и расплылось теплом.

Кажется, мне есть, чему у неё поучиться...

Эля

– Я буду осторожен, обещаю, – совсем другим голосом сказал Артём.

И я ему поверила, до мурашек на коже ощущая, как мне нравится его тембр.

Пальцы Артёма сомкнулись, и в его уверенной ладони моя рука оказалась будто дома – там, где ей положено быть. Может, эффект повязки на глазах? Может, с ней чувства становятся сильнее, нереальнее?

Но нет, – я прислушалась к ощущениям, – руке было хорошо, правильно и даже уютно.

Хотелось увидеть выражение его лица и проверить, куда мы пойдём, но... Игра уже началась.

Артём повёл меня осторожно, и я слышала, как он дышит, как поют птицы, как взлетела с ветки одна из них, и упала в траву шишка. В добровольной темноте мир внезапно сузился до руки Артёма, до его мягких подсказок и контуров моего тела. Сначала было не по себе. Мне действительно было очень страшно из-за возможности ударить ногу, подвернуть, упасть... Но Артём вёл меня осторожно, предупреждая: «Сейчас неровная плитка. Осторожно, гравий. Ступенька. Высокая ступенька. Выше ногу...». Мы вышли из тишины и щебета. Рядом раздавались звуки: голоса будто обступивших нас людей, щелчки, музыка издалека. Потом автомобиль, грозно шуршащий шинами прямо на меня. Я дёрнулась от испуга, но Артём мгновенно развернул меня обратно и прижал к себе.

– Не туда!

Моё дыхание стало учащённым, спиной я почувствовала его тело, как надёжную опору. Его рука прижимала меня спереди, сильная, твёрдая. Голым плечом почувствовались тесёмки его рюкзака и гладкая, тёплая кожа его предплечья. Приятно.

– Не бойся, – шепнул он. – Всё хорошо.

Автомобиль проехал, оставив след из облачка бензина, железа и машинного масла, и Артём отпустил меня. Потянул дальше. Моя нога ступила в рассыпающийся, зернистый песок, влажный немного. Вскрик чайки над головой. Снова шорох снизу. Кошка? Какой странный, неизвестный и даже опасный мир поджидал в темноте! Хотелось подсмотреть, но я удержалась – я же обещала!

Артём взял мою руку, мы сделали несколько шагов, и вдруг под ладонью ощутилась приятная, живая бархатистость. Я ахнула, нащупав округлые листики с неровными краями. Аккуратно, чтобы не сломать, попыталась «увидеть» пальцами растение, тонкие веточки и сатиновые лепестки соцветий. О, каменный горшок? Резьба... Я прислушалась к запахам. Озон...

– Это герань? – спросила я.

– Наверное, – шепнул он. – Я в цветах не разбираюсь. Что-то красное.

Потом был глянец листьев и сильный аромат экзотики. А затем россыпь мелких листочков, пахнущих морем. Трава. Большие цветки, бархатистые, как персик. И что-то нежное, сладко пахнущее скользнуло по щеке, что? Я так и не угадала. Артём вручил мне шишку с запахом хвои и ностальгией по Новому году.

– Мандаринов не хватает, – смеясь, сказала я.

– Завезём, – заверил он, словно Дед Мороз.

После медленной прогулки наощупь по нежаркой аллее, внезапно грянула свежесть водопада в прохладных брызгах и журчании воды. Я отпрянула и засмеялась от неожиданности, но потом поднесла ладони и наполнила их приятной влагой.

– Не пей, – вдруг остановил меня Артём. – Тут написано, что нельзя. Секунду.

В моих руках оказалась пластиковая бутылочка.

– Я только что распечатал, – сказал он. – Сам не пил.

– О, спасибо! Пить так хочется! Не знала, что у тебя вода с собой.

– Купил. Я же должен о тебе заботиться.

И мне вдруг захотелось, чтобы эта игра не кончалась. Увы, я люблю сказки, но я же сказала себе: друзья! Так что надо следовать. Но зачем? Игра так увлекла меня, что я забыла, что надо бояться.

– Четыре шага вперёд, и ступеньки, – предупредил Артём.

И снова под пятками были камни: отполированные или грубые, пористые, шероховатые, гладкие или поросшие мхами с сыроватым запахом леса. Извилистые, как одеревеневшие змеи, корни, торчащие из земли. Хрусткие веточки, листва и мягкая хвоя. Шорох ветра по листьям и коже. А главное, – его внимательные пальцы! Они играли мной, как флейтой. Осторожно касались предплечий, поворачивали, поднимали руки, вели, придерживали за талию, не позволяли упасть, дарили новые ощущения, формы, структуры. Казалось, мы не идём по парку, а танцуем какой-то необыкновенный чувственный танец. Лишь музыки не хватало. Я была окружена им и заворожена. Моё тело отзывалась Артёму, дышало всеми порами и впитывало его запах, заботливые слова, негромкий голос; ловило необъяснимое, но такое явственное ощущение его мужской силы... Приятно было угадывать его движения и не знать, что будет в следующее мгновение, полностью довериться. Волшебная игра!

По свежей траве мы прошли куда-то, и Артём шепнул:

– Сейчас.

Кажется, избавился от сумок и рюкзака. Коснулся предплечий. Горячие губы выдохнули, почти касаясь мочки уха:

– Ещё полшага вперёд.

Я послушала. Он обхватил сзади мои кисти и положил ладонями на что-то шершавое, слоистое, жёсткое. Монолит передо мной был живым, гораздо теплее камней...

– Дерево! – негромко воскликнула я.

– Очень большое, великан до неба. Давай прикоснёмся лбами?

– Давай.

Я так и сделала. И обнимая широкий ствол наощупь, вдруг встретилась с руками Артёма.

– Прости, – сказала я и убрала ладони ниже.

А он нашёл их и накрыл своими ладонями. И мы замерли в молчании, разделённые кряжистым гигантом с шелестящей сверху кроной. Он что-то рассказывал нам. И в желании понять этого живого, загадочного собеседника, впустившего нас в собственную ауру, мы потеряли время. Тишина, безмыслие и спокойствие, как облако, отгородило нас от реальности...

– Глянь, дурачки какие-то, – послышался издалека прокуренный женский голос. – С деревом обнимаются!

– Да это секта! – гыкнул подгулявший и явно не очень трезвый мужчина. – Сегодня нашествие сектантов в парк. Я уже кучу видел. Щас сфотаю, Петьке пошлю, чтоб поржал!