– Места в королевской гвардии, – перебил его сэр Тарбис, – вовсе не призы. Мы их тут не разыгрываем, как картёжники в кабаке. За некоторыми из этих двенадцати мест кроется чья–то гибель. Так я хочу напомнить, что гвардия существует не для парадов, а чтобы защищать короля от вполне реальных врагов. Но гвардейцев немного, и потому они должны сражаться в бою слаженно. Если нужно – стоять насмерть. Все как один. А теперь оглядись и скажи мне сам, кто в этом зале пригоден для такого, а кто – нет?

Гиверис бросил хмурый взгляд в сторону Йеда и обступившей его толпы.

– Открою тебе секрет, – заговорил уже сэр Гаррис, – что ты был бы принят в гвардию, если бы тоже поддержал своих товарищей по оружию. В будущем сражении это спасло бы ваш отряд. Тогда всех вас можно было бы принимать без опаски, и в гвардии стало бы триста человек и один, а не триста. Такие исключения допускались в прошлом. Но с тобой… Считай, враг нас уже заранее разбил. А теперь, Гиверис, первый сын Вандариса, сдай гвардейский меч и покинь сей священный зал, ибо ты более не вправе тут находиться!

Делать Гиверису было нечего. Он смерил нехорошим взглядом сначала Йеда, а затем и Киреана. Подойдя ко столу, со звоном бросил меч в позолочённых ножнах в общую кучу, после чего скрылся на винтовой лестнице. Ни единого слова так и не обронив.

Когда же он исчез, командующий Гаррис вновь надел свой шлем с давновым гребнем и вытянулся по струнке.

– Гвардейцы!! Слушай мою команду! Мечи – рразобрать!

Йед забрал тот самый меч, что только что держал Гиверис. Он с восхищением разглядывал витиеватые золотые узоры на ножнах и рукоять с благородно выгнутой гардой.

Чья–то рука вдруг опустилась ему на плечо.

– Хочешь знать, что я обо всём этом думаю? – спросил Мерон. – Не знаю как, но тебе только что удалось покорить саму судьбу!

Йед задумался, рассматривая кромку блестящего лезвия.

– Судьбу?… А может ты и прав? Знаешь, многие дают своему мечу имя. Именно так я его и назову. Судьба.

– Сир Киреан! – воскликнул Йед. – Перед тем как уйти, Мерон произнёс весьма загадочно, что вернётся с компанией, но я и подумать не мог… То есть… Я никак не думал, что сам принц Изерры не побрезгует посетить место вроде этого…

– Королевские гвардейцы не носят знаков отличия, – улыбнулся Киреан. – Кроме, пожалуй, командующего Гарриса с его роскошным шлемом…

Он вдруг опасливо огляделся.

– Только не называй меня больше «принц». А иначе я продолжу звать тебя «деревенщиной»!

Йед не вполне понял, что имел ввиду Киреан: то ли он опасается, что весь кабацкий сброд узнает о его происхождении, то ли просто хочет, чтобы Йед вёл себя с ним проще. Зная горделивый характер принца, Йед склонился бы к первому. Только вот привычной брезгливо–надменной маски на лице Киреана больше не было.

– Вот как… Выходит, ты пришёл просто выпить в нашей компании?

Йед намеренно обратился к нему на «ты», чтобы уяснить его настроение.

– Совершенно верно! – беззаботно кивнул Киреан.

Он сел за стол рядом с Мероном, который уже где–то добыл три больших кружки.

– Неумеренность конечно грех, – лукаво улыбнулся тот, – но что родится от воздержания?…

Киреан при одном виде содержимого только поморщился.

– У нас в Изерре обычно пьют клярз, то ещё пойло из лошадиного молока. Но эта ослиная моча, которую вы зовёте «пивом», не сравнится даже с ним. Да разве можно отмечать такое событие с этим?!… Трактирщик! – развязно крикнул он через весь кабак, – давай сюда лучшего из никкерских вин! Всё за мой счёт!

Он обернулся обратно к Йеду. На лице его светилась счастливая улыбка.

– По недоумению вижу, – сказал он, – ты удивлён, с чего это я сейчас такой весёлый?

– Ты обычно более… сдержан, – подтвердил Йед. – Хотя нам всем сейчас положено веселиться. Особенно мне… Кстати, я же ещё тебя не отблагодарил! Без твоей помощи мне бы не удалось ничего не добиться. И ты ради меня рискнул местом в гвардии… Я в долгу перед тобой.

– Ловлю на слове, – хитро улыбнулся Киреан. – Правда, рискнул я не совсем ради тебя. Мотивы мои были несколько… эгоистичными. Представь, всего за несколько дней я сумел вылепить из деревенского мужлана вполне приличного фехтовальщика. И как приятно было смотреть, когда в поединке ты едва не уделал самого сэра Гарриса! Словно я сам его тогда уделал. А в тот миг, как из руки у тебя выпал серебряный шар, меня это порядком огорошило. Получалось, что все мои труды пропадали даром из–за какой–то глупой железяки. А я совсем не люблю, если начатое дело не доведено до результата! И вот ты, Мерон, подкинул мне прекрасную идею. Не стану утверждать, что я заранее предвидел, как всё обернётся, но устроить где–нибудь маленький бунт – это мне всегда по душе! В разумных пределах, конечно.

Йед задумался.

– Значит, ты не боишься рисковать. Помнишь, ты говорил, что в бою я слишком озабочен защитой? Теперь я понимаю: это оттого, что сам я риска боялся. Но из твоих уроков я извлёк, что без риска победа невозможна, и только потому сумел выстоять против самого командующего!

– Без риска победа невозможна?… – задумался Киреан. – Наверное, так и есть… Правильно подмечено! Впрочем, я о другом начал говорить. Так вот, догадываешься ли ты, почему я вообще решил поступать на службу в королевскую гвардию?

– Честно признаюсь, что для меня это в какой–то степени загадка, – ответил Йед. – Зачем людям столь высокого происхождения идти в гвардию короля? Неужели её престиж настолько высок?

– По правде сказать, у каждого своя причина. Для кого–то вроде Гивериса важен и престиж… Но мои мотивы были иными.

Пока Киреан собирался с мыслями, лицо его делалось всё более серьёзным, постепенно приобретая прежний хладно–благородный вид.

– Тебе известно, – начал он, – что я первый сын среброродного Фарлеана, Владыки Изерры. И я уже как–то говорил, что мать моя давно умерла. Я её и не помню почти, если честно… Спустя короткое время отец взял себе другую жену. Так вот: я не просто первый сын, а единственный от моей покойной матери. У меня есть ещё четверо сводных братьев и сестра, но все они – дети мачехи. Думаю, ты уже догадываешься, каково моё положение в собственной семье?

Мерон брезгливо сморщился.

– Твои братья спят и видят, как отнять у тебя титул наследника, – сказал он. – У нас и столетия не проходило без какой–нибудь крупной склоки о наследовании.

– Погоди–ка, – прервал его Йед. – Но если Киреан первый сын своего отца, то какие тут могут быть склоки? О чем спорить?

Киреан нахмурился.

– Конечно, по общему закону я главный наследник отца. Я – среброродный принц Изерры. Однако отец может отдать предпочтение любому из сыновей, если так пожелает. Братья мои ещё довольно юны, хотя и они тоже начинают понимать многое. А вот мачеха… Не проходит и дня, чтобы она на меня не пожаловалась. Не подстроила какую–нибудь пакость, чтобы выставить меня в нелестном свете. Не попыталась убедить отца, что я недостоин короны Изерры. Он, конечно, лишь отмахивается… Пока что.

– Тогда почему же ты покинул Изерру? – удивился Мерон. – Мне кажется, сейчас у твоей мачехи и братьев только больше шансов восстановить отца против тебя. И отнять право на изеррийский престол…

– Да не в престолонаследии тут дело! Разве вам не ясно, в какое змеиное гнездо превратился мой родной дом? Почти всю жизнь я вынужден был доказывать – каждым шагом – что я на голову выше всех сводных братьев, вместе взятых. Что я единственный, кто достоин быть наследником. Думаю, именно по этой причине я и довёл своё искусство владения мечом до совершенства. Это стало источником моего упрямства.

Тут перед компанией явился хозяин заведения самолично – с заказанным вином.

– Лучшее из никкерского, что в погребе нашлось, – поклонился он, ставя грузный бочонок на стол. – Как было велено. Только сразу говорю: в копеечку ох как влетит.