Все, включая и Киреана, недоуменно обернулись в его сторону.

– Благодарю, друзья, за помощь, – продолжил он, – но она мне совсем не требуется. Здесь только наше с принцем дело, не нужно вмешиваться.

– В чем дело, брат? Ты что, испугался этого тщедушного хвастуна?

– Не в этом дело. Мои слова про взаимовыручку ты понял только со своей стороны, но сам ведёшь себя не лучше того Гивериса. Ты поставил Киреана перед унизительным выбором. Ты не уважаешь чужую честь, а это недостойно королевской гвардии.

– Да что за ерунду ты метёшь? – возмутился предводитель пятёрки. – Я думал, мы с тобой на одной стороне! На стороне простого народа! Ты же сам простой сын кузнеца… Мы должны стоять все вместе, как ты сам тогда говорил! А этот надменный вымесок…

– С каких пор у нас тут появились стороны? – удивился Йед. – Я явился сюда поступать в гвардию короля. И хоть я пока что не гвардеец, но я знаю чего это стоит. Если ты презираешь Киреана за одно только его происхождение, то чем ты лучше его? Помнишь, как нам говорил сэр Тарбис? Гвардейцы все как братья. Мы здесь должны стоять вместе вообще все, а не только свои против других своих.

– Братья? – фыркнул солдат. – Этот надменный гордец тебе уже брат? Да такие, как он – он указал на Киреана – сущие нелюди, один хуже другого!

Он расходился всё сильнее, словно не мог уже остановиться.

– Они называют себя «благородными», но всегда живут на труде таких же простых работяг, как твой отец! А от народного гнева прикрываются сотнями простых пехотинцев, как мы! Они все – как гнойные прыщи на теле нашей древней земли!

– Знаешь что… – нахмурился Йед. – Мне думается, что сейчас из беды надо Киреана выручать, а не меня.

Он подобрал свой меч, и шагнул в сторону принца, который глядел на него, как на сумасшедшего. Йед же вытянул меч в сторону пятерых противников.

– Пятеро против двух. Так куда честнее, чем шестеро на одного.

– Вот значит как? – пробормотал солдат. – Поднял оружие на своих же? Я был о тебе лучшего мнения. Ты верно решил, что этот среброродный жеребец теперь сделает тебя своим любимчиком? Да он предаст тебя при первом же случае или продаст, как вещь. Отбой, парни, – повернулся он к обескураженным спутникам. – Нам нечего тут больше делать.

Пятёрка направилась туда, откуда явилась, не стесняясь бросать презрительных взглядов. Проходя мимо Йеда, их предводитель на секунду замешкался и медленно повернулся к нему.

– Сегодня ты предал своих товарищей, сын кузнеца. – пророкотал он своим утробным басом. – И я этого не забуду. Я Глах Кенунд. Запомни это имя, ибо оно принадлежит твоему врагу. Когда–нибудь и у тебя тоже обнаружится… слабое место.

Он с отвращением плюнул Йеду под ноги, затем развернулся и пошёл вслед за остальными.

Йед огорошенно смотрел вслед удаляющемуся Глаху, пока тот не скрылся из виду, оставив их с Киреаном одних.

– Я бы и в одиночку порвал этих псов в клочья, – первым нарушил тишину принц. – Твоя помощь мне вовсе не требовалась. Однако как ни крути, честь теперь требует, чтобы я простил твоё поведение перед тем. Но не думай, что я обязан тебе чем–то большим, сын кузнеца!

Даже и не взглянув на Йеда, среброродный принц вложил свой меч в разукрашенные серебром ножны, а сам направился туда же, где скрылся Глах со своей компанией.

Но вдруг он остановился, не успев сделать и нескольких шагов.

– Ты сказал, что отец твой умер от чумы? – спросил он, развернувшись вполоборота.

– Всего несколько дней назад в деревне неподалёку разразилась невиданная никем колдовская чума. Она появилась из горного подземелья… И все умерли всего за день, кроме меня. Не знаю, почему я один выжил.

– Вот оно что… – протянул Киреан. – Скорбное известие и скверная участь… А я ничего об этой чуме не слышал… Видимо в столице решили пока держать всё в секрете, чтобы не сеять паники.

Он окончательно повернулся к Йеду и сделал шаг вперёд.

– Мой отец Фарлеан, прозванный Неодолимым, жив и в добром здравии, однако матери давно уж нет в живых. Не думай, что мне неведома твоя боль. Но она не помешала мне заполучить прозвище Серебряного клинка Изерры. Пожалуй… в каком–то смысле даже наоборот.

Словно бы испугавшись, что сообщил лишнего, Киреан осёкся и решил переменить тему.

– А что касается твоих умений… В сражении ты слишком озабочен защитой слабых мест. Вот в чем твоя проблема. Ты рассеиваешься по мелочам и в итоге всё равно остаёшься слаб. Нельзя победить врага одной обороной. Нужно сперва найти то, в чем ты силён, и научиться использовать свою силу дерзко и без опаски. Однако… однако знай, что даже после тысяч тренировок с лучшими учителями у тебя не будет ни малейшего шанса победить в бою среброродного принца Киреана из Изерры!

– Что же, принца Киреана мне вовсе и не надо побеждать, – резонно заметил Йед. – Мне всего лишь нужно победить в испытательном поединке одного из гвардейцев–ветеранов. Точнее, даже не победить, а хотя бы просто выстоять в бою дольше прочих кандидатов.

– Шанс может и есть, – молвил Киреан, – смотря кто тебе попадётся. Но противник ты слабый, так и знай. Уже объяснил, почему.

– Так не поможет ли мне среброродный принц, – лукаво ухмыльнулся Йед, – отыскать ту самую сильную сторону, с которой можно будет идти в бой дерзко и без опаски? Или он боится, что так я составлю ему серьёзную конкуренцию?

– Чему тебя точно не требуется учить, так это деревенским сермяжным манерам, – фыркнул Киреан. – А вот с твоим ужасным фехтованием… пожалуй, не поздно ещё что–то сделать.

– Так мы не из Атрии родом! Мы из равнинных земель, что отделяют восток от запада. Вот и имена такие. Нас командующий там набирал, земляк потому что. Сам я зверолов потомственный, сын зверолова, даже дед мой зверолов был. Могу выследить дичь, так как знаю все звериные повадки, где искать, как ловить, как зайти, чтоб не вспугнуть. Но не только. Кто хорошо понимает природные приметы, тот годится в разведчики. Могу найти дорогу и не заплутать где угодно. Могу загодя приметить, если где скопления людей – войска, к примеру. Сам при этом останусь незамеченным. Ну и тому подобные вещи. Потому и стал разведчиком. И более того – я при штабе у нас Первый разведчик!

Живан гордо ударил себя в грудь, так что и лошадь под ним тоже горделиво всхрапнула. Она ведь несла на себе не простого разведчика, а Первого! А Тания краем глаза заметила, как его товарищ вздохнул и отвернулся, обхватив лоб пятернёй, словно от усталости. Он делал такой жест всякий раз, как Живан хвастался, что в разговоре с Танией происходило нередко.

Однако на сей раз этот жест не остался незамеченным.

– И всё–таки это совсем не честно… – добавил Живан, наконец догадавшись, что не в меру болтлив. – Мы к тебе как к родной, и разговорами развлекаем, и припасами делимся, и в свой отряд взяли, и даже вот лошадь ещё одну раздобыли…

– И какую чудесную! – перебила его Тания. – Такую… послушную! Смотри, как мы с ней уже подружились!

Она ласково потрепала кобылицу по холке, и та откликнулась довольным ржанием.

– А лишнюю лошадь в этих краях достать совсем не так легко! – продолжал Живан. – И недёшевы они. Но вот ты нам о себе ничего толком даже не рассказала. Кто ты вообще такая? Только не надо опять повторять, что ты простая деревенская девица. Я сам видел, как ты дралась с Реанной, да и вообще на простую пастушку ну никак не похожа.

– Да не пастушка я, а дочь кузнеца! – возмутилась было Тания, но тут же замолчала, заметив на лице Живана разочарованное выражение.

– Имей хотя бы уважение и не держи нас за дураков!

Действительно, будь она даже сыном кузнеца, а хоть и самим кузнецом – невозможно оправдать такое мастерство в сражении. Однако она совершенно точно не собиралась никому рассказывать о своей магической книге из горного подземелья. Даже Живану… И даже Реанне.