– А кто вы вообще такие, парни? – рискнула она спросить.

– Да в том секрета нет никакого, – ответил Живан. – Мы ополченцы.

Он в этой компании был кем–то вроде главного.

– Разве не слышала, король–регент Рамис собирает большое войско для похода на восток, чтобы подавлять тамошнее восстание? Вот нас и забрили.

– Да не забривал нас пока что никто, чего ерунду мелешь, – возразил его приятель. – Мы друзья закадычные, вот и идём в войско сами да все вместе, чтоб порознь не разделили. А иначе – может статься – и не увидим друг друга боле.

На последних словах голос его заметно погрустнел.

Про Реанну ополченцы распространяться не стали, сказав только, что у неё – «особое предписание», и что они вообще случайно встретились в пути, да так и решили, что до столицы безопасней идти вместе. Хоть это и прозвучало странновато, Тания не стала про неё расспрашивать. Всем понятно, что ореолом таинственности Реанна окутана не без причины, и если эти люди что–то о ней и знают, то вряд ли скажут так просто.

– Мы из равнинных земель, что отделяют восток от запада, – важно поведал Живан. – Тоже деревенские все. Я вот зверолов, сын зверолова и внук зверолова! Потомственный значит зверолов!

Он ударил себя в грудь так, как если бы признался в происхождении не ниже королевского.

– Выслежу любую дичь и найду дорогу в любой округе! – гордо добавил он.

Краем глаза Тания заметила, как его приятель прикрыл себе глаза нарочито усталым жестом. Возможно, он не считал профессию зверолова достойной такого бахвальства, хоть и решил промолчать.

В отличие от Реанны, эти люди вели себя совершенно нормально. Они были вполне живыми: громко веселились, непринуждённо болтали, поедали остатки баранины. В их компании Тания даже почти позабыла про загадочную воительницу, настолько разительно она выделялась среди них. Может они сказали правду, и она среди них действительно чужая?

Ополченцы начали рассказывать разные истории из своей жизни и просто всяческие байки. И Тания тоже с удовольствием поведала и про свою деревню, и про дивные Поющие пещеры, которые вызвали у ополченцев искреннее любопытство. Только про самое главное она всё же не решилась рассказать: про чуму в деревне, про странный артефакт из Старого мира, и про то, как сам Посланник Синода травил её сворой гончих давнов. Отчасти она просто не хотела вновь вспоминать эти события – совсем не для весёлых посиделок такие истории. Отчасти она опасалась, что всему этому просто не поверят, да ещё сочтут её за сумасшедшую. А ещё Тания не доверяла этим людям до конца. Опасности от них точно не исходило, однако ощущалось что–то неуловимо подозрительное. Вроде бы её и не обманывали ни в чем, но в то же время и не договаривали чего–то важного.

Дело тем временем шло уже ко сну.

– Тания, будь добра, разыщи–ка Реанну, – обратился Живан. – Куда–то она запропастилась, а нам ещё завтрашние планы обсудить нужно.

Действительно, молчаливая воительница просто исчезла – да так тихо, что Тания этого даже не заметила.

– Наверное опять звёзды ловит, – усмехнулся его приятель. – Просто поищи вокруг, далеко уйти не должна.

Тания встала и отошла от костра в ночную тьму. Настоящей темноты, правда, уже не было: две серебряных луны высились над холмистой долиной, озаряя её бледным сиянием. Внимательно осмотревшись, Тания без особого труда разглядела стройный силуэт – на пригорке неподалёку. Реанна застыла в лунном свете, заворожённо любуясь ночными небесами. Затем медленно, словно в трансе, протянула руку куда–то вверх, словно пытаясь дотронуться пальцами до звёздного купола – а быть может даже сорвать одну из висевших там звёзд.

«Что же прячется по ту сторону твоего сердца, Реанна?» – подумала Тания.

Она не решилась оторвать ночную воительницу от её занятия. Однако та словно сама услышала её мысли и обернулась, опустив протянутую к небесам руку.

– Тебя парни позвать просили, – молвила Тания. – На ночлег пора.

Реанна едва заметно кивнула и молча направилась к костру, оставив звёздное небо на попечении Тании.

– Но он же Чтец! – выкрикнул в сердцах чей–то женский голос.

– Пусть так. Разве мы не давали здесь приют всем тем, кто в нем нуждался, кем бы они ни были? – возразил другой, более зрелый и спокойный.

– Но это же совсем другое! Он – Чтец! Кровный служитель Шамины! Он один из синих палачей! Он узнает о нас всю подноготную, и что нас тогда ждёт? Тюрьма? Или того хуже?

– Погоди–ка, милочка, – заговорила опять старшая, – мы тут пока что ничего запрещённого не сделали и делать не собираемся. Мы простые артисты, а не преступники. А то, что многие из нас Синод недолюбливают, так кто же его в королевстве вообще любит? Кроме того, разве не видишь ты в нем странностей? Разве он похож на обычного Чтеца?

– В том и дело, – заговорил уже мужской голос, мрачный и с акцентом. – Чтецы не гуляют по лесу просто так. Они вообще ничего просто так не делают. Всегда тайную цель имеют. Что он делал посреди глухого леса на дороге? Шпион он. Всё это якобы ограбление с разбойниками – театральное представление, точно как мы перед зрителями разыгрываем. Только теперь зрителями были мы сами!

– Болтай–балалай! – перебил его старик. – Ну ты–то всегда умный человек был, зачем теперь ерунду говоришь? С каких это пор мы стали такие важные птицы, чтобы к нам шпиона засылать, да аж целого Чтеца? И не слишком ли он, как бы это сказать, заметный что ли, для шпиона–то?

– Зря ты смеёшься, – возразил мрачный мужчина. – В стране начинается большая война. Корона и Синод собирают войско против мятежного Востока. Меч и звёзды схлестнутся с битве с белой хризантемой. Кругом неспокойно теперь, а таких как нас власти вообще нигде не любят. Разъезжаем тут по всей стране со своими постановками, разносим всякие слухи и настроения, людские умы тревожим. Нас даже подозревают в том, что мы – тайные приспешники мятежников. Вот за нас и решили всё–таки взяться и прижать к ногтю. Мы перевязали этого Чтеца, так что умереть он не умрёт. Наша совесть чиста. Оставьте его теперь на дороге, и ладно. А иначе погубит он нас всех. Помяните моё слово.

– Вы забываете ещё одно, – отозвалась вновь хозяйка. – Помните, что он и с нами и с разбойниками теми на каком–то странном языке говорить пытался? Значит он даже Равнинного наречия не знает. Так что же это за Чтец такой? Чтецы живут сотни и тысячи лет, и любой из них прекрасно знает все языки, что в ходу между морями. Если это всё было представление для засылки к нам шпиона, то уж больно оно мудрёное. Есть куда более простые способы добиться той же цели. Нет, не такой он, как все прочие Чтецы, господа.

– Ладно, хватит воду в ступе толочь, – заговорила крикливая женщина. – Мы все поняли друг друга. Давайте ещё раз голосовать.

– Голосовали ужо, – ответил ей старик. – Поровну было. Кто–то разве переменил мнение? Вот и я о том же. Раз такое дело, хозяюшка, решение за вами. Что скажете с ним делать?

Все примолкли в ожидании. «Хозяюшка» заговорила.

– Ладно, господа. Ваши страхи я понимаю. Настоящий он Чтец или нет, но он спас нас от разбойников, сам получив кинжалом в бок. Как мы себя покажем, если просто выкинем его после такого? Как свиньи. Где тогда будет наша благодарность? Пусть хоть поправится у нас до конца. А дальше жизнь покажет.

Мрачный чужестранец вышел наружу, бросив в сердцах что–то звучное и короткое на своём языке, видно ругательство. Он не питал оптимизма по поводу того, что им покажет дальнейшая жизнь.

Молодая женщина приоткрыла занавесь, за которой лежал перевязанный Линкей.

– Эй, смотрите–ка, – воскликнула она, – а он уже очнулся!

Линкей и правда уже давно пришёл в сознание. Он слышал все споры в стенах фургона и не сомневался, что столь бурно обсуждали именно его. Он не мог понять слов говорящих, но чувствовал все их эмоции. Целый спектр человеческих чувств. Самыми яркими оказались тревога, страх и даже вражда. Очевидно, что в этом мире всех подобных ему за что–то не любят. Но Линкей решительно не понимал, чем мог заслужить такое отношение к себе. И лишь затем он ощутил любопытство, сострадание, и наконец благодарность. Кажется, только та юная девушка, которую чуть было не изуродовал разбойник с кинжалом, осталась искренне благодарна Линкею за своё спасение.