Да, я в отдалении от столицы, но и сюда долетают все новости. А вот об арестах так ничего и не слышно. И невольно в голову приходят мысли: «А на чьей стороне канцлер? Возможно, меня из столицы отослали, чтобы я еще кому-то не сообщил о заговоре? И покушения на меня дело рук самого канцлера?» Я гнал от себя сомнения. Но они возвращались. И нужно серьезнее отнестись к своим сомнениям.

Как мне быть, если канцлер действительно замешан в заговоре и прикрывает заговорщиков? Сейчас есть одна, очень тонкая ниточка — лжебарон. Но, боюсь, не скажет он ничего. Он и сейчас, когда ему плохо, молчит. А как чуть придет в себя, так его вообще не разговоришь. Ну, не пытать же его, в самом деле? Придется опять говорить с баронессой, не хотел пугать их, но придется высказать ей свои сомнения, может быть, тогда она серьезнее отнесется к происходящему. Терять эту, пусть и маленькую, ниточку от лжебарона нельзя. Не простой он исполнитель при таком-то разнообразии документов.

Дария, баронесса Томская

Ох, и серьезные же разговоры были у бабули с графом! Я пыталась узнать подробности, но бабуля шипела на меня и отмахивалась. Я даже собиралась уже обидеться. Не хочу, чтобы меня использовали в темную. Но вот бабуля пришла ко мне, посмотрела серьезно и начала:

— Дария, — если она так обращается ко мне, то это — внимание! — Я хочу, чтобы ты сыграла Лию, и надеюсь, с тобой наш подопечный проговорится. Нужно хоть что-то выяснить про заговор, про то, почему на графа объявлена охота. И еще, только очень аккуратно, и если придется к слову, замешан ли в заговоре канцлер.

— Бабуля, ты чего? При чем здесь канцлер?

— Внучка, боюсь, граф может быть прав, и все очень серьезно. Даже не знаю, как прояснить ситуацию. Во всяком случае, ты не спеши, просто разговаривай с пострадавшим. Для начала важно понять играет он перед нами, или на самом деле сознание его спутанное. Возможно, с тобой, в образе Лии, он проговорится. Я надеюсь, что у тебя все получится. Сыграть ты должна так, чтобы и подозрений у него не возникло. Мы будем в соседней комнате, если что, сразу придем на помощь.

В общем, она так долго и по-серьезному настраивала меня, что я прониклась.

— Когда приступать?

— Да можно и сейчас, я только стражника подготовлю. Виконту и графу пока выдавать тебя не будем.

И я, постояв перед зеркалом минут пять, воспроизведя по памяти образ Лии и убедившись, что все в точности, пошла «на дело».

Петер, или кто он там, лежал с видом мученика, только глазами следил за служанкой и время от времени постанывал.

— О, милый, — я сделала скорбное личико, — мне так жаль. Я за тебя так переживаю.

Служанка замерла, глядя на меня.

— Вы можете быть свободны, — бросила я ей.

А когда та вышла, спросила уже:

— Ты как? Долго собираешься еще отлеживаться?

Лжебарон молчал.

— Ты же понимаешь: не выполним задания, по головке нас не погладят. Сам знаешь, с кем имеем дело!

Лжебарон молчал. И что мне делать?

— Дорогой, ну скажи, хоть что-нибудь.

— Женщина, Вы кто?

— Не поняла. Ты не мог меня забыть!

— Я Вас не знаю.

— Ты что, совсем-совсем ничего не помнишь?

— Почему, что-то помню. Но не все.

— А про задание в отношении графа помнишь?

— Нет. Какого графа? Какое задание?

— М-да. Придется сообщить нашему другу, что ты не в адеквате. И попросить помощи. В любом случае, я за тебя одна отдуваться не собираюсь.

Вот так ни с чем и пришлось уйти.

— Ничего, — сказала бабуля, — завтра повторим. Пока рано ставить на нем крест.

Иларий, граф Басов

Вот все и решилось. Нашло меня послание из поместья от управляющего. Моя матушка заболела, и он просит срочно приехать домой. Так что я, не взирая на опасность, поеду. Да, возможно баронесса права, и это спланированная ловушка на меня, но не поехать я не могу. Ведь речь идет о моей маменьке. Она у меня осталась одна, и кто о ней позаботится, если не я? Виконт тоже отговаривал и предлагал вначале проверить, правда ли это. Но если это правда, а я не поспешу…

О плохом думать не хотелось. И так посыльный с письмом долго меня разыскивал, и просто удивительно, что нашел. Я стал собираться в дорогу. Жаль, что так ничего и не удалось узнать от лжебарона. Тот вроде бы стал выглядеть нормально, и на головные боли уже так не жаловался, но по-прежнему твердил, что ничего толком не помнит. Держали того хоть и в нормальных условиях, но взаперти. Охрана от дверей не отходила.

С виконтом мы договорились разделиться. Я попросил его все-таки съездить в столицу и на месте разобраться в происходящем. А я уже в поместье буду ждать от него новостей.

Меня мучал один вопрос. Я так и не нашел возможности — а может быть, просто смелости — поговорить с Дашей. Как только я оказывался с ней рядом, на меня нападала какая-то робость, я становился неуверенным в себе мальчишкой, толком двух слов не мог связать и от этого злился. Злился на себя, на обстоятельства, в которых мы находились, и не решался поговорить с девушкой. Все оттягивал. А теперь… Завтра я уезжаю. Да, даст Бог, я вернусь к ним в замок. Но вопрос в том, захотят ли меня еще видеть. Старшая баронесса смотрит на меня косо и всячески выражает неодобрение.

А если мне Даше письмо написать? Хорошая идея. Я сел за листом бумаги, представил Дашу, и все слова сразу испарились. Нет, ничего у меня не получится.

Дария, баронесса Томская

— Бабуля, но как же так? Граф уезжает. А мы? Мы просто его отпускаем, и все?

— Даша, это его решение, я пробовала отговорить, но сердцем я его понимаю. Он переживает, беспокоится о матери. А когда речь идет о наших близких, мы о себе забываем.

И бабуля тяжело вздохнула.

— Но ты ведь сама говорила, что это скорее всего ловушка. Он приедет в поместье к матери, а там его уже будет поджидать убийца. И хоть он и хорошо владеет шпагой, но попробуй защититься от предательского удара ножом в спину, или от стрелы.

— Даша, он считает, что справится, он не просил нас о помощи, более того, он гордый и не захочет принять ее.

— Бабуля, я так за него боюсь, если с ним что-нибудь случится, то я не прощу себе. Я должна помочь ему как могу и чем могу.

— Девочка моя, и когда это граф сумел пробраться в твое сердечко?

— Он не пробирался. И вообще, он на меня и внимания не обращает. Это вон виконт ухаживает за Стеллой, а граф…

Теперь уже я тяжело вздыхала.

— Ну, положим, здесь ты не права. Я уверена, что граф давно обратил на тебя внимание. Какие взгляды он бросает на тебя, когда ты этого не видишь. Поверь мне, граф просто не решается заговорить с тобой о своих чувствах. Это виконт — легкомысленный повеса, легко и просто оказывает внимание девушкам. А граф рядом с тобой теряется, ему сложно открыться. И это говорит о том, что он далеко не равнодушен к тебе.

— Ах, бабушка, мне хотелось бы, чтобы это было так. Но… Он завтра уедет, и может быть, мы больше не увидимся. Понимаешь? Мне даже думать об этом больно. Бабуля, я думаю, а не преобразиться ли мне в мальчишку, который будет сопровождать в дороге графа? Ты же знаешь, я могу. И играть мальчишку мне труда не составит.

— Нет, Дария. Это совсем плохой вариант. Представь себе: вы остановитесь на постоялом дворе, в одной комнате, и придется лечь спать рядом.

Не знаю, что увидела бабуля на моем лице, но разозлилась.

— Нет и нет! Во сне ты можешь не удержать иллюзию и покажешься графу в своем истинном обличье. Как он на это среагирует? Я уже молчу о приличиях. Но что подумает о тебе граф? Ты хочешь, чтобы он решил, что ты легкодоступная дама?

— Бабуля, придумай тогда ты, что лучше сделать.

— Я думаю. В одном ты права — мальчишка-помощник в дороге графу не помешал бы. Нужен шустрый паренек, проныра, чтобы не только мог помочь графу в путешествии, но и приглядывал за окружением. Мальчишки — они такие. Всюду влезут, все узнают.