— Ничего подобного твоему шоу я ещё не видела! Что до смертных, которые падают в руки, в какой-то мере я здесь из-за них.

Мы сидели на песке бесконечного пляжа Копакабаны. Диого и уже вернувшаяся Беатрис с сомнением водили глазами от меня к Андронику.

— Слухи до нас доходили, — пожал могучими плечами Диого. — Но что это зашло так далеко…

Андроник лениво кивнул.

— Энрике действительно исчез, и никто из тех немногих, с кем он общался, включая его обратившего, не знает куда. И это не всё. Энрике — не единственный, чей след неожиданно оборвался в одну из ночей. Таких бессмертных около десяти — по крайней мере тех, о которых слышал я. Возможно, их больше.

В ответ на мой удивлённый взгляд — мне он ничего подобного не говорил — Андроник едва заметно улыбнулся.

— Значит, они в самом деле объявили нам войну! — грозно пробасил Диого.

— Пусть попытаются! — хищно оскалилась Беатрис. — Мы начнём охоту на это отродье и, клянусь и тем и этим миром, лучше бы они и дальше оставались в дыре, в которой гнили до сих пор!

— Вы уверены, что их можно убить?

— Всё, что истекает кровью, можно убить! Самый верный способ — вырвать сердце и разрубить его пополам. Можно ещё сжечь тело — это действует всегда.

— Вы уже встречали полудемонов? — я перевела вопросительный взгляд с неё на Диого. — Они всегда… на стороне тех, кто их породил?

— Нет, не всегда. Я знал одного, когда был ребёнком. Он рассказал о существовании нашего мира, научил меня многому. Его сторонились, он жил на самом краю деревни. Но он не был одним из них. Стены его хижины покрывали защитные письмена, из каждого угла выглядывали деревянные фигурки — обереги от "злого глаза". Прежде чем умереть, он взял с меня клятву, что я сожгу его тело, а прах развею над святым местом, где слышен звон колоколов. Тогда o pai не найдёт его даже в другом мире.

— O pai? — переспросила я.

— Отец.

— Ты никогда не говорил, что Анхель был полудемоном, — с лёгкой претензией вмешалась Беатрис.

- нхель[9]? — усмехнулась я. — Интересное имя — для полудемона.

- Анхель не был полудемоном по собственному выбору, — возразил Диого. — А за того, кто его зачал, он не в ответе. Я много узнал о подобных ему, когда стал бессмертным. Они действительно "отмечены" нашим миром: одарённость, красота, но главное — чувство собственной исключительности и непохожести на остальных. Большинство их ищут воссоединения со своим отцом. Некоторым это удаётся. Они отдают себя в его власть, получая взамен то, что он готов им дать…

— …и изуродованную тень, — вставила я.

— Хотя не всякий обладатель подобной тени — полудемон, — уточнил Диого.

— Как и не всякий полудемон — обладатель подобной тени, — тихо добавила я.

Теперь всё стало на свои места. Эдред ведь упоминал, что тень выдаёт тех, кто заключил сделку с демоном, и при этом неважно, течёт в их венах демоническая кровь или нет. Полудемоны, которых встречал Доминик, ещё только искали своего прародителя, поэтому тень их была обычной. Что до Патрика…

- Анхелю приходилось скрываться от того, кто его породил. Получается, демоны ищут своих отпрысков?

— Трудно сказать, — пожал плечами Диого. — Из всех полудемонов, которых я знал, Анхель был единственным, кто пытался не найти, а спрятаться от своего отца. Возможно, они встречались, возможно, он в самом деле искал сына — это было известно одному Анхелю.

Мы распрощались с Диого и Беатрис незадолго до рассвета. Напоследок я постаралась убедить их не начинать открытых военных действий против демонических чад: мы ведь ещё не выяснили, что именно задумали их породившие, поэтому отловить нескольких демонят живыми было бы гораздо полезнее. Андроник поддержал эту идею лёгким кивком головы.

— Откуда ты знал, что Диого настолько осведомлён о полудемонах? — спросила я, когда, расставшись с Диого и Беатрис, мы неторопливо брели вдоль берега.

— Однажды он что-то об этом проронил, но не пожелал посвятить меня в детали.

— Рано или поздно ты всё равно узнаёшь то, что хочешь знать, — вспомнила я его слова.

— Совершенно верно.

Я поспешила сменить тему:

— Мне ты и словом не обмолвился об исчезнувших без следа бессмертных. Когда ты это обнаружил?

— Недавно. И, поверь, этой ночью я бы рассказал обо всём так или иначе.

— Странно, что никто, кроме тебя, их не хватился.

— Они были не слишком общительны. Кроме одного. Что никто не хватился его, меня удивило.

Я вопросительно подняла бровь, Андроник картинно взмахнул рукой.

— Вряд ли имя Толлак тебе что-нибудь скажет. Разве только Доминик упоминал его при тебе.

Я напряглась всем телом. Фраза могла показаться безобидной, но тон, каким Андроник её произнёс, был слишком небрежным для того, чтобы не вызвать подозрений. Перед глазами тут же мелькнул образ гадюки на настенной фреске. В последние несколько часов Андроник вёл себя почти безупречно, и я едва не забыла, кто передо мной на самом деле.

— С чего Доминику упоминать его при мне?

— Толлак был тем, кто его обратил.

Прыгнув в набежавшую волну, я поддала ногой пенного барашка, чтобы брызги полетели на Андроника. Тот тряхнул густыми кудрями и материализовался рядом, как будто собираясь меня обнять, я легко увернулась.

— Я слышала это имя от Эдреда. Кстати, отчего между тобой и Эдредом такая вражда?

Ответ интересовал меня мало. Я лишь хотела уколоть Андроника его собственным оружием — перевести "остриё" с себя на него. Андроник улыбнулся и вышел из воды.

— Не делай вид, что действительно хочешь это знать.

— Могу спросить и у Эдреда.

— Так почему же до сих пор не спросила? Правда в том, что большинство обращений совершается по глупости или из любопытства, отсюда и все разногласия.

— По глупости или из любопытства, — повторила я. — То есть вариантов вроде Диого и Беатрис не много?

— Скорее даже мало. Эмоции бессмертных довольно ограничены, но так же постоянны, как нетленны их тела. Мы не знаем прощения. Раз вызванная, ненависть остаётся с нами, пока мы существуем. То же и со страстью. Любовь смертных недолговечна. Страсть бессмертного сжигает его с неослабевающей силой до конца времён. Но, если вызвать ненависть легко, воспламенить страсть гораздо труднее. Совсем немногим из нас довелось испытать подобное. Поэтому в нашем кругу больше таких, как Эдред и я, чем таких, как Диого и Беатрис.

Я внимательно изучала песчаное дно, боясь поднять глаза и выдать охватившее меня волнение. Столько раз я задавалась вопросом, что будет с Домиником и мной через одну, две, три сотни лет? В мире людей всё проходит, а с вечностью я была едва знакома… Я не могла представить, что когда-нибудь мои вены перестанут вспыхивать огнём при каждом прикосновении Доминика, что когда-нибудь я не увижу отражение этого огня в его глазах. Но теперь, услышав подтверждение тому, на что только надеялась, я не могла совладать с ликованием. Андроник молчал уже несколько секунд, прежде чем я это заметила, но продолжать непринуждённую болтовню с прерванного места было выше моих сил. Подхваченные ветром волосы упали на лицо, когда, отвернувшись, я коротко бросила "Мне пора!" и закружилась в бешеном вихре.

[1] Копакабана (порт. Copacabana) — один из самых известных районов Рио-де-Жанейро, естественной границей которого является знаменитый четырёхкилометровый пляж.

[2] Капоэйра (порт. Capoeira) — бразильское национальное боевое искусство, сочетающее в себе элементы танца, акробатики и игры, часто сопровождается национальной бразильской музыкой.

[3] Самбодром (порт. Sambоdromo) — улица в Рио-де-Жанейро, предназначенная для проведения уличных шествий, в т. ч. и знаменитого бразильского карнавала.

[4] Amigo (порт.) — друг, приятель.

[5] Como vai? (порт.) — Как поживаешь?

[6] Oi, perola! (порт.) — Привет, жемчужина!