— Твоя сестра погибла, потому что была "стоящей меж двух миров", — вспомнила я. — Её убил Кагэтоки?

— Он собирался. Слишком многие знали о её особенности, Ханако была обречена. Но она была моей сестрой… И никто бы не смог сделать это так… бережно, как сделала я…

Её голос снизился до шёпота, улыбка излучала нежность. Но тут же, будто опомнившись, она бросила конец шнура к моим ногам.

— Возьми его!

И как только я подхватила шнур с земли, мы закружились в вихре…

Посчитав, что ещё одной пещерой меня не удивишь, я проявила самонадеянность. То, где обитали сэннины, не было похоже ни на чертог нагини, ни на скромный приют гомчена. Всё вокруг окутывала тьма — непроглядная даже для наших глаз. Где-то совсем рядом послышалось свистящее шипение, и я инстинктивно отскочила в сторону, скорее угадав, чем увидев свернувшуюся кольцами змею…

— Где мы?

Акеми пробормотала что-то невнятное и трижды хлопнула в ладоши. До того невидимые стены вспыхнули холодным зеленоватым светом, и я различила неподвижные фигуры, застывшие в медитативных позах по всему периметру пещеры. Их глаза были закрыты, руки покоились на скрещённых коленях. Свет исходил от изображений, сплошь покрывавших каменные стены: извивающиеся змеи, жабы, черепахи… А на земляном полу копошились оригиналы изображений. Я передёрнула плечами.

— Это и есть мудрецы? И они торчат в этом серпентарии постоянно?

— Их тела остаются в пещере постоянно, — уточнила Акеми. — Дух их свободен, ему открыты оба мира.

Я брезгливо отбросила ногой слишком близко подобравшуюся змею.

— Прояви хотя бы немного уважения, — с укором шикнула Акеми. — Эти создания не причинят тебе вреда.

— Может, самое время их разбудить? — я нетерпеливо кивнула на застывших вдоль стен сэннинов.

словам Лодовико, такими уж юными мудрецы не казались. Вообще, отнести их к какому-либо возрасту было затруднительно. Атлетические тела окутывали белоснежные одеяния. Лица, похожие, будто их отлили по одной форме, были совершенно лишены волос. Ни ресниц, ни бровей, гладкие, словно медузы, головы… Акеми начала что-то говорить по-японски, и фигуры зашевелились. Глаза приоткрылись одновременно и равнодушно уставились на нас. Но постепенно равнодушие сменялось другим выражением, и я поняла, почему Лодовико терял самообладание при упоминании сэннинов. Взгляды почтенных мудрецов могли смутить самых закалённых стриптизёрш, привыкших к вниманию подобного рода. Устремлённые на нас со всех сторон, они буквально обволакивали вожделением. Но Акеми была воплощением невозмутимости. Закончив обращение, она почтительно поклонилась и замерла.

— Они понимают корейский? — не выдержала я. — Было бы неплохо, если б и я могла участвовать в беседе.

— Они понимают все человеческие языки.

Один из сэннинов что-то проворчал, Акеми поклонилась ещё почтительнее и шепнула:

— Можешь участвовать.

Я единым предложением выпалила все формулы вежливости, какие пришли в голову, и без перехода спросила:

— Что вам известно о Последней Битве? У нас есть надежда? Или исход её предрешён?

— Исход того, что не было предопределено, не может быть предрешён, — голос прозвучал из-за спины.

Я обернулась.

— Не было предопределено? А как же знамения? Предсказания Конца во всех религиях?

— Конец — удел всего, что имело начало, — теперь говорил другой сэннин откуда-то сбоку. — Религии его не предрекают. Они о нём напоминают.

— Не вполне улавливаю разницу…

— Знамения предупреждают, что конец неотвратим, — на этот голос я даже не стала поворачиваться. — Но наступит ли он сейчас или спустя столетия, предсказать невозможно.

— То есть судьба миров ещё в самом деле не решена?

— Она не может быть решена до того, как решится.

Я с трудом поборола раздражение. И ради бесполезных загадок сфинкса я тащилась в эту змеиную яму?

— Мы знаем, когда произойдёт битва, но не знаем где. Может, это известно вам? Ваш совет — наша последняя надежда.

— Место битвы неизвестно никому, кроме тех, кто её замыслил.

— Дьявол! — взорвалась я. — Неужели вы не можете выражаться более определённо? И так понятно, что демоны знают, где вырвутся в мир людей! Но как это узнать нам?

— Не говори с ними подобным тоном! — прошипела Акеми.

— Или что? Они откажутся помочь? Выдворят нас из этого питомника?

Но Акеми уже уставилась в землю и что-то тихо бубнила, почти поминутно кланяясь — видимо, просила прощения за мою дерзость.

— Не хотела вас обидеть, — я повысила голос, чтобы перекрыть её причитания. — Час битвы близок — времени у нас почти не осталось. Понимаю, вы не принадлежите ни одному из миров, и судьба их вас не волнует. Но вы — хранители мудрости, а мудрость должна быть на стороне созидания, а не разрушения, разве не так?

К моему удивлению, Акеми замолчала и с надеждой подняла глаза на сэннинов. Один шевельнулся и взглядом, которому позавидовал бы и Эдред, просканировал с головы до ног сначала Акеми, потом меня.

— Знание, которое скрыто ото всех, может быть обретено там, где оно скрыто. Найдите проводника, который добудет его для вас.

— Проводника? И где его искать?

— В мире смертных. Только смертный сможет проникнуть туда, где обитают обладатели нужного вам знания.

— Демоны? Ты имеешь в виду их измерение? Но это невозможно. Никто, кроме демонов, не может к ним проникнуть.

— Дух смертного — живой и более гибкий, чем то, что составляет суть других созданий — ему доступно больше, чем любому существу вашего мира. Даже больше, чем нам… Сознание проводника должно быть открыто обоим мирам, тогда он достигнет цели и узнает то, что вам нужно.

Я мельком покосилась на Акеми, та пожала плечами.

— Хорошо. Допустим, мы найдём такого проводника. Но как отправить его дух в измерение демонов?

Масленые глаза сэннина снова прошлись по моему телу и задержались на чём-то у моих ног. Проследив за его взглядом, я вздрогнула. Свернувшись клубком, у моих ступней уютно расположилась моя старая знакомая. Почему-то я не сомневалась — это та самая змея, на которую я сначала чуть не наступила, а потом отшвырнула подальше.

— Возьми её, — распорядился сэннин. — Она поможет духу смертного отделиться от тела.

— Вот уж в чём не сомневаюсь! Но разве это не будет путешествием в один конец?..

— Мы благодарны за совет, — неожиданно вмешалась Акеми. — Ваша мудрость не знает границ!

Она грациозно поклонилась сэннинам и красноречиво посмотрела сначала на меня, потом на змею:

— Чего ты ждёшь? Я не имею права к ней притронуться. Это — ответ, за которым пришла ты.

— Мне этот ответ непонятен…

— Я объясню.

Борясь с отвращением, я схватила змею за шею. Та зашипела и яростно забила хвостом в воздухе. Стиснув зубы, я церемонно поклонилась сэннинам и, не дожидаясь Акеми, унеслась прочь. В саду, окружавшем её домик, она появилась несколькими секундами позже и, приглашающе махнув рукой, исчезла за дверью. Когда я оказалась внутри, она уже ждала меня. На низком столике стояло что-то вроде медного таза с крышкой. Повинуясь жесту Акеми, я опустила туда змею.

— И что теперь?

— Яд вызовет у проводника изменённое состояние сознания.

— Ты имеешь в виду галлюцинации.

— Я имею в виду состояние транса. Шаманы практиковали подобные ритуалы с древнейших времён. Укус змеи считался лучшим способом попасть в наш мир — гораздо более верным, чем сакральные танцы или употребление ядовитых грибов…

— Могу себе представить.

— Если найдёшь смертного, способного открыть разум нашему миру, яд поможет ему спуститься в самые глубины. Его сознание сможет проникнуть в преисподнюю и, возможно, ему откроется то, что до сих пор было скрыто ото всех.

— Интересно, сколько шаманов выжили после подобной экзекуции?

— Если хочешь, чтобы проводник выжил, доза яда должна быть небольшой. И можно использовать противоядие.

Я задумчиво смотрела на крышку, под которой шевелилась змея.