– Это она?

Старуха увидела шесть трупов и зажмурилась.

– Это она? – требовательно спросил Чандис, тряся ее.

– Ага, она, – заплакала старуха. – Она это.

– Что тут происходит? – спросил я. – Кто вы?

– Я Виррина, рыцарь-командор, – ответила женщина, поглядев на сэра Шурана; меня он словно не заметила. – Главная стряпуха.

– Конечно, я помню тебя, Виррина, – мягко сказал Шуран. – Что ты хочешь рассказать нам о гибели герцога?

– Да ничего, сударь. Я ничего не знаю, только… Эта женщина… Тесса.

– Кто?

– Она имеет в виду убийцу, – сказал сэр Чандис. – Виррина сообщила одному из охранников, что пропала служанка. Ее описание соответствовало внешности женщины-плащеносца, поэтому я привел ее сюда, чтобы она взглянула на тело.

Виррина сжала руки у груди и беспрестанно трясла головой.

– Это она, рыцарь-командор, клянусь, хотя раньше я никогда не видела ее в такой одежде.

– Она знала герцога? – спросил Шуран.

– Так мы все знаем герцога, сударь, он же… Ой, вы имели в виду, знала ли она его лучше других?

– Да, Виррина, это я и имел в виду.

Старуха опустила голову и пожевала губами. Затем покачала головой, словно вела сама с собой какой-то спор.

– Говори, женщина, ты находишься в присутствии рыцаря-командора Арамора, – приказал сэр Чандис.

– Она и так знает, кто я, сэр Чандис, – спокойно сказал Шуран. – Виррина, ты нам поможешь, если расскажешь всё, что знаешь.

– Ну сударь, я… Я не хочу никаких проблем из-за того, что не могу…

– С тобой всё будет в порядке, если ты скажешь правду.

– Она… ну… Герцог иногда посылал за ней мальчишку. Думаю, они… – Она замялась и уставилась в пол.

– Думаешь, что они были близки? – спросил Шуран.

– Не скажу этого наверняка, но он иногда посылал за ней.

В комнате воцарилась тишина, пока мы все пытались осознать последствия этого простого утверждения. Он иногда посылал за ней. Та Уинноу, которую я знал когда-то, не стала бы отдаваться любому мужчине, особенно такому, как Исолт. Ее мужа убили незадолго до того, как она встала в наши ряды. Именно из-за убийства мужа и неспособности другого герцога покарать преступника она стала плащеносцем. Так что же она делала, когда герцог посылал за ней?

– Бешар, – вдруг сказал я. – Где Бешар?

Если кто и знал об интрижках Исолта, то только Бешар. Тысяча чертей, Исолт мог даже заставить старика смотреть, как он развлекается.

– Бешар мертв, – ответил Чандис.

– Что? Когда? – воскликнул Шуран.

– Мы только что нашли его в своей комнате, в постели. С перерезанным горлом. – Сэр Чандис внимательно следил за выражением лица Шурана. – Рыцарь-командор, разве не очевидно? Эти люди убили гофмейстера, чтобы прикрыть тайну шкурницы-шлюхи. Она устроилась на кухню горничной, привлекла внимание герцога и, когда пришло время, исполнила то, ради чего ее послали. – Рыцарь указал на нас. – Послала та самая девчонка, Алина, которую они хотят посадить на престол.

Сэр Шуран поднял брови.

– Я могу допустить, что преступление совершила эта женщина, Тесса или Уинноу, как бы ее ни звали, но с трудом поверю в то, что этот план придумал тринадцатилетний ребенок, сэр Чандис.

– Тринадцатилетняя? – перебила его Виррина. – Тогда это вообще невозможно, сударь.

Чандис огрызнулся:

– Ты теперь магистратом стала, старуха?

– О, что вы, сударь, просто… эта Алина, кем бы она ни была… Ей бы пришлось придумать план всего лишь в восемь. Тесса проработала у нас пять лет.

Пять лет? Неужели Уинноу пять лет пряталась под личиной посудомойки? И что она все это время делала? Спала с герцогом Араморским?

– Бессмыслица какая-то, – пробормотал я.

Сэр Шуран посмотрел на меня, затем на стряпуху.

– Благодарю тебя, Виррина. Сэр Чандис, отведите ее на кухню. Уверяю тебя, тебе нечего бояться ни за себя, ни за свою семью. Возможно, мне придется еще раз с тобой поговорить попозже, а пока что сэр Чандис лично будет отвечать за твою безопасность.

Сэр Чандис тут же присмирел, отсалютовал и вывел старуху из зала.

– Все это выглядит как заговор, первый кантор, – сказал сэр Шуран.

– Согласен, – отозвался Кест, – но не слишком умелый.

– Почему? Сделано то, что задумано, – сказал рыцарь-командор с нотками легкого раздражения в голосе.

– Убийца пробирается в покои семьи, оглушает, но не убивает стражников и при этом расправляется с женой герцога и его детьми. Затем отправляется в спальню Бешара и уничтожает его. Наконец, возвращается сюда, закалывает двух охранников, уделяет время тому, чтобы сообщить его светлости, что вся его семья погибла, а затем тоже его убивает. Итого у нас восемь трупов.

– Простите меня, святой клинков, но для меня все звучит очень логично, – сказал Шуран.

– Но почему не убиты те стражники? – спросил Брасти. – Те, что охраняли покои семьи? Почему их просто оглушили? Это же большой риск.

– Из щепетильности, – предположил Шуран. – Возможно, эта ваша Уинноу хотела убить дворян, но пощадила охранников, которые просто выполняли свою работу? А когда добралась сюда, поняла, что другого выхода у нее нет, и ей пришлось убить стражников Исолта…

– А как насчет Бешара? – спросил я. – Он не дворянин, и все равно его убили в собственной постели.

Шуран обвел руками трупы, лежащие на полу.

– Я понимаю, Фалькио, что вам может быть трудно в это поверить, но самое простое и логичное объяснение произошедшему заключается в том, что ваша соратница Уинноу убила герцога и его семью.

– Но почему? – спросил я.

Он пожал плечами.

– Возможно, из мести: за то, что он был причастен к смерти короля.

– Пять лет спустя? – усомнился Кест.

– Или за какой-то недавний промах. Если они и впрямь были любовниками, женщина могла надоесть герцогу. Может, она узнала, что герцог Исолт не собирается подписывать указ с обещанием помощи Алине и вместо этого хочет поддержать Трин?

– А он собирался? – спросил я.

– Я не знаю, – ответил Шуран. – Когда я в последний раз говорил с ним вчера вечером, герцог был пьян. Он метался меж двух решений, сначала клялся помочь Алине, потом проклинал имя короля и божился, что поддержит Трин. Когда я попытался подтолкнуть его к решению, он отослал меня прочь.

– А к какому именно решению вы пытались его подтолкнуть? Шуран устало улыбнулся.

– Я просто попросил его определиться и сказать мне, чтобы я мог приготовить своих людей к последующим событиям.

На самом деле он имел в виду следующее: «Если Исолт собирался предать плащеносцев, мне нужно было подготовить своих людей к тому, чтобы арестовать и убить вас». Интересно, а он вообще думал о том, что станет делать – исполнит ли свой долг перед герцогом или же обещание, данное мне? В такие времена честь – обременительное дело.

Мы стояли в тишине, пытаясь осознать, что же произошло.

– Что за кровавое месиво, – наконец выговорил Брасти. Все это время он молчал, и печальные нотки в его голосе нас всех удивили.

– Ты о чем?

– О ней. – Он показал на рану на бедре Уинноу. – Только погляди, какая рваная рана, словно герцог ударил ее в одно и то же место три-четыре раза.

– Герцог был в ярости, – сказал Кест.

– Конечно. Тогда почему рана на груди такая чистая? Единственный удар. Ты когда-нибудь видел, чтобы разъяренный человек бил несколько раз по бедру, а затем нанес один смертельный удар в сердце? Почему он не разделал ее на куски?

– Наверное, потому что сам умирал, – предположил Шуран. – Они некоторое время боролись, затем Уинноу нанесла ему смертельный удар, и, перед тем как умереть, он вонзил ей в сердце кинжал.

Брасти фыркнул.

– Как в древних легендах.

– В этом есть своя темная симметрия.

– Только у человека, которому только что палашом пронзили сердце, не хватит сил совершить то, что, по-твоему, сделал Исолт. Фалькио, Уинноу убил кто-то другой.

Я переглянулся с Кестом.

– На удивление, – признал он, – Брасти прав. Шансов на то, что все это совершила одна женщина, пусть и Уинноу, практически нет. Тем более что она не могла умереть от руки полного, пьяного мужчины, ослепленного яростью. Даже получив серьезную рану, Уинноу бы легко с ним справилась.