Бирида посмотрела на нее и улыбнулась.

– Ты такая же, – сказала она. – Иди, подожди меня снаружи. Пусть сердитая девушка сюда не заходит – и, кстати, пока будешь ждать меня, постарайся не заниматься с мужчинами любовью за деньги.

Эталия ехидно улыбнулась ей и ушла.

– Глупое дитя, – сказала Биргида.

Я схватил святую за руку.

– Не смейте, – твердо произнес я. – Не смейте так ее называть.

Глаза Биргиды сверлили меня насквозь, и я почувствовал что-то очень древнее, могущественное, то, что превосходило меня силой.

– Бросаешь вызов святой, Фалькио валь Монд?

Что-то жуткое было в ее взгляде, но в последнее время я повидал слишком много ужасов.

– Дамочка, если вы пытаетесь угрожать мне, то надо было сделать это до того, как меня девять дней пытали убийцы-дашини.

– Есть кое-что похуже, чем…

– Нет, – сказал я, вспомнив восьмую смерть. – Ничего нет. Биргида вздохнула.

– Полагаю, что так. – Она немного помолчала, а затем сказала: – Эталия спорит о тебе ночью, когда она и другие считают, что ты спишь.

Я не раз слышал сердитый шепот по ночам, но никогда не мог понять, о чем они пререкаются.

– Герцог Рижуйский созвал Совет герцогов в замке Арамор. Он хочет объединиться с остальными герцогами, чтобы положить конец убийствам и резне, охватившим страну.

Горький смех вырвался из моего горла. В последний раз, когда герцоги собрались на Совет, они решили, что единственный способ спасти страну – это свергнуть короля Пэлиса. Тысяча чертей!

– Швея…

Святая Биргида мрачно улыбнулась.

– Именно. Она ведет свои силы в замок Арамор. Она знает, что герцоги потеряли поддержку большинства рыцарей и с ними будут лишь те немногие, которые им еще доверяют.

– Швея перебьет всех оставшихся герцогов, – сказал я. – Она считает…

– Я уже всё знаю, Фалькио.

Мне показалось, словно вес целого мира опустился мне на грудь и прижал к постели, даже вздохнуть я не мог. Хотелось лишь вернуться в глубокий серый сон и проснуться где-нибудь в другом, мирном месте. Так вот что они обсуждали по ночам.

– Так дело в этом: они спорили, куда везти меня. Дариана и Кест собираются отправиться в Арамор, а Эталия и Валиана хотят отвезти меня в более безопасное место.

Святая милосердия засмеялась.

– Ты так думаешь? Считаешь, что Эталия так любит тебя, что хочет потихоньку увезти с собой против воли?

– Но тогда…

– Это Кест и Дариана хотя отправить тебя подальше от всего этого, Фалькио. Они считают, что больше ты не выдержишь, да и никто бы этого не смог. Валиана – глупая идеалистка: она считает, что тебя нельзя остановить. Эталия мудрее, хотя ты бы так не подумал, если бы услышал, как она отстаивает свою точку зрения. Она знает, что, скорее всего, ты потерпишь неудачу и погибнешь.

– И поэтому она хочет отвезти меня в Арамор?

– Любовь – не клетка. – Биргида протянула руку и ласково погладила меня по щеке. Однако за этим жестом что-то скрывалось.

– Вы на меня сердитесь, – заметил я. – Но почему?

Биргида посмотрела на дверь избушки.

– Знаешь, она бы могла занять мое место. Я надеялась на это.

Я даже удивился, хотя понимал, что Эталия могла бы стать святой милосердия. А затем я подумал о том, через что пришлось пройти Кесту.

– Работенка не из приятных.

– Как и в любом деле, все зависит от того, как ты этим распорядишься. Ты погубил ее, Фалькио. Она любит тебя, и эта любовь будет мешать ей.

Я почувствовал острую боль в животе. Что, если Биргида права и Эталия должна была стать святой милосердия? Что я могу предложить ей взамен? Дни и ночи в одиночестве, в страхе за мою жизнь? Или еще хуже: кто-то решит расправиться с ней, чтобы добраться до меня… Нет, я бы не смог с этим смириться, больше ни за что.

Щеку вдруг обожгло – это Биргида дала мне пощечину.

– Не очень-то милосердно, – заметил я, хватаясь за щеку.

– Достаточно, если сравнить с тем, что мне хотелось сделать. Она тебе не принадлежит, Фалькио валь Монд.

– Я не…

– Не тебе решать за Эталию, кем ей быть и какие опасности преодолевать.

Я не знал, что ей сказать, но потом подумал об Алине, моей жене, и тут же понял, как ответить.

– Вы ошибаетесь, – сказал я. – Если я не могу защитить ее, то в чем смысл любви?

Раздался смешок.

– А я ошибалась в тебе, Фалькио, и в Эталии, видимо, тоже. Считала тебя человеком насилия, а ее – сестрой милосердия, но это лишь одна сторона монеты. Конечно, она любит тебя, ибо она и есть сострадание, а ты – сама отвага, и отвага всегда влечет к себе сострадание.

Она положила руку мне на грудь и похлопала, словно больного ребенка, а затем встала и пошла к двери.

– Хочешь сделать ее счастливой, Фалькио, – тогда отвратись от своих путей, и пусть мир сам решает свои проблемы.

Я заставил себя подняться на ватные ноги.

– А если я не смогу?

– Тогда вспомни, что ты еще слаб и у тебя нет армии, а Совет герцогов начнется через три дня.

– Тебе нужно отдохнуть, – сказала Валиана, держа меня за рукав и мешая сесть на коня. – Мы скакали два дня без остановки.

Ты убьешь себя.

– Всё в порядке, – ответил я, пытаясь в третий раз попасть ногой в стремя.

Лошади так долго и быстро скакать не могут, поэтому мы продали своих коней вечером первого дня, когда добрались до большого города, и купили свежих; то же самое сделали и во второй вечер. Но дело было не в конях, а во мне.

– Держи, – сказал Кест и протянул мне маленький мешочек размером с большой палец. – У тебя, наверное, леденцы все закончились.

Я отказался и сунул руку в карман.

– Всё в порядке, – повторил я и сунул в рот последнюю крошку леденца. Почти сразу же я почувствовал, как все вокруг стало выглядеть резче и сердце забилось быстрее. – Держи свои леденцы при себе. Будет плохо, если ты почувствуешь усталость, когда тебе придется драться.

– А ты что будешь делать? – поинтересовался Кест.

Я облокотился на седло, ожидая, пока пройдет головокружение.

– В основном смотреть. Иногда подбадривать тебя криками, если ты считаешь, что это поможет.

Нера подъехала к нам ближе.

– А что именно ты собираешься там делать, когда мы доберемся?

– Сочиняешь историю?

– Я же бард – этим мы и занимаемся.

– Что ж, если все пойдет по плану, то мы приедем чуть раньше, чем соберутся герцоги. Когда они появятся с охраной и рыцарями, которым еще доверяют, я предупрежу их, что туда направляется группа плащеносцев, у которых лишь одна цель – убить их.

– Думаешь, они не прикажут своим рыцарям и страже схватить тебя? На тебе вообще-то тоже плащ.

– Я постараюсь объяснить им, в чем разница.

Нера нахмурилась.

– Ты всегда бежишь к смерти, сломя голову?

– Иногда он идет, – ответила Дариана. – Иногда еле волочит ноги, а однажды я даже видела, как он неторопливо прогуливался, готовясь к встрече со смертью.

Нера возвела глаза к небу.

– Вы рискуете своей жизнью, когда шансы так ничтожны.

– Мы рискуем своей жизнью, чтобы она что-то да значила, – отозвалась Валиана. – Это наша работа.

Я поглядел на нее и улыбнулся. Святые угодники, как же мне нравится ее храбрость. Что случилось с принцессой, которая всех окружающих считала своими слугами? Куда подевалась озлобленная сирота, которая отчаянно стремилась погибнуть, прежде чем ей скажут, что она не имеет права на жизнь? Теперь я видел в ней лишь настоящего плащеносца. Король Пэлис бы ею восхищался, подумал я.

Дариана вскочила на коня и отправилась в путь, следом уехали Валиана, Нера и Кест. Я удержал Эталию за руку.

– Погоди, – сказал я.

Она обернулась, и в ее глазах я заметил печаль и обреченность. Эталия понимала, что я собираюсь сделать. Я показал ей развилку на дороге.

– Эта дорога идет на юг в Арамор, а потом сворачивает к Бэрну.

– Да? И ты решил оставить за спиной все это безумие и отправиться со мной?