Если однажды зимним вечером вы после долгого пути в поисках ночлега доберетесь до одного из трактиров, которыми усыпаны торговые пути Тристии, и, попивая разбавленный эль у камина, постараетесь держаться подальше от местных громил, то, возможно, увидите, как туда забредет плащеносец. Вы узнаете его по длинному форменному кожаному плащу, ставшему от непогоды темно-коричневым, а местами темно-красным, зеленоватым или даже синим.

Он постарается смешаться с толпой. Обычно это им хорошо удается: если вы поглядите налево, то в затемненном углу увидите второго плащеносца, скучающего в одиночестве. Тот, что только что вошел, скорее всего, направится прямо к нему и сядет рядом.

Передвиньтесь чуть левее (только осторожно) и прислушайтесь к их разговору: вы уловите обрывки рассказа о судебных делах, которые им довелось разбирать в городах и селениях. Плащеносцы примутся обсуждать герцогов или лордов, притесняющих свой народ. Вы узнаете о вынесенных вердиктах и о том, пришлось ли плащеносцам участвовать в поединке, чтобы настоять на их исполнении.

Понаблюдайте за этими двумя, и вы поймете, что время от времени они оглядывают трактир. Присматриваются к постоянным посетителям, чтобы не случилось никакой беды. А теперь обратите внимание на их плащи: вы заметите неброский узор – это костяные пластинки, вшитые в кожу; они способны защитить от стрелы и клинка, при этом плащ весит не больше обычного и не препятствует движениям.

Если вам когда-нибудь удастся рассмотреть его изнутри, то вы обнаружите сотню потайных карманов, где хранятся различные хитроумные приспособления, ловушки и снадобья, которые дают плащеносцам преимущество в драке с любым противником и даже целой толпой. И пусть клинки, скрытые под плащом, ничем не отличаются от обычных, они всегда смазаны, наточены, остры и готовы к любому делу.

В легендах говорится, что вначале плащеносцы были поединщиками и наемными убийцами, пока некий великодушный король – а может, и королева – не собрал их под свое крыло, чтобы убедиться, что древние законы соблюдаются во всех девяти герцогствах Тристии. Герцоги – понятно, не слишком довольные подобным вторжением – замыслили в ответ самые ужасные пытки и смерть для всех плащеносцев, которых побеждали в бою их рыцари. Но когда погибал один плащеносец, на его место вставал другой: он надевал плащ, чтобы продолжить важное дело, и отправлялся в дальний путь, к неудовольствию дворян, обеспечивая исполнение закона, который приносил знатным людям столько неудобств. Так продолжалось до тех пор, пока чуть более ста лет назад наиболее богатые и полные решимости герцоги не наняли дашини – членов тайного ордена убийц, которые порождали порок даже в такой развращенной стране, как Тристия. Тем самым они надеялись повергнуть плащеносцев в уныние и посеять между ними распри. И назвали сей заговор Плачем плащеносцев.

Я не стану утомлять вас деталями, добрый путник, ибо так не следует поступать в беседе с воспитанным человеком. Скажу лишь, что после того, как дашини сокрушили последнего плащеносца, которого смогли захватить, никто больше не осмелился надеть плащ… в течение целого века. Продолжалось это до тех пор, пока юный король-идеалист по имени Пэлис и безрассудно отважный простолюдин по имени Фалькио не решили повернуть реку истории вспять и не воссоздали орден плащеносцев.

Но и с этим уже покончено. Король Пэлис погиб, плащеносцев распустили пять лет назад. И те двое, за которыми вы наблюдаете, рискуют головой каждый раз, когда пытаются исполнять возложенные на них обязанности. Поэтому они просто допьют вино, расплатятся и растворятся в ночи. Возможно, вы даже заметите улыбку на их лицах и услышите, как они уверяют друг друга, что Плач плащеносцев – не более чем легенда, о которой рассказывают странники в холодную ночь у пылающего камина. А если оно даже и произошло, то никто из ныне живущих не сможет вновь навлечь эту беду на плащеносцев. Но они ошибаются, да и вы вместе с ними. Ибо мне известно из достоверных источников, что Плач плащеносцев реален. Что он намного ужаснее, чем об этом говорится в легендах. Я бы мог рассказать вам больше, но, к несчастью, тот самый «достоверный источник», о котором я говорил, – я сам и есть.

Меня зовут Фалькио валь Монд, я – один из последних плащеносцев короля, и если вы хорошенько прислушаетесь, то, возможно, услышите мою печаль.

Можно пересчитать по пальцам, сколько раз за всю свою взрослую жизнь я просыпался спокойным и счастливым, не боясь неминуемой смерти и не желая кого-нибудь немедленно убить. И то утро, спустя четыре недели после того, как Патриана, герцогиня Херворская, меня отравила, к ним не относилось.

– Он умер.

Несмотря на туман в голове, заглушавший звуки, я узнал голос Брасти.

– Нет, не умер, – ответил ему другой, более глубокий голос. Он принадлежал Кесту.

Шаги Брасти, топающего по деревянному полу дома, стали громче.

– Обычно он к этому времени приходит в себя. Говорю тебе, на этот раз точно умер. Смотри, почти не дышит.

Меня ткнули пальцем в грудь, затем в щеку и в глаз.

Вам, наверное, любопытно, почему я просто не заколол Брасти и не уснул снова. Во-первых, рапира моя лежала далеко, на скамье у двери дома, в котором мы втроем обитали, а во-вторых, я не мог шевельнуться.

– Прекрати в него тыкать, – возмутился Кест. – Раз он все-таки дышит, значит, еще живой.

– Что странно, – отозвался Брасти, – ведь нита – смертельный яд.

Я представил, как он грозит мне пальцем.

– Мы, конечно, счастливы, Фалькио, что ты выжил, но хватит уже каждое утро вот так лежать бревном: это очень неудобно. Я бы даже сказал – эгоистично.

Несмотря на все предпринятые попытки, мои руки отказывались хватать за горло и душить Брасти.

В первую неделю после отравления я заметил странную слабость во всех конечностях и двигался намного медленнее обычного. Когда я пытался шевельнуть рукой, она повиновалась не сразу, а лишь через пару мгновений. Лучше мне не становилось – наоборот, состояние постепенно ухудшалось, и каждое утро после пробуждения я оставался запертым в своем теле все дольше и дольше.

Рука довольно сильно надавила мне на грудь: это Брасти оперся на меня.

– Кест, ты же со мной согласишься, что Фалькио скорее мертв, чем жив?

Повисло молчание: я понял, что Кест обдумывает вопрос. Проблема Брасти в том, что он идиот. Красивый, обаятельный, самый меткий лучник и при этом идиот. С первого взгляда этого, конечно, не заметишь: он прекрасно поддерживает разговор и использует всякие умные слова. Только он употребляет их не в том контексте. А иногда и не в том порядке.

Проблема же Кеста заключается в том, что он хоть и чрезвычайно умный, но считает, что для «большего глубокомыслия» необходимо раздумывать над любыми идеями, даже если в них нет совершенно никакого смысла, – например, над теми, что высказывает упомянутый выше идиот.

– Полагаю, что так, – наконец выдавил из себя Кест и немного искупил свои слова, добавив: – Но, наверное, правильнее будет сказать, что он скорее жив, чем мертв.

Снова повисло молчание. Я уже упоминал, что эти два болвана – мои лучшие друзья и соратники по ордену плащеносцев? Что именно на их защиту мне остается надеяться, если леди Трин решит натравить на нас своих рыцарей именно в этот момент?

Полагаю, что теперь ее следует называть герцогиня Трин. В конце концов, это я убил Патриану, ее мать (да-да, ту самую, что отравила меня), – в защиту свою скажу, что лишь пытался спасти наследницу короля. Подозреваю, что более всего Трин обижается на меня именно за то, что появилась настоящая претендентка на престол, которая нарушила ее планы стать королевой.