И я соглашусь.

Голос Неры отвлек меня от размышлений.

– Эту историю будут рассказывать на протяжении многих дней и лет. И я собираюсь передать всё правильно.

Брасти ухмыльнулся.

– Все началось с юного браконьера, храброго и твердого духом, который родился в нищете, но ему была уготована…

– Я не имею в виду историю о том, что произошло, – перебила Нера. – И уж тем более не нуждаюсь в твоем варианте. Я о том, что случится потом.

– Я не…

Валиана заговорила:

– Кажется, я понимаю.

Нера улыбнулась и посмотрела на меня.

– Видишь, Фалькио? Хоть что-то ты сделал правильно.

– Не уверен, что в этом есть моя заслуга.

– Значит, ты все такой же болван. – Она повернулась к Валиане. – Продолжайте, госпожа регент. Вернее, начинайте.

Валиана расправила плечи.

Святые угодники, подумал я, а ведь я когда-то считал, что она похожа на тех принцесс, которых спасают герои, – их еще потом изображают на гобеленах. Но теперь она выглядела по-другому. Как героиня.

– Герцоги не покончили со своими заговорами, – сказала она. – У них есть целый год, чтобы разработать новый коварный план, который позволит им захватить власть. Джиллард, Гадьермо – да все они обладают деньгами и влиянием. А еще есть Трин, которая никогда не остановится. Она выждет время, залижет раны и снова начнет кусаться, медленно, но верно, она снова начнет строить планы. Трин считает, что знает меня, – все они так думают. Они полагают, что я всё то же тщеславное и глупое дитя, девчонка, которая умеет улыбаться и приседать в нужное время. Все они верят в то, что смогут уничтожит Алину, потому что считают, что гораздо хитрее меня. – Она обернулась к нам. – Но они совсем не знают меня.

Я подумал, что мне следует что-то сказать, но прежде, чем я успел вымолвить хоть слово, Брасти запрыгнул на парапет.

– А еще там остались рыцари, – добавил он. – Люди в доспехах, которые из-за своих искаженных понятий о чести считают, что боги и святые на их стороне и они стоят выше закона. И я собираюсь доказать, что они неправы.

– Боги на их стороне, – отозвался Кест. – По крайней мере, так кажется.

Я улыбнулся.

– Собираешься сразиться с другими святыми? Не заметил, как всё обернулось в прошлый раз?

– Нет, – ответил он. – Думал в следующий раз попробовать себя в бою с богом.

И Кест тоже заулыбался.

– Нет! – воскликнул Брасти. – Ни в коем случае.

– А в чем дело? – с невинным видом спросил Кест.

Брасти спрыгнул с парапета и погрозил ему пальцем.

– Ты не станешь богом прежде, чем я стану святым! Мне надоело, что я делаю за вас всю работу, а вы становитесь легендами! Кто-нибудь вообще заметил, что это я расправился с тысячной армией рыцарей? Святой Загев, Вызывающий слезы песней! В этом чертовом мире не добьешься справедливости.

Мы с Кестом и Валианой засмеялись, а спустя мгновение и Брасти не сдержался и, забыв о праведном гневе, захохотал. Я наслаждался этим мигом в кругу таких странных и храбрых мужчин и женщин, но помнил, что у меня тоже есть несколько слов для них.

– Я должна кое-что вам сказать, – произнесла Дариана, – если вы, конечно, не против.

Мы ждали, что она заговорит, но она молчала, а затем Нера посмотрела на меня, и по ее губам я прочитал слово «идиот».

Ладно, подумал я.

– Ты должна быть здесь, – уверенно сказал я. – Вряд ли я когда-либо пойму, почему так случилось, но твердо знаю, что здесь твое место. Среди нас.

Валиана подошла в ней и обняла.

– Скажи то, что ты хотела.

Дари глубоко вздохнула и мягко оттолкнула Валиану.

– Я ненавидела дашини. Это страшные садисты, чудовища, они… Я так сильно их ненавидела, что сама стала такой.

– Теперь ты свободна.

– Знаю, но… Но кое-что я так и не понимаю. Помните старика, с которым вы встретились в монастыре? Он рассказывал, что когда-то дашини были… нет, не хорошими, но они были необходимы. В те самые времена, когда преступления совершали люди настолько могущественные, что не было другого способа остановить их. Тогда дашини поступали правильно, а потом и они извратились. – Она обернулась к нам. – Что произойдет, если лорд, герцог или, черт побери, даже сам король станет настолько могущественным, что его никто не сможет остановить? Трин пользуется магией, которую никто из нас прежде даже не видел.

– Ты хочешь сказать…

– Да. Кто-то должен понять, кем раньше были дашини, для чего предназначались, и, может… может, нужно даже возродить их. Простите, я знаю, что вы бы предпочли, чтобы я надела красивое платье и стала вести себя как добродетельная девица…

Брасти захохотал.

– Ради всего святого, – умоляющим голосом сказал он. – Прошу, не надевай красивое платье и не начинай вести себя как добродетельная девица! В мире и так слишком много хаоса.

Она улыбнулась, впервые за долгое время стерев с лица злобную ухмылку.

– Можешь об этом не беспокоиться, Брасти Гудбоу.

Я бы хотел, чтобы этот момент длился вечно, но Нера продолжала играть одну и ту же мелодию, словно ждала, когда же я заговорю.

Я только начал понимать, как сильно люблю их, и понимал, что мои слова разобьют их горячие сердца. Я собирался разорвать последнюю нить, связывавшую нас. Я не откажусь от Эталии, больше ее не отвергну.

– Я не… Мне нужно… Тысяча чертей! Мне тоже нужно кое-что сказать, черт побери, хотя не думаю, что вам…

– Пообещай мне, что будешь рассказывать историю совсем не так, как это делает Фалькио, – обратился Брасти к Нере.

– Помалкивай, – ответила она. – Тут всё только начинается.

Я почувствовал, что кто-то коснулся моей руки. Я настолько погрузился в собственные мысли, что даже не заметил, как ко мне кто-то подошел. Оглянувшись, увидел Эталию, лицо ее было так близко. Она создана для лунного света, подумал я. Но, к сожалению, сказал совсем другое:

– Ты хорошо выглядишь во тьме.

Брасти и Дариана прыснули практически одновременно, но Эталия улыбнулась, не обратив внимания на мою глупость – как она делала все время с момента нашей встречи, если быть уж совсем честным.

– Я принесла тебе это, – сказала она и передала мне узелок.

Я поглядел на кожу, ремешки и защелки, пятна и царапины, которые знал так же хорошо, как свои пять пальцев.

– Не понял.

Эталия молча ждала, пока я надену плащ, а когда я закончил, она взяла меня за отвороты и притянула к себе. Крепко поцеловала меня и стряхнула воображаемую пыль с плеч.

– Так-то лучше, – промолвила она. – Ночь холодная – мне будет спокойнее, если я знаю, что ты в тепле.

Она отпустила меня и пошла к лестнице, но прежде, чем начать спускаться, снова обернулась и сказала:

– Не стой тут слишком долго. Внизу так же холодно, как и здесь, и я заслужила немного тепла.

Я слушал, как стихают ее шаги на лестнице, ведущей вниз.

– Может кто-нибудь объяснит, что все это значит? – спросил Брасти.

Это значит, что любовь не клетка, подумал я. Повернулся к остальным и теперь точно знал, что им сказать.

– Что это с его лицом? – спросила Дариана.

– Он так улыбается, – объяснил Брасти. – Случается редко и выглядит просто ужасно…

– Помалкивай, Брасти, – велел Кест.

Я повернулся к Нере – несмотря на то что она не стала играть громче, ее мелодия гремела у меня в ушах. Казалось, что придется кричать, чтобы меня услышали. Но нет, кричать не пришлось. Я хотел, чтобы они услышали, чтобы весь мир услышал.

– Когда будешь рассказывать свою историю, Нера, рассказывай ее так, как захочешь. Даже можешь поведать всем, что я стоял на вершине горы и разгонял руками тучи, если хочешь. Но, когда дойдешь до конца, я хочу, чтобы ты кое-что сказала тем, кто будет слушать.

Нера перестала играть, и лишь последняя нота еще дрожала в ночном небе.

– Что же мне им сказать?

– Скажи им, что плащеносцы идут.