Я никак не мог помочь Стефу. Все мое существо требовало вскочить, игнорировать боль от ран и броситься в драку. Если не навредить венерианцу, то хотя бы отвлечь его, дать воспитаннику шанс пробиться сквозь его защиту. Но я сдерживался, понимая, что любое мое действие, будь я даже способен сражаться, только помешало бы Стражу.

И тогда я сосредоточился на наблюдении. В приказном порядке велел всем эмоциям заткнуться и с почти полностью вернувшимся хладнокровием наставителя принялся изучать противника. Каждое его движение, каждый вздох, сокращение мышц и, конечно, применяемую им магию. Если возлюбить ближнего своего, значит принять его, как самого себя, то для победы над противником следовало буквально стать им.

Он быстрый, но почему? Если он вырос при силе тяжести, составляющей в лучшем случае половину привычной землянину и поддерживаемой на станции Церера, то его должно буквально прижимать к полу. Он, однако, порхает, как бабочка и ничуть не тяготится. При этом само строение его тела, эта нездоровая вытянутость, гипертрофированная грудная клетка и длинные передние конечности свидетельствуют о жизни в условиях близких к невесомости.

Хотя, стоп! Если он житель венерианской космической станции, значит, у него и ноги должны быть длинными. А они, как у земной гориллы — короткие и кривые, да еще ступни, как кисти. Так не должно быть! Отсутствие привычной гравитации должно приводить к образованию хрящевой ткани между суставами. Всеми суставами, а не только рук и позвоночника. К тому же ступням потребовалось бы значительно больше времени, чтобы так измениться.

А еще кости. В архивах по первой эпохе освоения ближнего космоса говорилось, что у рожденных в невесомости или условиях близких к ней, кости должны быть хрупкими. Один пропущенный им удар практически гарантирует перелом, причем множественный.

Но этого не будет. Потому что исходный материал может и родом с венерианского надатмосферного города, но изменен искусственно. Конструкт, как и оборотни. Только созданный под другую задачу — какую, кстати?

Очевидно же, Оливер! Пребывание в теле совсем лишило тебя способности к логическому мышлению? Церера является владением одного из Высших демонов — Астерота. Который отличается от прочих знакомых Падших тягой к организации и контролю. Вспомни, что говорил Часовщик — сравнивал нас с песчинками, попавшими в совершенный механизм.

У Астерота каждое живое существо, каждое сообщество служит какой-то цели. Подземники не позволяют станции развалиться, но не могут подниматься наверх. Корпы поставляют души в обмен на магию для своих лидеров, но нижние уровни для них под запретом. Осознавшие тоже вполне вписываются в схему — притягивают радикалов и недовольных, одновременно служа угрозой для верхних и нижних.

А организация внутри сообществ? Диктатура, маскирующаяся под демократию, магическая олигархия и теократия на искаженных священных текстах. Все системы ущербные, нежизнеспособные, но опираясь друг на друга, вполне себе живут и здравствуют уже триста лет.

Идем дальше — как работает система «сдержек и противовесов» внутри сообществ. У корпов на вершине стоят три разнопрофильных и уязвимых по отдельности мага: защита, атака, проклятья. Недавно вскрылся еще один элемент системы — оборотни. Чудовища, главное для которых даже не сила — как показало столкновение, справиться с ними можно. Основной характеристикой тварей был иммунитет к магии.

А для чего им это? Да все тот же контроль — разделяй и властвуй. Триумвират колдунов правит обычными адептами, а оборотни являются сдерживающим фактором уже для магов. Всем по кусочку, но никому ничего целиком.

А венерианец выбивается из этой схемы. У него есть практически все. И магия всех видов, и сила, и скорость, и выносливость. Кому Астерот мог доверить все? Да только себе!

Получается, что перед нами одновременно сам Падший, но не в истинной форме, а в теле специально выращенного мутанта. Созданном для одной только цели — стать вместилищем помешанного на осторожности демона, чтобы он мог присутствовать там, где нужно, но оставался в безопасности. Венерианец — генетически подготовленный к одержимости человек.

Значит, мы все делаем не так. С ним нужно не сражаться, он во много раз сильнее любого, даже самого одаренного Стража. Его нужно изгонять. Сделать это мог бы Стеф, но он полностью поглощен схваткой. Мог бы и я, если бы был человеком.

Весь анализ занял у меня максимум восемь секунд. За это время я не сводил глаз со схватки, и отметил, что подопечный проигрывает. Точнее, уже проиграл. Он еще сражался, даже не пропустил ни одного серьезного удара — несколько царапин не в счет — но победы ему не видать.

Движения граничника уже сейчас стали медленнее, в то время как Астерот не демонстрировал никаких признаков усталости. Правда, он перестал швыряться заклинаниями, видимо, запасы магической энергии даже в измененном человеческом теле были ограничены. Зато сосредоточился на ближнем бое и каждый пятый-шестой его удар Стеф пропускал — кроме пота его лицо уже заливала кровь.

Вскоре одержимый забьет воспитанника, после чего примется за нас с Гринем. Понял это и нехристь. Он потушил свет на кончике стрелы, бережно положил оружие на пол, окружил себя магическим щитом, бросился в рукопашную. Самоубийство, как по мне, но я и этого сделать не мог. Пока дохромаю до схватки, все уже кончится.

«Господь! — взмолился я, чувствуя полную свою неспособность что-то изменить, даже беспомощность. — Сделай что-нибудь! Если воля Твоя заключается в том, что мы должны тут погибнуть, пусть по воле Твоей и будет. Но если Ты привел нас сюда, чтобы мы изменили порочный уклад здешней жизни, прояви Себя!»

Вопль мой был настоящим, а не памятью о том, что сделал бы в подобной ситуации оригинал. В этот момент я не разделял себя — копию личности умершего Стража, и его самого. Я был Оливером Тревором. Человеком, который жил, сражался с демонами, а потом умер. Но сейчас — не знаю как, да и не собираюсь этого выяснять — я снова был здесь.

Я не ждал ответа — Он не отвечает людям словами. Если кто-то утверждает обратное, ему стоит провериться у хорошего врача. Но Создатель мог проявить себя иначе, дать знак или натолкнуть на решение, которое поможет — так это работает.

Одержимый резко разорвал дистанцию и ударил по Стефу магией. В воздухе на миг появился сотканный из тьмы сгусток, похожий на короткое метательное копье. Он за долю секунды затвердел и устремился к воспитаннику. Тот никак не успевал отреагировать.

Но Гринь успел. Он встал между копьем и товарищем. Заклинание сперва пробило его магический щит, а потом грудь нехристя. Его мертвое тело еще не успело начать падение, когда я увидел решение.

— Благословляется дом сей… — крикнул я.

Астерот повернул голову в мою сторону и растянул лягушачьи губы в издевательской ухмылке. Стеф несколько раз выстрелил, но иглы бессильно разбились об окружающий Падшего магический щит.

— …помазанием крови жертвенного агнца…

Ухмылка одержимого стала еще шире. В глазах его горело торжество.

— …положившим душу свою за друзей своих…

Оно сменилось недоумением, которое почти сразу превратилось в страх. Я видел, как в обеих его руках сгущается воздух, чтобы превратиться в прозрачные диски. И понимал, что он не успевает.

— …во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.

Он тоже это понял. И когда я одними губами прошептал «Аминь», метнул магические снаряды: один в меня, другой в Стефа.

Я опустил веки и приготовился к удару. Дело сделано, большего бы у меня все равно не получилось. Если я оказался прав, то можно расслабиться и умереть — еще раз. Но секунда тянулась за секундой, а воздушные диски не спешили рассекать мою плоть. Тогда я снова открыл глаза.

Страж стоял на коленях над телом Гриня. Лицо нехристя было таким умиротворенным, будто он не смерть от руки Высшего демона принял, а отдохнуть прилег. Казалось, что сейчас он откроет глаза и произнесет тем говорком, нарочито простецким, который использовал, когда изображал охотника: