— Ты же понимаешь, что мы еще не вполне доверяем тебе…

— А теперь достаточно? Теперь, когда потеряли — сколько там бойцов вы отправили на заклание, четверых? — теперь вы доверяете мне достаточно?

Меня даже потряхивать начало, до того я завелся. Ну, идиоты же! Ладно, недоверие — это естественно в сложившихся обстоятельствах. Но пытаться похитить Стража силой после того, как я прямым текстом сказал, что это затея, обреченная на провал — это уже за гранью здравого смысла!

Впрочем, тут на станции все в равной степени безумны. И корпы, и подземники, и внезапно обретенные «братья по вере». В воздухе что-то, раз они все с ума сходят, я, кажется, уже выдвигал такое предположение.

Вчера, когда альбигойцы собрались на Отцовский Совет, попутно угробив ЭМ-импульсом моих единственных дронов, я и предположить не мог, что договорятся они до такого. И это я не про попытку похищения Стража говорю, нет — хотя тоже бесит! Эти идиоты, прости Господи, решили начать войну! Николас, Младший Сын и лидер «военной» ветви секты, все-таки смог этого добиться.

Рассказал мне об этом Жерар. Тот самый Старший Сын, который сейчас стоял у входа и не знал, садиться ему для продолжения разговора или ретироваться за дверь, спасаясь от разъяренного пленника. Единственный сторонник взвешенного подхода к решению проблем среди осознавших, как оказалось. А теперь еще и парламентер, видимо…

— Вы поможете нам? — спросил он вчера после Совета. — Брат Николас утверждает, что твой друг может провести ритуал, который запретит демонам появляться на станции. Это правда?

— Да, — ответил я ему тогда, скривившись от слова «ритуал». — Стефан может это сделать. Я должен отправиться к нему прямо сейчас, вас он слушать не станет.

Но я и предположить не мог, что, выйдя за дверь, Жерар кивнет Николасу, а тот отправит своих людей за моим воспитанником. Чтобы попытаться — Творец милосердный! — взять его живым и заставить сотрудничать!

А теперь второе лицо секты осознавших стоял, мял рукава сутаны, да тянулся пальцами к колоратке, словно белый, вырезанный из мягкого пластика воротничок мешал ему дышать. Он рассказывал, что час назад штурмовые отряды катаров вышли на «поверхность», атаковав сразу несколько корпораций демонопоклонников. Фактически, развязав войну. Видимо, ожидая, что Стефана удастся притащить как раз к моменту победоносного завершения первой фазы военной операции, чтобы тот закрыл демонам путь.

Он еще много чего говорил, этот Жерар. Что осознавшие и так слишком долго ждали. Что искра, которой стало наше появление, упала на сухой мох. И откуда у него вообще взялись такие метафоры, если они тут никогда открытого огня не разводили, да еще таким устаревшим способом? Также Старший Сын утверждал, что планы вторжения были давно готовы, согласованы и многократно отработаны. Не хватало только уверенности, что на захваченные ими территории не придет десант из низших демонов. И я эту уверенность им подарил. Мы, в смысле.

Аббатство! Да Младшему Сыну оставалось только рукой махнуть, чтобы все завертелось!

— Ладно, Жерар. Я тебя услышал, хотя и не понимаю, зачем тебе приходить в камеру к пленнику, которому ты не доверяешь, и рассказывать все это, — произнес я после недолгого молчания. — Разве что затем, чтобы о чем-то попросить? Я прав?

Старший Сын хмуро кивнул. Ему не нравилось, что в разговоре доминирует не он, второй человек в иерархии, а какой-то пришлый чужак. Но сдерживал гордыню, понимая, что чужак этот все еще может быть полезен.

— Стучите и откроют вам, — подбодрил я его фразой из Писания. — Чем узник может помочь?

Ну, правда, убивать его теперь что ли? Надо как-то расхлебывать кашу, которую эти фанатики заварили.

— Ты демонов изгонять умеешь или только тот, кого ты зовешь воспитанником?

Так вот оно что! Разломы все-таки открылись! Сектанты ворвались на верхний уровень, устроили корпам день Божьего гнева, но столкнулись с открывшимися Разломами! Вот почему Старший Сын поспешил к пленнику — они понятия не имели, что делать дальше.

Я мог бы сказать, что не могу освящать землю так, чтобы на ней больше никогда не открылся ни один адский портал. Закрыть, сбить, предотвратить появление уже зарождающегося Разлома — это пожалуйста. В конце концов, Стражей обучали именно этому, ну, плюс еще уничтожению выползающей из щели между мирами нечисти. А вот дальнейшая работа находилась в руках ревнителей, к числу которых с недавнего времени относился и мой воспитанник. Неофициально, так сказать.

А еще мог вообще отказаться — сыграть обиду. Но что бы это дало? Продолжение пребывания в камере, полная изоляция и отсутствие возможности хоть как-то повлиять на процесс, вот что. А в это время свихнувшиеся сектанты и демонопоклонники будут резать друг друга, уничтожая последнюю нашу надежду вернуться домой? Нет уж, я, конечно, давно не практиковался, но развеять молитвой пяток Разломов все еще смогу!

— А теперь ты достаточно мне доверяешь? — уточнил я у осознавшего, даже не пытаясь скрывать иронию в голосе. И, прежде чем он успел ответить, сказал. — Да, я могу закрывать Разломы. Но мне понадобится кое-какое оружие и оборудование.

Ну, и потом — Стеф, узнав о прорывах реальности, однозначно полезет в самое пекло. Он же граничник, как и я… снова. Там и встретимся, раз по-другому не получается.

Нельзя не признать, что принимать решения и реализовывать их катары умеют быстро. Да, решения эти не всегда взвешенные и продуманные, но тут уж что есть. Спустя несколько минут после разговора с Жераром я уже был свободен, вооружен и направлялся к скоростному лифту, который должен был доставить меня на поверхность.

В отличие от подземников, у катаров имелся доступ к большинству транспортных систем станции, из тех, что еще работали. В то время как первым приходилось часами блуждать по коридорам, ну разве что избранные ездили в вагоне метро, то вторые путешествовали быстро и с комфортом.

Десять человек — мое сопровождение — снаряженные, как лучшие Стражи на Земле, вошли вместе со мной в круглую кабину, освещенную белыми матовыми светильниками в потолке, ввели код доступа и уже через пару минут вышли на «поверхность». С момента моего последнего посещения она одновременно изменилась и осталась прежней.

Попробую объяснить. На территорию, где идет война, верхний уровень нисколько не походил. Те же упирающиеся в «небеса» высотки, широкие проспекты и узкие улочки, магазины, кофейни и парки. Ничего не горело, не взрывалось — только люди пропали и царила неестественная, а оттого пугающая тишина.

В первый наш визит сюда от толп корпов было не протолкнуться. Конечно, были места, где людей было поменьше, но вот улицы вдоль зданий были буквально заполнены живой рекой. Кто-то гулял, кто-то спешил по делам или выполняя поручение вышестоящего начальства. Множество местных просто стояло группками по три-пять человек, держа в руках высокие стаканы с крышками, и разговаривали.

Сейчас же улицы словно вымерли. Видимо, люди спрятались в своих домах-муравейниках, и боялись нос наружу высунуть, дожидаясь исхода сражения правящей верхушки с вооруженными сектантами.

Изредка встречались мертвые тела. Как по мне, совсем немного для вооруженного захвата территории — по дороге к цели я насчитал всего шесть трупов. Они лежали на дороге, будто сброшенные впопыхах одежды, такие же смятые и ненужные. Насколько я мог судить после осмотра парочки мертвецов, убили их из игольников — значит, это были жертвы сектантов. Все равно немного.

Самих «победителей» не было видно. Не знаю, чего я ожидал, может быть, патрулей хотя бы. А тут — вымершие улицы: ни людей, ни демонов, да и Разломов я тоже пока не заметил. Они могут появиться и позже, но сейчас ничто не указывало, что Ад высадил на станцию десант из низших.

Шли мы прямо по тротуару вдоль зданий, стараясь держаться поближе к ним. Двое сектантов, вооруженных длинноствольными игольниками, двигались первыми, проверяя дорогу. Порой они надолго замирали, знаками приказывая остальным затаиться и ждать. Тогда мы находили укрытие, приседали на колено и ощетинивались во все стороны стволами винтовок и раструбами нейродеструкторов.