Считай, все мои мысли озвучил, стервец! Да и неудивительно, в общем, мы же столько лет одним целым были.

— В общем, я рад, что ты пришел в себя, — закончил Страж. — Отдыхай, я зайду позже.

Когда дверная панель поднялась за его спиной, я позволил себе хмыкнуть. Мертвого Стража снова оживили и теперь заставляют принять решение! Какая, Господи, ирония — именно от меня зависит, что мы будем делать дальше. Настрой Гриня понятен, мысли Стефа для меня тоже прозрачны. Сам, при этом, я понятия не имею, что делать дальше.

Поэтому, исповедуя ни разу не подводивший меня в прежней жизни принцип, гласивший, что нет лучшего способа перезапустить мозг, нежели смена вида деятельности, оставшись один я принялся исследовать свое новое тело. Точнее, нагружать его работой, исследуя чувствительность и скорость отклика.

Начал с шевеления пальцами на руках и ногах, затем перешел к коленным и локтевым суставам, закончив плечевыми и бедренными. Я крутил головой, прогибался в пояснице, задерживал дыхание на вдохе и выдохе. Напрягал и расслаблял различные группы мышц, корчил гримасы, кричал. И незаметно для себя заснул. Именно заснул, а не отключился по требованию. Теперь моя цифровая сущность была слишком плотно связана с телом. И именно оно, а не разум, отдавало приказы. По крайней мере до тех пор, пока я не научусь им управлять.

Ушло на это четыре дня. Я спал, ел — пища, против ожиданий оказалась не такой уж волнующе-прекрасной, какой я ее помнил — занимался и снова спал. Пробуждался и опять до изнеможения нагружал мышцы. Добиваясь полного контроля над доставшимся мне телом, я заодно и тренировал разум. Он, вроде, остался таким же, каким и был последние десять лет, однако теперь его ясность здорово зависела от физических реакций носителя. Если я уставал, ясность мыслей затмевала ноющая боль в мышцах. Если гневался — игнорировал очевидные решения, зато охотно хватался за сомнительные.

Пару раз в день заходили Стефан с Гринем, желая поскорее обсудить предложение президента. Я как мог уходил от разговора, ссылаясь на усталость или неспособность мыслить рационально. Это злило их обоих, но если Страж принимал мои ответы и уходил, то нехристь несколько раз обозвал меня сломавшейся машиной, от которой толка больше нет. Я его не разубеждал.

К счастью, с ответом нас Фокс не торопил. Ему некуда было спешить, по крайней мере неделя или две для его плана не сделали бы никакой погоды. А нашей группе требовалось остановиться и подумать — в последнее время мы больше действовали, чем думали. Хотя все-таки больше мне, чем группе.

К исходу четвертого дня я понял, что полностью контролирую как свое тело, так и разум. Изредка еще накрывало паническими атаками, но я уже научился с ними бороться. Большой проблемы в них я не видел, доля секунды — и я брал всплеск эмоций под контроль.

Очистившись наконец от проблем, приобретенных вместе с телом, я занялся важным. Во плоти или в цифре, суть моя не изменилась. Я был и оставался наставителем, а значит, моей задачей по-прежнему являлось эффективное обеспечение деятельности подопечного. И стоило взглянуть на стоящий перед нами вопрос с этой позиции, как ответ оказался совершенно очевидным.

— Мы согласимся на предложение Фокса, — сказал я, пригласив Стефана с Гринем на разговор.

Страж тут же нахмурился, а нехристь, напротив, засиял. Он уже многократно давал понять, что возможность развязать гражданскую войну его нисколько не волнует, равно как и души жителей станции. Возвращение на Землю — вот что его интересовало.

— Мы нарушим порядок, установленный здесь демонами, — продолжил я. — Но сделаем это не для того, чтобы сбежать.

Теперь хмурились оба — я буквально читал на их лицах вопрос: «А не это ли наша цель?» Вслух, однако, ни один, ни другой ничего не произнесли, понимая, что я не закончил.

— Мы найдем способ вернуться домой. И вернемся. Но на своих условиях.

Первым понимание появилось в глазах у подопечного, а буквально спустя секунду зажглось и во взгляде мага. Только вот эмоции они испытывали полярные.

— Ты что, собираешься… — начал было Гринь, но Стеф закончил фразу за него.

— Хочешь очистить станцию? Я за!

— Да вашу же мать, долбаные вы святоши! — нехристь посмотрел сперва на меня, потом на граничника, после чего сплюнул на пол. — Почему вы все время лезете всех спасать?

Разговор наш проходил в столовой, расположенной по соседству с медблоком, и до сих пор являющейся моей комнатой. Я озаботился тем, чтобы нас никто не подслушал, повесив по дрону в каждом коридоре, ведущем сюда — переселение в клона не лишило меня возможности управлять внешней техникой.

Людей в личных президентских апартаментах было немного. Сам Фокс отсутствовал, участвуя в дебатах с Мантой в соседнем улье, охрана внутрь входила только по просьбе, а прислуга старалась держаться от нас подальше — хоть главный подземник и сказал, что мы не враги, людей с белой кожей они по-прежнему боялись.

В итоге мы были предоставлены сами себе и даже обладали некой свободой передвижения. Не настолько полной, чтобы гулять по «улицам», но и запертыми в тюрьме себя не чувствовали. Гринь со Стефом, например, надевали маски с перчатками, и в сопровождении охраны выбирались наружу, изучая жизнь местных.

— Потому, что должны, Гринь, — ответил я, понимая, что вопрос нехристя был риторическим. — Потому, что приняли для себя этот путь. А еще потому, что случайностей не существует, и жизнь человека — цепь из закономерностей, сотканных из принятых им решений и поступков. Наши — привели нас сюда. Мы можем попытаться сбежать, а можем вернуть людям — всем людям на станции! — возможность жить и самостоятельно делать выбор между Светом или Тьмой.

В конце речи я усмехнулся, тщательно контролируя мимику. Втайне я гордился тем, что демонстрация эмоций больше не походила на гримасу боли, хотя мне еще было над чем работать.

— Ничего мы им не должны! — рявкнул нехристь в ответ. — Они тут триста лет жили и в ус не дули, а теперь мы должны их спасать? Давать им выбор — да ты себя-то послушай, Мертвый! Они же ни в бога, ни в черта не верят!

— Владей ты хотя бы основами веры, Гринь, то понимал бы, что молитва, обращенная к Господу, может быть направлена на кого угодно, но спасает, прежде всего, твою собственную душу.

— Что? — оскорбленно вскинулся ничего не понявший маг.

Стеф метнул на меня укоризненный взгляд, как бы говоря, «нашел, кому мораль читать». Вслух же пояснил:

— Мы делаем это не для них, а для себя. Ты же сам вчера возмущался, что Стражи существуют для определенной цели — борьбы с адскими тварями, а мы вместо этого в мораль ударились.

— Демонов уже никто не видел лет сто!

— Местные могут сколько угодно считать, что истинные хозяева станции ушли навсегда, но это не так, — сказал Страж. — Уж кого-кого, а этих ребят я знаю прекрасно. Привыкнув считать что-то своим, они этого из пастей уже не выпустят. А сто лет… Сам же понимаешь, что для бессмертных сущностей это совсем не срок. Скорее всего, Астерот или кто тут за главного, просто забавлялся, наблюдая за людишками, которые осмелились поднять голову. Но стоит нам сломать его кормушку, он махом проявится.

— Вы, в смысле, серьезно? — Гринь как-то даже с лица спал. — Серьезно решили не просто использовать разборки местных, но еще и с демонами побороться?

— Если придется, — кивнул я, не сомневаясь ни на миг в том, что придется обязательно. Встретился глазами с подопечным и увидел в них полную поддержку моего плана. В разных телах или нет, мы с ним по-прежнему были едины.

— У нас даже оружия нормального нет!

— Значит по самой сути вопроса ты не против? — уточнил я с ехидцей.

Маг некоторое время молчал, сверля взглядом то меня, то Стефана. Потом развел руки, как бы показывая, что сделал все что мог.

— Но демоны, Оливер? Я еще понимаю, сражаться со здешними колдунами: при всех своих силах, по отдельности они очень уязвимы. Но разбудить демонов, причем явно кого-то из высших… На что ты рассчитываешь?