— Как-как… — пробурчал он себе под нос. — Обыкновенно. Живем, рождаемся, умираем.

— Как и все люди, — заговорил Стеф. — Но нас, ты же понимаешь, другое интересует. Как именно вы тут живете? Мой спутник прав, нам очень любопытно: это как попасть в заброшенный после вторжения демонов город, но вместо запустения увидеть, что люди не просто выжили, но и процветают.

То, что видел, я бы ни за что и никогда не назвал процветанием, но главное, что граничник цели добился. На пару с магом смог втянуть молчуна Слая в разговор. Сперва он отвечал такими вот короткими репликами, но вскорости оттаял и даже эмоции стал проявлять. Сдержанные, но все же!

— Это все из-за Фокса, — пояснил он, почему мы вообще должны прятаться. — Все в последнее время происходит из-за Фокса.

— Это кто еще такой? — уточнил Гринь.

— Да президент наш, — отмахнулся конвоир. — Я за него не голосовал, кстати. Но у него сильная поддержка от кланов ледорубов, плюс еще четвертый пояс за него голосовал, так что, считай, без вариантов.

Стеф недоуменно пожал плечами, показывая собеседнику, что ничегошеньки из его слов не понял.

— У вас демократия? — нехристь вроде бы выхватил из речи провожатого больше. — Власть народа, который выбирает в управляющие структуры своих представителей.

— Хренократия! — неожиданно зло сплюнул Слай. — На словах у всех есть шанс, а до дела дойди — сразу важным становится, кто где родился и с кем дружит. Говорю же, без вариантов!

Нехристь с пониманием кивнул, я же вкратце пересказал граничнику суть упоминаемого общественного строя — как-то Стражу без надобности были такие сведения. Выслушав, он сообщил, что про больший бред, чем власть народа, правящего через своих представителей, он никогда не слышал.

Маг, тем временем, продолжал бомбардировать Слая вопросами, на которые тот отвечал все охотнее — видать, не увидел в них ничего крамольного, только закономерное любопытство чужестранцев. Рассказчик из него, правда, был паршивеньким. Но Гринь, как настоящий шпион, не давал ему уходить в сторону от интересующих нас тем, да и Стеф свою лепту вносил — не все же Стражам квачем махать. В итоге, уже минут через двадцать блуждания по коридорам мы были довольно сносно осведомлены о царящих тут порядках.

Подземники, как обитатели верхнего уровня, жили кланами, своеобразными родовыми сообществами, каждый из которых происходил из тех или иных служб, во времена расцвета станции, занимавшихся ее обслуживанием. Со временем они оформились в рода, вокруг которых уже сбились и все остальные.

Кланов тех было великое множество, и все они друг с другом сотрудничали на взаимовыгодной основе. Да по-другому технари бы и не выжили, ведь у одних был доступ к синтезаторам пищи, у других — к автоматическим заводам по производству сырья для синтезаторов, а третьи обеспечивали бесперебойную поставку материалов уже для заводов. Или умели их ремонтировать.

Так и жили: несколько кланов обслуживали дронов, рубивших на поверхности планетоида лед (те самые ледорубы), их соседи занимались очистными сооружениями, благодаря которым на всей станции не заканчивался воздух, а самые неудачливые — мусорщики — утилизировали отходы жизнедеятельности человека.

Никакой демократией, по крайней мере той, которая упоминалась в моих архивах, тут и не пахло. Власть, как и во все времена, принадлежала тем, в чьих руках были сосредоточены самые действенные инструменты. А таковыми на опоясывающей Цереру кольце служили воздух, пища и вода.

А вот чисто военных кланов тут не имелось. То есть сами военные, точнее, потомки безопасников, имеющих доступ к оружейным, были, но самостоятельной силой не являлись. Довольно быстро они прибились к крупным родам, где теперь изображали полицию.

После пришествия демонов, геноцида и последовавшего за ним договора, подземники довольно быстро организовались в нечто похожее на государство. Во главе его стоял президент, которого раз в шесть лет выбирали советом кланов. Из состава того же органа набирались и руководители ведомств, своеобразных министерств, следящих — по мнению Слая, не слишком успешно — за справедливым разделением воды, пищи и прочих производимых на станции благ.

Что же качается оговорки нашей гостеприимной хозяйки Манты-Клариссы, что мы, дескать, очень не ко времени тут появились, связана она была с приближающимися выборами президента, за место которого чернокожая страхолюдина с бельмами вместо глаз собиралась побороться. И даже, по мнению нашего единственного эксперта из местных, имела неплохие шансы на победу. Только вот мы со своим внезапным визитом и конфликтом с жителями верхнего уровня могли ей как-то помешать.

— Сейчас правит старичье! — уже совсем оживившись, рассказывал он. — А старикам что надо? Чтобы все оставалось так, как сейчас! Для таких, как я, это значит, что еды снова будет не хватать, а они будут по-прежнему жиреть. Манта собирается это исправить!

Мы со Стефом обменялись неслышными другим комментариями на эту тему, суть которых сводилась к тому, что люди как на Земле, так и в глубоком космосе в миллионах километрах от нее остаются людьми. То есть невероятно хитрыми, расчетливыми и циничными в вопросах выживания, но становящимися потрясающе наивными, стоит делу дойти до обсуждения справедливого мироустройства. Которого, по моему глубокому убеждению, нет, не было, и быть не может.

Суть власти вовсе не в том, чтобы делать другим хорошо. Она заключается в том, чтобы делать хорошо тем, кто этой властью обладает. И Манта — ну мало ли, вдруг ей удастся стать здешним президентом — в первую очередь заботиться будет о себе и о тех, кто ей на вершину вскарабкаться помог. А вовсе не о каком-то там безликом народе в количестве нескольких миллионов человек.

Но Слай, что естественно, придерживался другого мнения. Абсолютно полярного с моим. Он верил, что его командирша, уже заручившись поддержкой кланов, контролирующих автоматизированные заводы по производству питательной массы, сможет расшатать устои их общества, после чего поведет всех к светлому будущему. При этом от факта наличия в данном уравнении такой переменной как демоны он лишь легкомысленно отмахивался. Дескать, ай, что про них вспоминать, их уже больше ста лет никто в глаза не видел.

Информация эта, кстати, подтверждала слова полицейского, допрошенного нами на верхнем уровне. Демонопоклонники тоже давненько не видели своих хозяев и жили сейчас так, словно никаких тварей из Ада никогда и не было.

Меня данный факт одновременно успокаивал и настораживал. Успокаивал, поскольку без них у нас имелись неплохие шансы найти способ вернуться домой. А настораживал, так как не верил я в то, что все так «замечательно» тут организовав, демоны взяли, да и покинули «Цереру-Сортировочную».

Разговаривая, мы прошли чуть больше трех километров, а если учитывать спуски на расположенные еще ниже уровни, то и все четыре. По моим расчетам мы находились сейчас примерно в центре той огромной трубы, что опоясывала ледяной планетоид и представляла из себя станцию-бублик. Здесь было безлюдно — пустые коридоры куда ни глянь, запертые двери служебных помещений, гулкая тишина изредка встречающихся ангаров для хранения техники — сейчас отсутствующей.

— Долго еще? — уточнил Стефан, когда однообразие окружающей обстановки стало действовать ему на нервы. Да и понимание, что находимся мы в стальных кишках висящей в пустоте штуковины, настроения не улучшало. Несмотря на царящие на верхнем уровне нравы, там ощущение космоса вокруг не давило так, как здесь.

— Около пятисот метров прямо, потом последний спуск, и мы на месте, — успокоил Слай, успевший уже проникнуться к сопровождаемым некой приязнью. — Там довольно приличные помещения, свет, вода, синтезатор пищи. Пыльно разве что, там ведь уже лет пятьдесят никто не живет. Все повыше стараются забраться, кучкуются в городах, а нижние помещения бросают. Зато вас никто не увидит.

Он говорил, а один из моих дронов уже летел вперед, руководствуясь его подсказками. Вскоре он оказался рядом с подходящим по описанию местом. Только вот насторожила меня открытая, то есть, с учетом здешних реалий, опущенная в пол дверь. Зачем оставлять законсервированное помещение нараспашку? Да и четверо крупных чернокожих мужчин с оружием в руках, прячущихся в комнате, явно появились тут совсем недавно, а не пятьдесят лет назад.