После Мерин уложила волосы в пучок, который заколола парой шпилек, и нанесла немного пудры. Затем посмотрела в зеркало и пожала плечами. Не так уж плохо.

Когда она вошла в столовую к завтраку, все посмотрели на неё с ужасом.

— Ты зачем встала с кровати? — Эйдан вскочил со своего места.

— Я проголодалась. Хочу позавтракать Мне что, нельзя? — смущённо спросила она.

— Конечно, можешь. Садись рядом, дорогая. Не думаю, что Эйдан понимает, насколько сильными могут быть женщины. — Мерин села между Аделаидой и Эйданом, и заметила, что Эйдан очень внимательно наблюдает за ней. Может, вчера вечером она хватила через край.

— Я принёс тебе пирожные. — Эйдан подался вперёд и поцеловал её в щеку.

— Видела и планировала чуть позже их съесть.

— Какие?

— Все.

— Все? — спросил Эйдан.

— Да, не знаю, откуда ты узнал, что я хочу шоколад, но клянусь, вчера вечером я бы убила за него.

Она заметила, как Колтон показал Эйдану большой палец. Что вчера с ними произошло?

— Если плохо себя чувствуешь, можем отложить посещение кружка кройки и шитья. Я перевёртыш, и критические дни приходят лишь раз в год. Не могу представить, чтобы такое проходило каждый месяц. — Аделаида пожала плечами.

— Всё не так уж плохо, особенно когда привыкаешь. — Мариус поставил перед ней полную тарелку яиц, бекона, тостов и жареной картошки, и Мерин благодарно улыбнулась.

— У тебя не мог начать цикл так уж давно. Тебе ещё только предстоит родить ребёнка. — Аделаида казалась смущённой.

— Первые месячные у меня пришли почти… двадцать два года назад. — Мерин откусила тост.

— Двадцать два? Мерин, сколько тебе лет? — спросила Аделаида.

— Тридцать четыре. А что?

— Значит, что первые месячные у тебя пришли в двенадцать лет? Каждый месяц на протяжении последних двадцати двух лет. — Казалось, Аделаиду затошнило.

— Да. И?

— Разве люди в таком возрасте могут рожать детей? Вы сами почти младенцы в этом возрасте, — спросила Аделаида.

Мерин пожала плечами:

— Когда как. Сейчас дети всё раньше начинают вести половую жизнь. У двенадцати-тринадцатилетнего ребёнка рождаются дети, и в этом нет ничего необычного. — Мерин осторожно положила яйцо на тост. Больше всего ей нравилось вгрызаться в желток.

— Это варварство. Неужели отцы девушек не мстят за своих дочерей? — требовательно спросил Байрон.

— Иногда, а в остальных случаях, просто выгоняют дочерей.

— Выгоняют? Что ты хочешь сказать? — спросил Килан, вклиниваясь в разговор.

— В некоторых семьях, если ты беременеешь в совсем юном возрасте или оказываешься гомосексуалистом, родители выгоняют детей из дома, — объяснила Мерин. Несмотря на все паранормальные привычки, она обнаружила, что Ликонцы защищены от суровых истин остального мира.

— Но это значит, что им некуда идти, верно? — спросил Бен.

— Да. Если повезёт, детей принимает другой родственник, но слишком часто дети оказываются бездомными и подвергаются нападениям на улицах. Большинство оказываются зависимыми от наркотиков или вынуждены заниматься проституцией.

— В Ликонии лелеют каждого ребёнка. Не могу представить, чтобы кто-то вот так бросил своё дитя. — Байрон обнял Аделаиду за плечи. Мерин почувствовала себя ужасно из-за того, что испортила всем завтрак. Для неё это настолько обыденно, что она даже не задумывалась дважды об обсуждении такой темы.

— Такое случается редко. Не всё так плохо. Я выжила, хоть и потеряла обоих родителей. Есть и хорошие люди. — Мерин отложила вилку, внезапно почувствовав желание съесть шоколадный торт.

Эйдан, почувствовав перемену в настроении, посадил Мерин к себе на колени. Ей казалось вполне естественным находиться здесь.

— А тебе не будет слишком больно это обсуждать? — спросил Бен с сочувствием в глазах.

— Да тут и рассказывать нечего. Родители погибли в автокатастрофе, когда мне было пять лет. После этого я жила с бабушкой. Она была очень строгой, но чаще я оставалась сама по себе. Пока была еда, со мной всё в порядке. Она пропустила мой последний год в школе. Учительница разрешила мне переехать к ней, я прожила там месяц перед выпускным и летом до колледжа. Потом я выживала за счёт стипендий, грантов и подработок. А закончив колледж, пошла работать. Довольно скоро я поняла, что мне не нравится работать на других людей, особенно потому, что большинство из них глупее меня, поэтому начала собственный бизнес по интернет-безопасности, и с тех пор занимаюсь этим. Конец.

— Ты с подросткового возраста одна? — спросил Колтон. Мерин кивнула и задумалась.

— Вообще-то, с момента гибели родителей. Бабушка почти не разговаривала со мной. Самое лучше, что она для меня делала — давала карточку в библиотеку.

— Люди — удивительные существа, правда? — съязвил Гавриэль, полным изумления голосом. Все дружно закивали. Мерин покраснела.

Аделаида утёрла глаза:

— Тебе не обязательно ходить со мной в кружок шитья. Я не подумала о твоём прошлом. — Мерин подавила мимолётное чувство облегчения, но не могла подвести Аделаиду.

— Я не возражаю, просто буду очень тихо сидеть в углу, со всеми пообщаюсь, так что никто не сможет сказать, что я заносчива или считаю себя лучше всех.

— Да, они бы так и подумали. Дорогая, у тебя были странные последний два дня, ещё и критические дни, а я тащу тебя на этот кружок, и чувствую себя ужасно. — Аделаида сплела пальцы.

— Дорогая, если Мерин говорит, что может это сделать, значит, может. Мерин может сделать всё, что ей вздумается. — Байрон развёл руки своей пары в стороны, чтобы она не поранилась.

— Точно! — Она замолчала и осмотрелась. — Я ведь могу взять с собой ноутбук?

Мерин попала в школьный ад. Дамы Ликонии хихикали и перешёптывались, каждая очень мило хвалила другую. Мерин затошнило.

— Леди Розеторн, платье, в котором ты была на осеннем чаепитии, потрясающее. Его сшила Лорел из «Лёгкой строчки»?

Мерин, естественно, тут же забыла все имена, и мысленно называла светловолосую леди Лошадиналица. Бедняжке не повезло родиться с вытянутым лицом и пронзительным смехом. Лошадиналица разговаривала с полной женщиной, которую Мерин назвала Шизоидная, потому что та была немного двинутая, хоть пахла и походила на пончик.

— Как тебе Ликония, дорогая? Должно быть, очень трудно быть человеком и всё такое. — А вот и королева сук, Дафна Бауерс.

По иронии судьбы, единственной из всей этой компании, кого Мерин могла терпеть — милая и скромная невестка Дафны, Элиза.

— Да, нет, всё довольно простое для понимания. — Мерин пожала плечами, а Дафна хихикнула. Мерин не знала, сколько лет Дафне, но не могла хихикать, как Аделаида. Ей следовало бы остановить попытки ей подражать лет двести назад.

— Чепуха, конечно, ты запуталась, ведь тебя лишь Аделаида направляет. Дорогая, можешь с любым вопросом обращаться к нам, ведь именно для этого и был создан кружок шитья дочерей Ликонии. Мы помогаем слабым и несчастным. — Она произнесла это так ласково, что Мерин на мгновение замерла. Неужели эта тёлка только что назвала её презренной личностью?

— Как великодушно с вашей стороны. Но из всех людей Аделаида — идеальный выбор, чтобы помочь мне узнать о вашем мире. В конце концов, она жена советника и моя будущая свекровь. Она так терпелива и прекрасно объясняла мне, каково это — управлять одним из самых могущественных домов в Ликонии. — Мерин замолчала, драматично шмыгнула носом и утёрла глаза салфеткой. — Теперь я, наконец, знаю, каково это — иметь мать. — Она ещё раз шмыгнула, желая, чтобы кто-нибудь включил драматичную музыку.

— Бедняжка

— Одна на всём белом свете, представляете?

— Аделаида действительно самая милая, лучшего и желать нельзя, моя дорогая. — Мерин кивнула и приняла их сочувствие.

— Матери действительно особенные. Я всё время говорю Элизе, что она будет замечательной матерью. Мы ведь уже несколько недель планируем детскую, да, Элиза? — О-о-о-о, кто-то рано разыграл детскую карту.