Однако, реагировать было нельзя. Я ж по легенде как раз соответствую его определению. Но ничего. Я тебе это еще припомню, косой.

— Не! — радостно скалясь, вслух не согласился я. — Мне было очень смешно, когда у нас в коровнике кто-то эту шутку завесил! Содер!!! Подъем!!!

— А? Что? — вскочил со своей кровати американец. — Что такое?

— Свиньи!

— Что свиньи? — сон из глаз американца мгновенно улетучился.

— Вспомнил ответ на твою загадку! Ну, там, где двух баранов, попавших в чужой свинарник, кто-то постоянно называл… баранами! И одного из баранов это очень злило!

Содер прищурившись посмотрел на меня, потом на Тина, и до него дошло.

— Помню, помню, — кивнул головой он. — Там еще было про то, что этого злого барана успокаивал второй баран. Говоря, что не надо злиться на обитателей свинарника. Что надо быть спокойным, уравновешенным, и тогда злой баран проживет долгую и счастливую жизнь. Помнишь?

— Помню, — от прилипшей улыбки мне уже начало сводить челюсть. — Спокойным и уравновешенным. Но как же его раздражали обитатели свинарника! То есть, свиньи!

Ничего не понимавший Тин, наконец, разобрался в нашем диалоге и пренебрежительно фыркнул. Ну, ему так казалось, что разобрался.

— Естественно, что обитателями свинарника были свиньи, — с этими словами он хлопнул меня по плечу. — До таких вещей нужно сразу догадываться, Гарет. Эх, был бы я вчера с вами, сразу бы на эту загадку ответил! Ладно, парни, нам уже пора идти, а то опоздаем.

Уже выходя из комнаты, Тин тихо под нос проворчал:

— Как же они умудрились экзамены-то сдать? Или они не сдали, и их зачислили за тот фокус на испытании?

Содер на всякий случай взял меня за руку.

— Спокойствие, Гарет, только спокойствие.

— Содер, я уже так не могу! — взмолился я. — На нас все смотрят, как на полных дегенератов! Это же невозможно!

— Терпи! — отрезал американец. — Хочешь, чтобы тебя маги использовали в качестве подопытной крысы? Или ты думаешь, будет как-то иначе, если они узнают, откуда мы пришли?

Я поджал губы. Содер был совершенно прав. В интересах государства нас закроют в каком-нибудь подвале, будут изучать, препарировать и нам сильно повезет, если умрем быстро.

— Вижу, сам все понимаешь, — верно интерпретировал мое молчание Содер. — Теперь пойдем на общий сбор.

— Я бы помылся. От нас несет перегаром.

Содер повел носом и поморщился.

— Нет, не успеем, — быстро выглянув в окно, ведущее на академическую площадь, с сожалением сообщил он. — Там уже все собираются.

Мы торопливо пробежали по коридору и лестнице, легкой рысцой достигли центра площади, где уже строились многочисленные студиозы, и примкнули к своим. В отличие от студиозов старших курсов, стоявших своими учебными группами по пять-семь человек, наши выстроились в одну общую колонну с шестью рядами по пять человек в каждом. Хотя мантии студиозов нам выдали еще вчера, одевать их пока не велели, сказав, что первый день будет для нас организационным, и мы проведем его в общей группе.

— Фу-у-у-у, — громко фыркнул стоявший передо мной блондин. — Чем это так воняет?

Посмотрел на своего соседа справа, соседку слева, обернулся и встретился взглядом со мной.

— От тебя несет?

— А ты чего ноздри раздул? Нюхай молча, — посоветовал я ему.

Блондин поморщился и отвернулся.

— Гарет, — склонился ко мне Содер. — Ты как-нибудь полегче. Нам еще с этими людьми семь лет жить.

— Если каждый… — я прервался из- за раздраженного покашливания за моей спиной.

Дружно обернувшись, мы с Содером увидели перед собой недовольное лицо Тайсона. Скрестив на груди могучие руки, она покачивалась на носках и смотрела на нас исподлобья искоса.

Ростом выше нас, а мы с Содером по местным меркам были высокие, с завязанными пучком черными волосами на маленькой голове, вытаращенными глазами на загорелом лице, она ко всему этому, видимо в честь праздника, напялила на свое тело штангиста-тяжеловеса нелепое розовое платьице… Да мини-юбка на Годзилле смотрелась бы куда органичнее!

— О, боги! Вы ослепительны, госпожа Таксона! — выдавил я из себя, не в силах оторвать от нее глаз.

— Да, да, — поддержал меня американец. — Я тоже ослеп!

Окружавшие нас студиозы посмотрели на Тайсона, потом с изумлением на нас. Не почувствовали скрытый сарказм. Не уловила его и Тайсон. Она оглянулась по сторонам, словно уточняя, точно ли ей были адресованы комплименты, а потом, в явном смущении, опустила глаза и машинально огладила свое платье. Дама явно не привыкла к таким словам в свой адрес.

— Это… — Тайсон приподняла на нас маленькие свиные глазки, в которых я с содроганием увидел искру интереса. — Не шумите тут.

Повернувшись на пятках, она устремилась по тылам построенных в шеренги студиозов дальше.

— Содер, выколи мне глаза, и сделай так, чтобы я ее развидел!

— У меня та же самая проблема, — откликнулся тот. — Мне, кстати, очень не понравилось, как она на нас в конце посмотрела.

Я вспомнил взгляд Тайсона и еще раз вздрогнул. Кто меня за язык тянул с этим «вы ослепительны»? Она же все за чистую монету! Покосившись на Содера, я задумался. Похоже, выход из положения все-таки есть. Не зря же мы вдвоем в этот мир попали.

— Не на меня, а на тебя, — довел я до сведения друга.

— Да ну! — в ужасе встрепенулся он.

— Зуб даю! Ты, видимо, ей понравился.

— Брррр!

— Ты чего тут свою морду американскую воротишь? — возмутился я. — Неплохая женщина, хоть и крупная. Или ты имеешь что-то против больших женщин?

Содер, воспитанный в духе священного почитания всех меньшинств, растерялся, не зная, что на это ответить. И не надо. Слушай меня.

— Лучше подумай, как использовать представившуюся возможность!

— Но… с ней же придется… — на Содера было больно смотреть. Он словно стал меньше. — Спать!

Я медленно прикрыл глаза, после чего положил руку ему на плечо.

— Да, друг мой. Придется. Но это еще не самое страшное, так что дерзай. Это наверняка как-нибудь поможет нам тут выжить.

Содер округлил глаза.

— Не самое страшное? Есть что-то страшнее?

— Конечно, есть. Только я пока не знаю, что. Это мы узнаем как-нибудь потом, в будущем, — я вытянул шею, присматриваясь вперед. Кажется, что-то начинается. Пора завязывать разговор. — Все, хорош болтать! Ректор речь изволит толкать.

Говорил господин Грасий Децимус Флор не долго, от силы минут пять. Поздравил всех с началом нового учебного года, указал выпускному курсу на повышенную ответственность в предстоящем году, связанную с выпускными испытаниями, а потом вернулся к новому набору, попросив Клофелинщицу представить каждого.

Нас по одному вызвали в центр площади, где мы вставили в одну шеренгу по обе стороны от уважаемого ректора.

— Особое внимание прошу обратить на присутствие в наших рядах юных баронетов из Вольных баронств, — при этих словах Грасия Флора все взгляды скрестились на мне и Содере. Мы их мужественно встретили все тем же улыбками. Екарный бабай! Сколько же можно? Если доживу до выпуска, вообще не буду улыбаться. Никогда! Кстати, а почему ректор остановился именно на наших персонах? — Это первые представители из пограничного с Проклятыми землями края за все время своего существования. Целительницу Ландиру мы не считаем, ибо ее дар лежит исключительно в рамках лечения. К тому же, она учится в столице у знаменитой Заражеи по индивидуальной программе.

Кто-то смотрел на нас с любопытством, кто-то с неприязнью, кто-то вполне дружелюбно, и это показалось мне странным. У нас, в моем университете, мы бы собрали подавляющее большинство безразличных взглядов. В Гарварде, полагаю, тоже. А здесь…

Ректор не стал объяснять причину нашего выделения из общей массы новеньких студиозов. Еще раз пожелал всем удачи в новом учебном году и распустил.

Все бодро разбрелись в разные стороны, и очень скоро на площади осталась лишь наша группа, к которой подошел знакомый темный маг из вступительной комиссии. Если не изменяет память, Аврелий Драгомир.