— Тем лучше. Значит, командор будет беспечен, и обязательно попытается раздавить флоридян на северном берегу. Главное, это позволить лемутам и наемникам Нечистого отойти подальше от береговой линии, туда, где ему не смогут помочь стрелометы и катапульты флота.

Принцесса некоторое время следила за тем, как лучники укрываются в лесу, как залегает в овраге му’аманская пехота, как поят хопперов гвардейцы и остатки дворянского ополчения.

«Последняя армия Д’Алви, — думала она печально. — Вправе ли мы бросить ее в бой, спасая каких-то флоридян? Но если я позволю уничтожить на глазах войска целый город, люди перестанут верить в королевский дом. Нет, решение принято, и ничто не в силах его повернуть вспять. И мой муж наверняка одобрил бы такое решение.»

— Барон, — обратилась она к Гайлю. — Давайте поедем на берег, я хочу своими глазами видеть происходящее. Сил нет сидеть на месте и пассивно ожидать развития событий.

Они поехали к густым зарослям тростника, где укрывался гвардейский дозор. Проезжая мимо обширного поля, Лучар подивилась увиденной безмятежной картине. Ни укрывшихся в засаде королевских отрядов, ни Ушанов нигде не видно, только ветер гонит волны по зеленому травяному полю, да парят луговые птахи.

«Скоро здесь будут валяться изрубленные трупы людей, хопперов, лемутов. Все же страшная штука война. Сколько месяцев длится этот кошмар, а я все никак не привыкну. Впрочем, к смерти, говорят, не привыкают.»

Они оставили хопперов в лощинке и двинулись сквозь тростниковые заросли. Под ногами хлюпала жидкая грязь, то и дело Лучар приходилось перепрыгивать с кочки на кочку.

Престарелый генерал пыхтел сзади, глухо ругаясь сквозь зубы самыми последними словами. Впрочем, за время перехода из Д’Алви принцесса успела привыкнуть к казарменному словоупотреблению.

Наконец в тростниках замаячили мундиры гвардейцев. Принцесса вскарабкалась на влажную узловатую корягу, торчащую прямо из воды, и стала смотреть на Змеиную Реку.

В Бухте Спрутов начались пожары. Лучар прекрасно представляла себе весь ужас, обрушившийся на жителей доселе благополучного портового города. Она насмотрелась на кошмары уличных боев и могла лишь сопереживать обывателям, попавшим в эту кровавую кутерьму.

Вдоль северного рукава реки выстроились семь или восемь карликовых корабликов флоридян. Похоже, флот решил дать свой последний бой. Небольшие весельные «лебеди», как их именовали во Флориде, выглядели весьма жалко. В предыдущем бою их паруса и снасти были изорваны стрелами и копьями, борта покорежены метательными снарядами с катапульт.

Артив, с удивлением разглядев с флагмана этот маневр, отдал приказ двум тяжелым галерам и баркасам сосредоточиться напротив кораблей Хозяина Бухты.

— Они что, самоубийцы? Один раз мы уже потрепали эти жалкие шлюпки, а тогда еще не подошли галеры. Наверняка, это жест отчаяния.

Командующий рейдерским корпусом пожал плечами и отдал приказ своей армаде неспешно двинуться в атаку.

В это время с причалов Бухты в речной рукав потянулись лодки, плоты и баржи, на которых толпились вперемешку воины и жители города. Беглецы плыли к северному берегу под прикрытием своих боевых кораблей.

— Разметать эту кучу плавучего хлама! — отдал приказ Артив своим капитанам, указывая на военные корабли Хозяина. — Не дайте флоридянам уйти на берег. Они разбегутся по лесам, и мы потратим немало времени и сил на то, чтобы переловить их.

— Тяжелые галеры и пиратские баркасы сомнут эти игрушечные кораблики, — объявил Гайль, внимательно следящий за событиями на реке. — Защитникам крепости не уйти. Их потопят в Змеиной, или заставят сдаться.

Однако Хозяин бухты не зря слыл весьма умным градоначальником. Он даже не собирался устраивать опереточную водную баталию с заранее известным результатом. Практически одновременно все военные корабли флоридян вспыхнули смолистыми факелами. С бортов, охваченных пламенем, прыгали в воду и спешили к плотам капитаны, последними покинувшие своих «лебедей».

Армада Нечистого растеряно остановилась. Один из баркасов попытался обойти пылающий корабль и едва не сел на мель. Хозяин Бухты расположил «лебедей» точно в проходах между песчаных банок и подводными рифами.

— Проклятье!

Артив бросился к борту и погрозил кулаком отступающим флоридянам. Но вряд ли кто увидел его жест сквозь клубы черного дыма.

— Они просто напрашиваются, чтобы я перебил их на берегу! Тяжелым галерам и баркасам идти к берегу и высаживать войска. А легкие лодочки пусть попытаются обогнуть остров с другой стороны, и нагнать плоты.

В сторону притаившихся беглецов из Д’Алви тянулся печальный караван отступающих флоридян. Лучар прекрасно знала, каково это покидать свой город под напором врага.

— Принцесса, галеры идут к берегу. Скоро войска Нечистого окажутся на поле и могут отрезать нас от своих. Не разумнее ли будет отступить? — спросил барон Гайль.

— Подождем немного. Я хочу встретить флоридян здесь и объяснить им, что битва еще не закончена. Будет весьма отвратительно, если они высадятся и, побросав свои плоты, кинутся убегать. Тогда они сомнут наши боевые порядки.

Гайль поразился этому трезвому замечанию, которое больше подошло бы искушенному полководцу, чем изнеженной принцессе. Впрочем, у него уже было немало случаев убедиться, что Лучар совсем неглупа.

«Д’Алви больше нет, и мне не верится, что мы сможем когда-нибудь отбить назад нашу родину. А жаль, из нее получилась бы великая королева», — подумал барон.

Принцесса наклонилась к самой воде, чтобы смыть с лица гарь, которую принес ветер от ближайшего пылающего «лебедя». В это время прямо из тины к ней устремилась оскаленная пасть норки.

Лучар отшатнулась, когда зубы речного шпиона Зеленого Круга щелкнули у самой ее шеи, и полетела с коряги в воду.

Гайль кинулся к ней на помощь, но норка уже ухватила принцессу зубами за воротник и потащила вглубь воды. Барон с проклятием опустил саблю, боясь задеть Лучар, которая лишь беспомощно дрыгала ногами, взбивая пену.

Один из гвардейцев кинулся в воду и мощными гребками поплыл за норкой, визжащей от возбуждения, но он явно не успевал. Второй нерешительно натянул лук и вопросительно посмотрел на Гайля.

В этот миг со дна Змеиной поднялась гигантская серая туша, вознесшаяся над норкой, словно ожившая скала из морских баек и побасенок. Целый лес щупалец, снабженных присосками, устремился вперед. Одни из них оторвали принцессу от ее пленителя, другие сжали норку в смертельных объятиях.

Истошно завопивший от неожиданности гвардеец повернул назад, а оставшийся на берегу выпустил стрелу, которая утонула в серых складках тела речного спрута, не причинив тому ни малейшего вреда.

Гигант рванулся и за пару мгновений оказался в тростниках, окатив Гайля фонтаном грязи. На ходу чудовище выхватило из воды барахтающегося гвардейца и столь же бережно, что и принцессу, поставило на твердую почву.

На барона, беззвучно открывавшего и закрывавшего рот, уставились бездонные глаза Речного Коня.

На голове спрута произошло какое-то движение, в сторону отъехал серый кожаный капюшон, и показалась человеческая голова. Обращаясь к Лучар, которую буквально трясло, столь эффектно появившийся мужчина заявил:

— Я — Хозяин Бухты. Где я могу найти ту, что именует себя принцессой Лучар?

— Это я, — слабым голосом сказала принцесса, и тут рядом с ней упал труп норки, которую уронил осьминог.

Мужчина проворно выбрался из углубления в теле Коня, спрыгнул на кочку и прижал руку к сердцу:

— Вы действительно привели коронные войска? Мой гонец ничего не напутал?

— Да, и они заняли позиции на поле, готовые встретить десант противника.

— Где-то здесь, говорят, бродят Ушаны. Что же, — хищно улыбнулся Хозяин. — Битва еще далеко не закончена, командор Артив. Пока что вам достались лишь пылающие развалины моего города.

В тростники врезался первый плот, с которого проворно сбежали трое ополченцев, а следом повалили раненые, женщины и дети.