— Похоже, немало зарабатывают эти трюкачи, раз позволяют себе такой эскорт. Где они были до нас?

— Говорят, выступали в портовых городах, да как только северные варвары начали войну, пришлось им двигать оттуда, пока целы. Выступали при дворе Эфрема, да и Дэниеля, пока он был жив.

— Послушай, генерал, а что, если мне встретиться с послом в неофициальной обстановке? Например, устроим турнир, заодно аристократы постучат друг другу мечами по шлемам, пар сбросят. Там же и комедианты эти хваленые выступят.

— Я всецело за, государь.

Генерал не любил официальные церемонии. С его точки зрения королевский дворец казался мало приспособленным для обороны от покушения и внезапного нападения.

А на ристалище войск окажется предостаточно, да и на крышах можно будет рассадить лучников.

Лунь откашлялся и протянул:

— А все же, как насчет лемутов… Негоже, чтобы собаки и обезьяны Нечистого нападали на торговцев и путешественников в двух шагах от границы.

— Ладно уж, — сказал король. — Собери гвардейцев, десятков пять, погрузи на телеги, пусть помашут топорами. Соберешь с дохлых лемутов ошейники, я их в обеденной зале повешу, на страх лысым колдунам.

Генерал кивнул головой:

— Отправлю своего заместителя, сегодня же вечером.

— А теперь оставь меня в покое. Отдай все необходимые распоряжения… — король поморщился, словно от зубной боли. — И ради Вечных Небес, оставь посла и его свиту в покое! Они уже жаловались через церемониймейстера, дескать, твои ищейки так и вьются вокруг, словно мухи вокруг трупа. Нам конфликты с Объединенным Королевством не нужны.

Генерал отдал салют, повернулся на каблуках, и удалился, держа спину ровно, словно был не семидесятилетним ветераном, а юношей из гвардейской казармы, впервые лично лицезревший августейшую особу.

Он сделал все, что мог, и теперь совесть Луня была спокойна. Короли на то и посажены Вечными Небесами, чтобы их обожали и слушались подданные. Спорить с богоданной властью могут только такие нелюди и выкормыши колдунов, как Черный Герцог, подумал старик, выходя из пышной залы.

Король не попытался даже скрыть громкого вздоха облегчения, наверняка достигшего ушей генерала.

Наутро отряд отборных солдат королевской гвардии во главе с заместителем Луня погрузился на телеги и быстро двинулся по давно не езженой дороге, каковая, миновав сельские районы королевства, ныряла в западные джунгли, истончаясь до звериной тропы.

Дожди, заболотившие местность во время отступления воинства принцессы, давно прекратились, и черная земля впитала избыточную влагу. Гвардейцы, всматриваясь в следы колес, оставленных повозками циркачей, продвигались навстречу неприятелю.

Достигнув Грязевого Ручья, воины спешились. Одна половина отряда перебралась через брод на противоположный берег, вторая же, развернувшись цепью, двинулась по тропе дальше, в сторону гати.

В этом месте единственная лесная тропа, служившая путем сообщения Каллины с западом, упиралась в воду, где в незапамятные времена и соорудили гать из бревен и жердей. Путники проходили тут без особого труда, разве что кто-нибудь поскользнется на мокрой коре, да сломает себе ногу. А вот с телег колеса приходилось снимать, и перетаскивать их на руках или специально изготовленных полозьях. Пожалуй, хопперы тут вряд ли бы прошли, но посетители из Д’Алви обычно шли с севера, где имелись наезженные дороги и сносные мосты через реки. Место идеально подходило для разбойничьих засад, и при втором короле Каллины тут располагалась постоянная застава. Однако со временем дорога пришла в запустение, торговцы все реже появлялись с запада, предпочитая идти под охраной воинов Д’Алви по цивилизованным местам, или пользоваться каботажным плаванием. Корабелы Эфрема и Дэниеля брали божескую плату, и давали в сопровождение галеры, так что пиратов торговцы опасались меньше, чем опасностей на узких лесных топях и скользких гатях. Так что маленький форт ко времени правления Дего Шестого пришел в запустение, вал осыпался, сгнивший частокол оплели ползучие растения, крыша кордегардии просела и частично обвалилась.

Завидев полуразрушенное строение, помощник Луня остановил своих воинов и стал прислушиваться.

Со стороны гати действительно послышались хриплые голоса перекликавшихся Ревунов. Вскоре вернулся перемазанный в грязи головной дозор.

— Действительно, лемуты! Сидят на валу, ходят по гати.

— Сколько их там?

— Да на глаз — штук двадцать, не больше. Дубины отложены в стороны, копий и луков не видно.

— Приготовиться!

Гвардейцы без лишней суеты стали подтягивать широкие боевые пояса, пробовать пальцами заточку своих знаменитых двуручных секир, проверять, ладно ли сидят толстые кожаные куртки и войлочные шлема с нашитыми медными чешуйками. Кто забрасывал небольшие плетеные щиты за спину, чтобы сподручней было орудовать топором, а кто прикручивал их к левой руке ремнями, берясь за палицы.

С противоположного берега долетел приглушенный туманом змеиный шип. Ревуны слегка приумолкли, но потом вновь заголосили.

Гвардейский капитан при звуках змеиного шипа улыбнулся.

— На том берегу тоже вышли к гати.

Он поднял к губам бронзовый рог, и протрубил атаку.

— За короля!

Топоры слаженно лязгнули по медным умбонам щитов, и гвардия устремилась из зарослей к заброшенному укреплению.

Ревуны на бревнах засуетились, хватая дубины, а те, что были на валу, попрыгали в ров. Азартно гикая и подбадривая себя дружными криками, воины рванулись вверх по валу, и тут с покосившихся стен ударили стрелы.

Капитан споткнулся и упал на одно колено. Он растерянно потрогал белоперую палочку, торчащую в груди. Вокруг нее по камзолу медленно расплывалось темное пятно.

Пернатая смерть клюнула точно под серебряный медальон, подаренный невестой заместителя генерала.

С лицом, на котором навечно застыло детское изумление, капитан повалился в ров.

На гати шла жаркая рукопашная. Хриплый рев Ревунов смешивался с дикими криками рвущихся вперед гвардейцев. Треск ломающихся топорищ, тупой звук ударов лемутских дубин, хруст разлетающихся щитов, — все смешалось на мокрых бревнах.

Обезглавленный отряд гвардейцев, изрядно прореженный невесть откуда взявшимися лучниками, посыпался в ров, где на них кинулись отчаянно визжащие ласки, пищащие Люди-Крысы и коренастые и могучие Росомахи. В возникшей толчее двуручные топоры не давали людям никакого преимущества, напротив, мешали и задевали своих, в то время как лучники били сверху на выбор.

Как только вторая половина отряда миновала гать, на нее из джунглей ринулись Псы Скорби, на спинах которых потрясали дубинами свежие Волосатые Ревуны.

Началось избиение.

Зная по рассказам порубежников Д’Алви, что в плен к лемутам попадать не стоит, гвардейцы дрались отчаянно, ножами, кулаками, едва ли не зубами. Но исход битвы был предрешен. С первыми закатными лучами последний гвардеец, попытавшийся броситься в мутные воды Грязевого ручья получил в затылок стрелу, нырнул, и уже больше никогда не появился на поверхности.

По истоптанной и окровавленной траве бродили Люди-Крысы, наклоняясь к павшим, отточенными движениями отрезая первые фаланги пальцев для шейных ожерелий своих самок. Во рву слышалась грызня Псов Скорби, приступивших к своей кровавой трапезе.

Со стен медленно сходили невысокие лучники, рыжие, с кривыми ногами. То были дикари из южных лесов, совсем недавно принимавшие участие в разгроме армии Д’Алви. Они прошлись по полю, собирая свои стрелы и оружие мертвых гвардейцев.

Следивший за этой суетой высокий тощий колдун откинул с головы капюшон, достал из складок плаща переговорное устройство, и принялся вызывать мастера С’лорна.

— Говорит Джозато, с границы варварского королевства Каллина. Мы начинаем игру. Совет Зеленого Круга, вы меня слышите? Игра началась.

Нескончаемый переход по джунглям остался позади. Армия Лучар, выдержав несколько форменных сражений с лесными дикарями, наконец вырвалась в саванны и вскоре очутилась на берегу Змеиной Реки.