— Отдохни уже.

База наполнялась огнями. Всегда пестрел «досуговый центр», кто-то оставался в тире. В противоположном углу полигона Кейт Саммерс тренировала медлительного флегматичного Марека Фишера, который совершенно не оправдывал своё интактское происхождение из «вотчины гениев». Саммерс жаловалась недавно, что её рекрут может завалить все экзамены, а она окажется виноватой, но дело вовсе не в ней. Короче, Дрейку повезло, что он выбрал Рыжего.

Этим прозвищем так и хотелось припечатать Нейта, очень уж оно подходило. В полумраке его волосы казались тёмно-медными.

«Рыжий». Так ведь и останется, как Дрейк — Альбиносом.

Почему-то это вызвало улыбку.

Будить его не пришлось. Дрейк ещё только вышел из мужской офицерской казармы, которая, как и женская, была разделена на вполне удобные комнаты по пять-десять человек в каждой плюс длинный коридор с вечными мотивирующими голо, как увидел Нейта. Парень застегнул комбинезон под горло, нацепил нож, флягу, комплект инструментов.

— Рекрут Уиллс докладывает: к охоте готов.

Он даже вытянулся по струнке.

— Вольно, — сказал Дрейк. — Помнишь инструкции?

— Так точно. Следовать за вами, най-рисалдар Норт. Не отставать, не уходить влево или вправо, не опережать.

— Если почуешь алада первым…

— Докладывать вам, сэр.

Дрейк хлопнул парня по всё ещё тощему, но теперь скорее жилистому, чем костлявому плечу. Можешь, мол, когда захочешь.

Их выпустил робот-«привратник» и часовой, который украдкой зевал в кулак. Дрейк показал пропуск: обучение. Раптор Нейта жался к механизму наставника, пару раз едва не ткнулся «мордой» кабины в «хвост», затем дистанция выровнялась. Предутренняя прохлада оседала дымкой конденсата на стекле, олеофобное и влагоотталкивающее покрытие растворяло непрошеную влагу. Внутри раптора поддерживалась стандартная комфортная температура, но снаружи, Дрейк знал, холодно до зубного стука. Шаги механизмов глухо тарабанили о песок, ряски стало меньше, а аладовой травы — больше, желтоватые пятна словно выжигали более тёмную поросль.

— Видишь? — спросил Дрейк.

— Угу, — Нейт откликнулся сразу. — Прошлый раз аладовой травы было меньше.

— Ну, она не совсем бесполезная. Животные могут её есть. По сути, это скорее вроде мутации. Учёные в Интакте изучают эту траву и то, как она влияет на живность.

— И как?

— Понятия не имею, — честно сознался Дрейк.

Периметр он определил заранее. Это была относительно спокойная зона, если они и встретят алада — «кузнечика», не более того. Мерное движение убаюкивало, судя по тому, что раптор Нейта сбивался с шага, тот и впрямь клевал носом. Дрейк привык: он мог спать и вести механизм одновременно, но этому учатся далеко не на первом году службы.

Его подкинуло, привыкнуть к этому было нельзя. Когда-то Дрейк сравнил это ощущение с нехваткой воздуха в шахте, Леони — с ожогом от крапивы, только не на коже, а где-то в кишках. Некоторые рапторы кричали от боли. Другие жаловались на тошноту, головную боль, зуд в костях.

Общее одно: каждый знал это. Нейт тоже понял: остановил механизм. На прозрачном экране всплыло встревоженное лицо:

— Дрейк!

— Да. Ну, я обещал.

Нейт моргнул.

— Типа, я не боюсь. Я их видел. А они меня нет, гы, — видимо, у Рыжего побочным действием «предчувствия» были нервные шуточки. — А теперь чего?

— Ты же знаешь. Ориентируйся по приборам, но вот это, — он тронул горло, с усилием втянул воздух, — главное. Я прикрою.

«Единичка. Но лучше поторопиться, разрыв не очень свежий, будет скоро «двойка».

Он не стал уточнять: Нейт пропал с видеосвязи, а его механизм решительно двинулся вперёд. Вспышек зелёного ещё не было видно, «предчувствие» командовало рапторами далеко за пределами зрения или слуха. Впрочем, алады бесшумны, хотя и сияют ярче любого огня. «Ужасное сияние», именно.

Раптор Нейта был массивной серебристой фигурой, громко топающей по песку и клочьям травы. Успело рассвести достаточно, чтобы корпус блестел, отражая солнце. Дрейк выкрутил настройки приборов на максимум, перевёл на полное ручное управление: в рекруте он не сомневался — просто на всякий случай, подстраховка.

«Тише. Не подходи слишком близко. Они нас не замечают до определённого момента, но важно не перейти черту».

Сто раз он говорил это Нейту. Вспомнит ли теперь? Сумеет ли рассчитать грань?

«Я здесь», — хотелось включить хотя бы аудиосвязь и произнести вслух. Дрейк сдержался. Ещё шаг, два. Пять. Рассвет за горизонтом словно бы померк, полинял. Голубое небо, рыже-бурый песок, блестящий корпус раптора — всё как будто завесили полупрозрачным серым плексигласом. Остался только один свет — зелёный в желтизну. Непередаваемо-яркий.

Дрейку почудилось, что он на дне «шкуродёра»: пещеру завалило, остался маленький просвет, в который он не протиснется. А потом Нейт ударил дизруптером на «хвосте» раптора.

Алад полыхнул ярче. Маленький кузнечик с зародившимися уже копиями-тенями, знаменитыми фракталами света — двойка всё-таки, вырос гадёныш, отметил Дрейк, — затанцевал на месте, кинулся к механизму. Добежит — прожжёт и сожрёт. Алады плевать хотели, насколько прочна материя, хоть из цельного графена сделай раптора. Добежит — будет воронка.

«Рыжий, мать твою!»

Первый залп Нейта задержал рост, но единичка снова выросла до двойки. Тот выжидал — почему, зачем? Расстояние — меньше пяти метров. Алады прыгучие. Кузнечики, мать их.

Дрейк ударил по сенсору и задержал собственную руку. Четыре метра. Три.

Раптор Нейта чуть наклонился. Клацнул «зубами» фронтального дизруптора. Вспышка вытянулась, будто насадили на зелёную иглу небо с землёй, и погасла.

— Ну как? — Нейт широко лыбился со своего экрана. Волосы растрепались, несколько прядей прилипли к уголкам рта.

Дрейк успел спрятать салфетку, которой вытер пот со лба.

— Отлично. На будущее всё же не позволяй им настолько сокращать дистанцию.

— Я боялся промазать!

— Да, но…

«Я за тебя испугался».

Это звучало бы непрофессионально. Дрейк сказал:

— Ты молодец. Думаю, сможешь сдать экзамены и стать сипаем досрочно.

Регенерационный гель был приятно холодным, а вот повязка отчаянно сползала на глаза, это бесило сильнее головной боли. Сорен остановился перед зеркалом, сорвал в пятый раз повязку и налил ещё полтюбика геля поверх огромного кровоизлияния на теменной доле головы. Под волосами гематома казалось кровавой в черноту дырой.

Ему чертовски повезло: удар вышел смазанным, нервным, хотя и вырубил минут на сорок. Сорен очнулся от жужжания медицинского дроида в пустой квартире Вереша среди обугленных стен и брошенных игрушек Хезер, сквозь боль дрожащими пальцами переключил дроида в режим поиска, но ничего не обнаружил. Потом, кажется, вырубился. Это позволило медботу спокойно доделать своё дело, зашить рассечённую голову и вколоть регенерант. Теперь оставалось только мазать гелем и ждать, пока сотрясение мозга пройдёт. Ну и радоваться: бей Вереш точнее, угодил бы в висок — и не помог бы тогда никакой дроид.

Который всё-таки прибыл удивительно вовремя. Сорен вспомнил выражение из старых книг и фильмов: как ангел-хранитель, вот.

«Проклятье».

Понятие проклятия тоже было устаревшим, но некоторые слова просто использовались и потеряли смысл, другие — нет. Хранитель — точно.

«Он присматривает за мной».

Как и за всеми в городе.

Сорен бросил пережатый на «талии» тюбик в раковину. Отражение не радовало — синяки под глазами, больной вид.

«Что я скажу?»

Он застегнул молнию униформы. Нейтральный и очень холодный цвет: голубоватый до неонового свечения. Сорену он нравился и сейчас тоже успокаивал, почти как гель. Его ванная комната тоже была строгой, как и вся квартира — минимализм и пустые выстуженные пространства. И розовая подушка с улыбающейся рожицей на кровати, как единственная диссонирующая нотка.

Сорен Рац был лучшим в медицинской академии Санави. Интакт принял его с распростёртыми объятиями. Он поднялся выше всех — включая этого жалкого дёрганого Таннера, которого словно не двадцать лет назад достали из помойки, а нынче утром, ещё даже помыть не успели. Он мог назвать Энси-Хозяина даже не «мистером Мальмором», а просто «Энди», — тот как будто ничего не имел против.