В одной деревне, где-то около границы, жили двое хозяев. А были они соседи, и жилища их стояли рядом, а поля проходили одно возле другого, и во всю длину между ними тянулся глубокий ров. По краям того рва были высокие валы, так что никакая скотина не могла перейти с одного поля на другое, перелезть через ров. И жили эти два соседа в мире и согласии до поры.

Долго так они в мире жили, пока в одно лето не оставили оба участка у рва нераспаханными. Оставили они их под пастбища и пасли себе скот. Мартин Тшебела пас на своем загоне коней, а Матусь Гжимала на своем — волов и бычков. И вот один раз неведомо каким способом перелез молодой бычок через ров к коням и там остался. Утром рано пошли хозяева по свою скотину, чтобы гнать ее домой, и увидели, что один бычок пасется на другом поле. Как тут быть? Хозяин бычка говорит соседу, чтобы он ему отдал скотину. А Мартин отвечает, что это его кобыла ожеребилась и принесла бычка. А Матусь ему говорит:

— Этого быть не может, чтобы у кобылы родился бычок.

— А как же мог твой бычок перелезть через ров?

И такую затеяли Матусь с Мартином свару, что пришлось им обращаться в суд, Мартин-то так и не отдал Матусю бычка. И вот, как пришел срок, вызвали их к судье. А был Матусь немного беднее своего соседа и потому шел на суд только со своей правдой; Мартин же нанял себе адвоката. Ну вот. Предстали тяжущиеся перед судьей, тот и спрашивает, как все это случилось. Матусь, значит, и рассказывает, как пасли они всегда свою скотину, как жили в мире и в согласии и как раз, невесть каким способом, перелез бычок на поле соседа через ров и Мартин его себе забрал и не хочет отдавать: кобыла-де его ожеребилась и принесла бычка. Ну, а у Мартина-то адвокат нанятый так ловко повел дело, что Мартин выиграл тяжбу, — значит, будто кобыла родила быка. Но на том не кончилось, так как Матусь уперся и сказал, что он не отступится от своей правды, что бычок его и не мог он родиться от кобылы. А потом еще Матусь начал плакаться, что у него и так немного скотины, а Мартину еще отдали его животину, и теперь у него совсем мало осталось, — видно, нет на земле справедливости. Вот судье стало жаль мужика, и он сказал:

— Матеуш, сделайте одну вещь, и если сумеете, то дело ваше будет выиграно. Явитесь ко мне завтра, но чтобы вы не шли, не ехали и были не голым, не одетым.

Мужик опечалился и направился домой. А пришел, его спрашивают дома, как в суде порешили. Рассказал он своей жене и своим детям, что проиграл дело, а Мартин выиграл. И судья, мол, задал такую задачу, чтобы назавтра явиться к нему и ни идти, ни ехать и быть ни одетым, ни голым. И так кончил:

— Что же мне делать? Бедный я Матусь!

А была у него дочка, мастерица на все руки и умница. Она быстро сообразила, как отцу помочь, и говорит:

— Не бойтесь, татусь, я вам посоветую, как быть. Вот что: возьмите козу и садитесь на нее, а ноги у вас до земли достанут. Вот и получится, что не едете, раз ноги пойдут по земле, не идете, раз на козе верхом. Так одно выполните. Ну, а другое условие: чтобы и одетому быть и не одетому, — накиньте на себя сак, чем рыбу ловят, вот и получится — вроде одеты, а через него видать вас.

На другой день Матусь и в самом деле взял козу, сел на нее, закутался в сак и вроде одет, вроде нет. И так прибыл к судье, как он велел. Судья увидел мужика и говорит:

— Хорошо, Матеуш. Одну задачу выполнил. Только это еще не все; решишь другую, тогда отдам тебе бычка.

Приуныл Матусь — какая еще будет задача? А судья ему и говорит:

— Должны вы мне завтра не принести, не пригнать подарок и ногами чтобы он не шел.

Пошел хозяин снова домой в печали и опять рассказал дочери, а она ему посоветовала:

— Возьмите, татусь, пару голубей и несите их в корзине. А когда подойдете к дому судьи — выпустите, и тогда получится, что вроде вы ему не принесли подарок, не пригнали, потому что голуби выпорхнут.

И вот, как судья увидел это, говорит мужику:

— Ну и умный же и ловкий вы, Матеуш. Скажите, однако, мне: кто вам отгадал мои загадки?

А Матусь на это:

— Дочка меня научила.

«Ну, это хорошо — значит, она очень умная девушка», — подумал судья и говорит Матеушу:

— Когда она такие задачи решает, то я бы, пожалуй, на ней женился.

— А что же, если у пана судьи такое намерение, я не противлюсь.

— Тогда велите ей прийти ко мне, надо мне ее посмотреть. Как только женюсь на вашей дочке, так вам Мартин бычка отдаст.

Тут только Матусь хватился и говорит:

— И все это того не стоит, сколько мне потом заботы будет. Ведь Мартин-то решит, что я на бычка променял дочку.

На том дело кончилось. И прошло сколько-то там времени, и вот раз Матеуш заметил, что судья ходит их дорогой, прогуливается как раз там, где тянулся большой ров. А через тот ров был мост, и мужик задумался, что бы тут такое учинить, чтобы найти свою правду, вернуть бычка. А дочь ему так посоветовала:

— Как судья будет тут опять прохаживаться, вы возьмите сак и повесьте его на мосту, а сами полезайте в ров и бейте шестом по воде, будто бы рыбу загоняете в сак. Когда же судья спросит: «Что ты тут, мужик, делаешь?» — то вы ему ответьте: «Вельможный пан судья, ловлю рыбу».

Ну и вот. Только высмотрел мужик, что судья идет на прогулку, — взял сак, повесил на мосту, а сам влез в ров и лупит шестом, чтобы рыбы снизу лезли вверх, в сак. Этим временем судья проходит мимо и видит, как мужик хлещет шестом по луже. Вот судья его и спрашивает:

— Что это вы, отец, там делаете?

— А вот, вельможный пан судья, ловлю рыбу, хочу загнать ее в сак.

А судья ему и говорит:

— Это же невозможно, чтобы рыбы шли на мост в сачок.

А Матеуш отвечает:

— Как это невозможно, чтобы рыбы шли на мост? Если у кобылы родился бычок, то и рыбы пойдут на мост. А вот коли рыба не пойдет на мост, то, пан судья, и кобыла не могла принести бычка.

И только после этого судья задумался и присудил Матеушу его бычка, что влез на Мартиново поле. Тут кончилась наконец тяжба двух хозяев, то есть Мартина Тшебелы и Матеуша Гжималы.

Пришел однажды ксендз к кузнецу и попросил его что-то отковать. Взялся кузнец за дело: накалил железо, выковал, что было нужно, и бросил раскаленную железку на землю. Ксендз расплатился и, собравшись домой, голой рукой схватил еще горячую железку и, конечно, ожегся. Заохал ксендз, а кузнец говорит:

— Как это можно: ксендз, а ничего не смыслит, дурной какой-то…

Позвал он своего четырехлетнего сынишку и велел подать железку. Прежде чем взять, мальчонка плюнул на нее — проверить, не горячая ли.

Увидел ксендз и сказал:

— Вот это здорово!

А кузнец ему:

— Видите, сын кузнеца умнее ксендза.

Пришел ксендз домой. Служанка подала ему обед. Вспомнил ксендз сынишку кузнеца и решил плюнуть в суп — проверить, не горячий ли. Плюнул — не зашипело. Тогда он зачерпнул полную ложку, собрав сверху пожирнее, и обжег себе язык. Бросился он в кухню отругать служанку, зачем такой горячий суп подала. Она в это время наливала в таз теплую воду — собиралась мыться.

— Я сперва проверяю, паи ксендз, не слишком ли горячая, и только потом моюсь, — сказал она и попробовала воду пальцем.

С тех нор, прежде чем есть суп, ксендз всегда совал туда палец.

Один молодой крестьянин, сын зажиточного хозяина, ни за что не хотел жениться. Думалось ему, что слишком ранняя женитьба частенько добром не кончается. Совсем другого мнения был его отец. Он не уставал твердить сыну, что неженатый хозяин немногого стоит, — недаром же говорится, что изба тремя углами на хозяйке держится и только четвертым — на хозяине. Притом жену брать надо смолоду, поздняя женитьба — дьяволу потеха. Уговаривал, уговаривал отец сына — и своего добился: привел сын жену в дом. Да не повезло бедняге. Баба попалась злая, сварливая, неуживчивая — сущая ведьма. Хозяйка она была никудышная, а непременно хотела всем верховодить. Что муж привозил в дом возами, то она умудрялась выносить из дому под фартуком. С утра до вечера они бранились и спорили из-за всякого пустяка. В доме, где прежде жили так тихо и мирно, теперь был ад кромешный. Муж под любым предлогом уходил из дому и возвращался скрепя сердце только поздно вечером.