Скиталец дерзкий в неоглядном море.
Я жажду новых стран, иных цветов,
Наречий странных, чуждых плоскогорий.
Первый: Какое совпадение! И меня зовут Дон Жуан! Правда, я не ищу никаких островов. Я вполне доволен тем островом, на котором поселил меня Мольер,- Сицилией!
Второй: Представьте, и я Дон Жуан! Но я живу в Севилье, в Испании! Меня так и зовут- "Севильский обманщик"! Забавно, не правда ли?
Третий (изумленно):
Вам эта кличка кажется забавной?
Не стыдной? Не позорной? Не бесславной?
Второй (беспечно): Ба! Пусть зовут как хотят! Тем более… между нами… они имеют кое-какие основания! Ха-ха-ха!
Четвертый (миролюбиво): Не ссорьтесь, господа! Мы все далеки от идеала! Должен вам сказать, что где бы я ни бывал – в Англии, в Турции, в России…
Третий (не дослушав):
Простите, я скиталец, но впервые
Я вижу побывавшего в России!
Четвертый: Да, мне пришлось побывать и там, на севере! Я даже был лейтенантом русской армии и брал Измаил под водительством самого Суворова! (Таинственно.) Я был принят при дворе! И сама императрица… впрочем, молчание!
Первый: Отчего же молчание? Повеселите нас рассказом о ваших приключениях!
Пятый (он не проронил до сих пор ни слова): Ради бога, не надо говорить о любви! Я все еще не могу пережить мою разлуку с донной Анной.
Второй: С донной Анной? Гм… Знакомое имя…
Пятый: О боже! Воспоминания мучат меня! Я так и вижу снова тот момент, когда донна Анна была готова подарить мне поцелуй…
Второй (жадно): Ну, ну, ну! И что же?
Пятый (пылко): Как-что? Ведь она же думала, что я не Дон Жуан, не убийца ее мужа, а некий дон Диего!
Первый (с искренним удивлением): Ну и что такого?
Пятый (непонимание, которое он встретил, приводит его в растерянность): Я вас не понимаю… Да ведь сама мысль, что она будет любить меня, принимая за какого-то Диего,- сама эта мысль была мне нестерпима. Нет! – решил я. Пусть лучше ненавидит! Пусть убьет! Лишь бы не лгать любимой женщине!
Второй (присвистнув): Ну и ну! Да какая вам разница, чудак! Пусть себе принимает вас за Диего! Ведь целовать-то она будет вас! Ну нет, я в таких случаях не терялся!
Первый: Да, признаюсь, это какое-то чудачество. Любовь – это ложь! Это игра! Что до меня, то я всегда просто играл, холодно наблюдая за страданиями женщины, словно она всего лишь муха, попавшая в паутину…
Пятый (хватаясь за шпагу): Мерзавец! И ты еще смеешь носить благородное имя Дон Жуана?
Первый (холодно): Простите, сударь, но я имею на это имя больше прав, чем вы. Спросите у любого, что такое Дон Жуан. И вам ответят: холодный, расчетливый сердцеед. Дон Жуан-это я, а не вы!
Пятый: Ты лжешь! Дон Жуаном имеет право зваться лишь тот, чье сердце горит любовью! Защищайся!
Ссора стремительно перерастает в дуэль. Скрещиваются шпаги. И Архипу Архиповичу приходится выйти из роли простого наблюдателя.
А.А.: Господа! Я умоляю вас!..
Пятый: Отойдите, сударь! После того, что выяснилось, нам двоим нет места на земле!
А.А.: Я прошу вас! Подумайте обо мне! Каково мне будет сознавать, что это из-за меня одним Дон Жуаном стало меньше?
Пятый (вкладывая шпагу в ножны): Благодари этого чужеземца, презренный! Ты обязан ему жизнью.
Первый (тяжело дыша, со злобой): Мы еще встретимся…
А.А. (словно после тяжелой работы): Уфф! Ну и дела…
Гена: Архип Архипыч, а почему Дон Жуанов только пятеро? Вы же говорили, что их больше…
А.А. (с подлинным ужасом): Тебе мало этих?!
Гена: (жалобно). Вы же обещали!
А.А. (смирившись, но не ожидая от этого предприятия ничего хорошего): Ну что ж, коли обещал… (Включая машину.) Так… минуточку… Гм… Что такое?
Гена: (подозревая, что это штучки Архипа Архиповича): Что, опять заело?
А.А.: Да нет, не должно бы… А, понятно! Для такой большой трансмутации, должно быть, маловато энергии, Включаю на полную мощность!
Он щелкает переключателем, и в тот же миг раздается отчаянный вой сирены.
Гена: Архип Архипыч, что это с машиной?
А.А. (сокрушенно): Сигнал тревоги.
Гена: А почему?
А.А.: Потому, что машина за нас тревожится. (Ласково.) Она ведь у меня умная…
Гена: Почему это она вдруг тревожится?
А.А.: Потому, что мы с тобой, очевидно, решили перейти границу, допустимую техникой безопасности. Вот она нас и предупреждает, чтобы мы этого не делали.
Гена: И что же теперь?
А.А.: Думаю, что придется нам с ней согласиться.
Гена (разочарованно): Ну почему?
А.А.: Потому, что она права. Подумай сам, если появление пятерых Дон Жуанов чуть не кончилось кровопролитием, что стало бы, если бы они появились тут все…
Гена: Подумаешь! Велика разница, пять или там десять…
А.А.: Вот как? Ты думаешь, что Дон Жуаны – такая малочисленная компания?
Гена: Ну пусть пятнадцать…
А.А.: Больше, Геночка.
Гена: Ну двадцать!
А.А.: Нет, мой друг. Мировая литература насчитывает больше ста пятидесяти Дон Жуанов!
Гена (он просто потрясен этой цифрой): Ста… пятидесяти?
А.А.: Представь себе! И все-разные! Есть среди них и очень симпатичные: романтические герои, искатели идеальной любви. Прямо не Дон Жуаны, а Ромео! Есть настоящие рыцари. Есть даже-ты не поверишь – одна переодетая женщина…
Гена: Не может быть!
А.А.: Тем не менее это правда. Но эти-то как раз не слишком опасны. А вот большинство Дон Жуанов – те просто форменные разбойники. Ничего у них нет святого, любого они могут обмануть, а то и убить. И ведь у каждого-свои хитрости, свои уловки. От каждого жди какой-нибудь особенной каверзы… Нет, Геночка, машина правильно сделала, что не послушалась нас с тобой. Было бы этих Дон Жуанов пять или десять… да хоть бы даже и двадцать, – мы бы с тобой рискнули. А сто пятьдесят… (Безнадежно машет рукой.) Нет, тут уж ничего не поделаешь. Придется тебе поверить мне на слово.
Гена: Да я верю. Только мне вот что непонятно: а зачем писатели так поступают? Почему у них все Дон Жуаны такие непохожие?
А.А.: А ты сам как думаешь-почему?
Гена (подумав): Ну, наверное, писатель так делает, чтобы как-нибудь пооригинальнее написать. Не так, как у других.
А.А.: Что ж, и так бывает. Но главная причина все-таки не в этом. Понимаешь, настоящий писатель ставит героя в те или иные, порою даже причудливые обстоятельства и выдумывает его на свой лад, чтобы выразить правду. Он хочет понять загадку именно этого характера, понять его тайные пружины. И он иногда так точно постигает законы, управляющие характером, что может не только вывернуть героя, как говорится, наизнанку, но больше того: может даже предсказать, что с этим человеком случится позже, к каким победам или поражениям приведет его логика развития характера…
Гена (с сомнением): Вы что же хотите сказать? Что писатели предсказывать умеют?
А.А.: Да! Умеют!
Гена: Ну, это вы шутите!
А.А.: Не шучу. Ты сам это поймешь во время нашего следующего путешествия. (Таинственно.) А начнем мы его…
Гена: С чего начнем?
А.А.: С бала!
Гена: (уж этого он никак не ожидал). А что нам там делать? Танцевать, что ли? Да я даже и не умею…
