Ты думаешь, в стихах не нужно смысла?..
Баян:
А что нам смысл? И без него не кисло!
Нам лишь бы рифма, остальное – муть!
Ты выдержал экзамен? – в добрый путь!
Шагай, малец… Дай только-для порядку
Я занесу тебя в свою тетрадку…
Запишем, что нам показал опрос:
"Звать – Гена. Девяносто лет. Матрос"…
Ты будешь кандидатом Триста пятым!
Гена (недоумевающе): Я – кандидатом! Почему? Зачем?
Баян: Ведь ты ж – поэт?
Гена: Какой поэт? Куда там!
А.А.: Не пишет он ни басен, ни поэм!
Баян:
Плевать! Горшки не боги обжигают!
Не трусь, малец! Лезь прямо напролом!
Глядишь, и будешь выбран королем,
Нахальство в нашем деле помогает!
Гена (ничего не может понять): Я – королем?
Баян:
Держись моих советов!
Ведь вы к нам угадали в самый раз:
Сегодня перевыборы у нас:
Мы выбираем короля поэтов!
Гена: Их разве выбирают?
Баян:
Каждый год.
Вчера был этот, завтра будет тот!
Баян впускает Гену и профессора в зал. Партер, ложи и амфитеатр заполнены до отказа. Публика состоит из литературных героев самых разных книг и самых разных эпох. На сцене-стол президиума. За столом сидят (а некоторые нервно расхаживают по сцене, бормоча себе что-то под нос) кандидаты в короли.
Гена:
Архип Архипыч! Гляньте! Это – да!
Как много их!.. И все они-поэты?
Баян:
Конечно, все! Сонеты, триолеты
Нам это – тьфу! Раз плюнуть! Ерунда!
А.А.:
Да, видно, каждый тут у вас не промах…
А кстати, Гена: видишь здесь знакомых?
Гена:
Знакомых? Нет… Пока – ни одного…
А.А.:
Ни одного? А видишь – вон того?
Его сейчас как раз собрались слушать…
Ну? Не узнал? Да это же Петруша!
Гена: (недоверчиво).
Гринев Петруша?
А.А.:
Ну а кто ж другой?
Гена:
Какой-то он сегодня… не такой…
С тетрадкой ходит и бормочет строчки…
Такого ж нету в "Капитанской дочке"!
А.А. (мягко):
Нет, Геночка, ты просто проглядел.
Тебе он полюбился благородством
И тем, что смел, Но как-то между дел
Он согрешил неважным стихоплетством.
Гена:
Я этого не помню…
А.А.:
Не беда!
Затем-то мы и прибыли сюда.
Через весь зал прямо к столу президиума важно шествует надутый, спесивый мужчина средних лет с грубым, точно вырубленным топором лицом. Перед ним все почтительно расступаются, он величественно кивает.
Гена (не очень тихо и очень непочтительно):
Архип Архипыч! Гляньте! Вот потеха!
Видали вы – такого чудака?
Да на него ж нельзя глядеть без смеха:
Шагает важно, смотрит свысока!
Кто он такой?
А.А.:
Тсс, Геночка, потише!
Мне кажется, он нас с тобою слышит!
Козьма Прутков:
Да, слышал я! И дать готов ответ.
Я обрисую вам автопортрет: "Когда в толпе ты встретишь человека,
Который наг;
Чей лоб мрачней туманного Казбека,
Неровен шаг;
Кого власы подъяты в беспорядке,
Кто, вопия,
Всегда дрожит в нервическом припадке,
Знай: это я!"
Гена:
Что значит – я? А имя ваше как?
А.А.:
Ты все еще не понял? Вот чудак…
Прутков:
Средь ничтожества мирского
Воссияет вам из тьмы
Имя славное Пруткова,
Имя громкое Козьмы!
(Величаво.)
Не аплодируйте! Мне не нужна награда!
Гена:
Козьма Прутков?!
Прутков:
Он самый!
Гена:
Это ж надо!
Баян (он уже на сцене и ведет себя как заправский конферансье):
Внимание!! Пардон, месье, медам!
Силянс! По-русски говоря, – ни слова!
Сейчас имею честь представить вам
Петра Андреича Гринева!
Аплодисменты.
Петруша (робко).
Я… на досуге… как-то намарал…
Один пустяк… Вернее, мадригал.
Я вас не утомлю: в нем строк всего двенадцать…
Голоса:
– Читайте!
– Просим!
– Нечего ломаться!
Петруша (откашлявшись, начинает заунывно читать):
"Мысль любовну истребляя,
Тщусь прекрасную забыть,
И ах, Машу избегая,
Мышлю вольность получить!
Но глаза, что мя пленили,
Всеминутно предо мной;
Они дух во мне смутили,
Сокрушили мой покой.
Ты, узнав мои напасти,
Сжалься, Маша, надо мной,
Зря меня в сей лютой части
И что я пленен тобой".
Аплодисменты.
Голоса:
– Вполне отменно!
– Чинно!
– Благородно!
– Шарман!
– Хотя… немножко старомодно…
– Прелестно!
– Браво!
– Виртуоз стиха!..
Гена:
Архип Архипыч! Что за чепуха!
Зачем он строит из себя поэта?
Петрушу я люблю, но не за это!..
А.А.:
Не горячись. Здесь этот аргумент
Не прозвучит. У них – свои законы.
Баян (громогласно):
Силянс! На соискание короны
Еще один явился претендент!
Гена:
Вот чучело! А это кто такой?
Баян:
Поэт Никифор Ляпис-Трубецкой!
Я просто счастлив предоставить слово
Герою книги Ильфа и Петрова!
Аплодисменты.
Ляпис (читает, "поэтически" завывая):
"Служил Гаврила почтальоном,
Гаврила письма разносил…"
Баян (перебивая его):
Никифор! Милый! Я ж просил!..
Ты слишком стал каким-то… монотонным.
Ну, сколько ж можно шпарить про Гаврил?
Ты новое хоть что-то натворил?
Ляпис:
Я? Натворил!
Баян: Ну, так давай скорее!
Ляпис (гордо):
Куда спешить? Шедевры не стареют!
По-моему, Баян, ты груб и глуп!
А я в стихах известный однолюб…
Сейчас прочту трагические сцены,
Такие – закачаешься, браток!
(Читает с надрывом.)
"Страдал Гаврила от гангрены!
Гаврила от гангрены слег!"
Баян:
Старик! Опять ты кормишь нас старьем!
Тут выборы, а не "старье – берем"!
Ляпис:
Ну, пес с тобой… Есть у меня одно…
Такое как бы вроде полотно…
Такая эпопея… Прямо чудо!
Ну, правда, не закончена покуда,
Но уж такого ты, брат, не слыхал,
И тут не место всяким там упрекам…
(Читает.)
"Служил Гаврила хлебопеком!
Гаврила булки выпекал!"
(Замолкает в ожидании рукоплесканий.)
Осторожный голос:
И это все?
Ляпис:
Пока что – все!
Голоса:
– Отлично!
– Лирично!
– Поэтично!
– Лаконично!
– Какой поэт!
– Ну прямо от земли!
– Ах, он вполне годится в короли!
Баян (старается перекричать этот шум):
Силянс! Пардон! Поэт Владимир Ленский!
С душой, как говорится, геттингенской!
Гена:
Архип Архипыч! Он-то здесь при чем?
Ему что делать с этим дурачьем?
По-моему, они тут все сбесились!..
А.А.:
Нет, не совсем. Не так глупы они.
Ленский (томно):
"Куда, куда вы удалились
