Я оказался не первым, кто заглянул на огонек. Сумрак явился раньше, он смотрит на меня удивленно. Разумеется, он не ожидал увидеть меня таким. Лекарь, насколько я понимаю, тоже, и от него во все стороны разлетается плотный и жирный запах страха, который щекочет мне ноздри, пробуждает ярость и охотничьи инстинкты. Приходится подавить их силой воли.

– Какая хорошая собака, – вдруг говорит девчонка и расплывается в блаженной улыбке.

Я перевожу вопросительный взгляд на Сумрака, и читаю в его глазах, что он сам только пришел и еще не до конца разобрался в ситуации.

– А вот это вот обязательно? – Лекарь показывает на меня дрожащим пальцем, пытается загородиться подушкой. – Сумрак, скажи ему «нельзя»!

Сумрак, конечно же, игнорирует эту дурацкую просьбу. Он присаживается на корточки рядом с девушкой, приподнимает ее голову за подбородок, всматривается в мутные глаза:

– Чем ты ее напоил?

Лекарю не нравится, что Сумрак подошел так близко. Он загребает на себя подушки со всех сторон, словно хочет зарыться под них, чтобы его совсем не было видно.

– Ничего такого! – оправдывается Лекарь. – Я просто хотел помочь ей прилипнуть к этому телу и к этому миру. Возможно, вы думаете, что я несу сущий бред, но никакой это не бред!

Абсолютная бредятина! Похоже, Лекарь и сам под чем-то.

Сумрак щелкает пальцами у девчонки перед глазами, но она никак не реагирует, смотрит на меня и бессмысленно улыбается. Мой друг приходит к выводу, что сейчас бесполезно пытаться вернуть ее в сознание.

– Помог. Молодец. – Заключает он, поднимаясь во весь рост.

Наконец, на шум вышибленной двери прибегают двое квартальных, но видят меня на пороге и тут же уносятся обратно. Лекарь разочарованно цыкает. Я смеюсь по-шакальи, низко свесив язык.

– Значит так, – говорит Сумрак. – Мы ее забираем.

Лекарь открывает рот, но тут же захлопывает с щелчком, кивает, мол, забирайте, конечно, я абсолютно не против. Еще бы он был против.

Мой друг пытается ее поднять и поставить на ноги, но они тут же подламываются в коленях, а спина прогибается назад, будто у нее внутри резиновый позвоночник. Парни Лекаря валятся от хохота, вот-вот животы надорвут. Сумрак подхватывает девчонку на руки, носком ботинка посылает мне ее сумку. Я смотрю на него, как на идиота. Я же не пес какой-то таскать ее в зубах! Но с ним сложно спорить, а когда ты лишен человеческого рта, так вообще невозможно. Сдаюсь и хватаю сумку. Думаю, я нанюхаюсь этих булочек до тошноты.

Мы возвращаемся к машине. Ночь облепляет нас со всех сторон. Город всматривается в девчонку посдлеповатыми глазами тусклых фонарей. Протягивает сизые щупальца тумана, осторожно касается ее волос. Он очарован ею и хочет забрать себе. Сумрак ускоряет шаг.

Возле машины нас уже ждет Пит. Машет нам издалека и бежит навстречу.

– Обалдеть! – восклицает он. – А это еще кто?

– Ее привез поезд, – кратко поясняет Сумрак.

– Ничего не понимаю! Рельсы правда кончаются там, в лесу, километрах в двадцати от Города. Они не разобраны, а обрываются там, как будто их ножом срезали. Отвечаю, рельс просто нет! Я далеко улетел, но так и не нашел где они продолжаются. Волк, зачем ты обернулся? От тебя воняет псиной! И где Кошка? Вы обменяли ее на эту девчонку? Правильно сделали, в последнее время она стала сварливая, как противная старуха. И котлеты у нее на той неделе подгорели.

Мне хочется укусить его за ногу, но сумка здорово мешает в этом деле. Пит везучий парень, уже сколько раз я в этом убеждался! Он вполне мог бы охрометь на недельку-другую.

Пит помогает Сумраку усадить девчонку в машину. Она уснула по пути и не просыпается, даже когда они без особых нежностей закидывают ее на заднее сиденье.

– Разыщите Кошку. – Команды Сумрака всегда краткие и доходчивые – ни переспросить, ни поспорить.

Пит мнется. Он не любит ночного Города и не хочет никуда идти, он боится того, что могут прятать в себе темные закоулки. А я не люблю, когда меня задерживают и тормозят – поднимаю шерсть на загривке, становясь раза в два больше, скалю зубы. Я ужасно убедителен и красноречив. Питпэн тут же принимает одно-единственное верное решение и шагает вперед.

Мы идем по облагороженному скверику, засаженному елками, тополями и дикими яблонями, усыпанными белыми цветами. Со стороны мы, наверное, выглядим, как парень и его собака, которую он вывел на ночную прогулку. Очень большая собака. Пит слишком медленный. Я то и дело убегаю вперед, мне приходится останавливаться и дожидаться его. Я запросто мог бы оставить его, но мне не нравится эта ночь. Чертов поезд взялся из ниоткуда, привез девчонку. Город дрожит в каком-то лихорадочном предвкушении, а Питбуль отправил своих парней за моей головой. Голова Пита им тоже подойдет в качестве небольшого утешения. Поэтому приходится держаться поближе к нему. Пока я рядом, никто не осмелится подойти.

Кошка должна быть в пятом квартале. Мы решили, что ей безопаснее всего будет наведаться к Локи. Я чувствую ее запах и иду по следу. Вообще умение читать следы – относится к тем немногим вещам, за которые я все еще люблю превращаться в зверя. Это как если ты всю жизнь был слеп, а потом вдруг прозрел и никак не можешь насмотреться, пытаешься увидеть все, что не видел до этого, обращаешь внимание на то, на что ни один зрячий бы и в жизни не взглянул. Восхищаешься красочностью мира. С запахами примерно так же.

Мы встречаем Кошку на полпути. Видимо, она узнала все, что было нужно, и решила вернуться к машине.

– Волк! – она подбегает, хватает меня за морду, чешет за ухом. – Ты мой хороший мальчик… Кто тебя так разозлил?

Я неопределенно ворчу. Сложно сказать, кто кого разозлил сильнее. Думаю, Питбуль вообще в бешенстве от моего поведения.

– 

Будь осторожна, – предостерегает ее Пит, – Возможно, у него блохи и даже глисты. Мы не можем знать наверняка. А еще мы ни разу не ставили ему прививку от бешенства. Я бы сперва сводил его к ветеринару.

– 

Может, у него и появятся глисты, если он тебя сожрет. Ты сам-то когда-нибудь сдавал анализы? Мне кажется, тебе стоит, смотри какой ты дрыщ.

– 

Ох-хо-хо! – восторженно вскрикивает Пит. – Посмотрите-ка, какое красноречие в тебе просыпается, когда у Волка оно исчезает! Вы – отличная парочка! Позовете свидетелем на вашу свадьбу? Хотя, волк и кошка едва ли уживутся вместе…

Кэт резко бросается в сторону Летуна, пытаясь схватить его ногтями за лицо, при этом четко метит в глаза, но он ловко отскакивает. Я мог бы помочь его отловить, но мне не хочется. Детская возня. Зеваю и чешу задней лапой за ухом.

– 

Вот! Я же говорил, что у него блохи! – радостно орет Пит, тыча в меня пальцем.

Кошка на это лишь фыркает и забирается мне на спину. Она единственная, кто может себе такое позволить. Я решаю прокатить ее с ветерком, срываюсь с места и бегу карьером. Пит что-то вопит нам вдогонку. Он пытается поспеть за нами, но все больше отстает, в итоге подскакивает и в мгновение догоняет нас в полете. Не сговариваясь, мы начинаем соревнование: кто быстрее окажется у машины. Кошка подбадривает меня радостными воплями, Пит сверху сыплет проклятьями. Финишируем мы практически одновременно, но Летун опережает на какую-то долю секунды.

– Твоя победа не засчитывается – резюмирует Кошка. – Волк нес меня, а ты летел налегке.

– Это вызов! Отсюда до Бункера! Один-на-один! – Пит издает боевой клич и описывает сальто в воздухе. – Песик, ты готов?

Я подпрыгиваю, пытаясь его укусить, но он успевает поджать ноги. Ловкий гаденыш.

– Давай! – визжит Пит от восторга. – Узнаем, кто из нас самый быстрый!

Разумеется, я не собираюсь идти у него на поводу и участвовать в идиотских соревнованиях, но в машину я не влезу в таком виде, и мне так и так придется бежать до Бункера на своих четырех. Превратиться в чудище просто. Сложно снова стать человеком. Сложно не промчаться по сонным улицам Города, хватая раскрытой пастью его особенный дух. Сложно не очутиться в лесу, не раскопать кроличью нору, не попить из горного ручья, не выбежать на опушку и, уткнувшись носом в лунную дорожку света, завыть в ночное небо. Сложно отказаться от звериной мощи и такой соблазнительной, до одури манящей особой связи с этим миром. Сложно вспомнить свой дом и вернуться в него. Настолько сложно быть кем-то другим, что с каждым разом я все больше опасаюсь, что останусь таким навсегда. И прячусь. От Города, от леса и от себя самого.