Я неоднозначно пожала плечами. Кирилл прекрасно знал, что я обязательно наделаю этих самых глупостей. И не зря он не попросил подвезти, а отправился к метро. Все понимает. Спасибо.

На Красной действительно было почти пусто. Я вкратце рассказывала Кристоферу кровавую историю главной площади страны. Мы обогнули Кремль, пробило восемь. Людей стало ощутимо больше, пришлось продолжить экскурсию на машине. Через пару часов Крис начал капризничать.

— Я хочу есть и гулять, — вот прямо, как щенок.

— Как мало человеку нужно для счастья. Не боишься, что заметут?

Мне совсем не хотелось привлекать внимание к его приезду. Собиралась единолично наслаждаться. Слишком часто мне на глаза попадались фото фанатов, которые снимали Криса то в баре, то на улице, то в магазине. Если кто-то узнает его — конец моим планам. Не скажу, что план был четким, но в него точно не входили визжащие девчонки, который обязательно попытались бы изнасиловать моего приятеля без охраны. Охраной сегодня была я. И, кажется, потенциальным насильником — тоже.

— Ты же местная. Придумай, чего-нибудь, — предложил Крис, совсем заскучав в машине.

Я придумала. Сокольники. Осенью там мало народу, и мы совсем недалеко. Я припарковалась, стянула с шеи шарф и протянула Кристоферу.

— Заматывайся хорошенько, — посоветовала я, выходя из машины.

— А ты не замерзнешь?

— Есть запасной вариант, — я подняла воротник куртки. Его это устроило.

Как ни странно, еще работали аттракционы и палатки с едой. Крис долго принюхивался к хот-догу прежде, чем съесть. А потом ткнул пальцем на разукрашенный вагончик.

— Я хочу туда, — ну я прям дите выгуливаю.

— Комната страха? Поверь, оно того не стоит. Если замерз, поехали домой обедать.

— Нет, сначала страшилки.

Это у него, наверно, проф деформация. После фильма о зомби, который принес Мэйсону мировую славу, не может пройти мимо даже самой паршивенькой будки со страшилками.

Я купила билет в кассе, бабуля-контролерша пропустила нас. Хорошо, что осень, обычно летом здесь студенты и школьники работают. Точно узнали бы моего приятеля, даже без зомби-грима.

Крис потянул меня внутрь. Я весьма пугливая особа, но эти пластмассовые куклы с глазами лампочками — тоска зеленая.

— Ну, я же говорила — фигня… — кровавый клоун вдруг завопил, я подпрыгнула.

Больше от неожиданности, конечно. Крис засмеялся.

— Нервишки шалят? Или фигня ожила? — издевался он.

Я легонько врезала ему по плечу.

— Между прочим, я «Зомби» твоих долго не решалась посмотреть, потому что боюсь всех этих мертвяков до тряски.

— О, да я там дико страшный. С нагуталиненой мордой, угольными бровями и синей помадой. Такого педика-замарашку на темной улице встретишь, описаешься. Скорее всего, от смеха.

Я сложилась пополам не в силах побороть хохот. Клоун позади опять заорал, я снова перепугалась.

Упор на звуковые эффекты очень удачно на мне сработал.

Крис повернул меня лицом к ужастику, словно предложил оценить весь набор. Когда его руки лежат на моих плечах, то совсем не страшно. Даже когда это убожество вопит.

Но я все равно предпочла повернуться, чтобы смотреть на моего "зомби".

— Знаешь, единственный кого тут действительно стоит опасаться — это я, — проговорил Крис, ухмыляясь.

Я заметила, что уголок его рта перепачкан кетчупом. Пальцы поднялись к губам. Я аккуратно стерла засохшее красное пятнышко.

— Ах ты, гадкий, ах ты, грязный, неумытый поросёнок! — интересно, а кто-нибудь переводил Чуковского до меня?

— Поросенок? Ты хоть понимаешь с кем разговариваешь, женщина? — его губы медленно приближались к моим.

Уже другой страшок истошно заскулил, я подпрыгнула и невольно натолкнулась на его рот. Он не засмеялся, лишь крепче сжал мои плечи.

Его поцелуи были мягкими и легкими. Почти невинными. Он не соблазнял, не уговаривал. Просто нежно касался мох губ своими.

Прав ты, Киря, я наделаю глупостей. Я уже их делаю, но нет сил оторваться от него.

— Софи, ты же понимаешь, что я приехал не достопримечательности смотреть?

— А я так люблю Москву, — брякнула первое, что пришло в голову.

Он оставил мое сожаление без ответа, снова стал целовать. Становилось жарко. Слишком много одежды, слишком тесное помещение, слишком сильно я его хочу. Крис прижал меня к стене. Его ладони пробрались под мою куртку, заскользили по спине к талии. Там он нашел край водолазки. Прохладные пальцы обожгли голую кожу. Я задрожала, роняя на его губы тихий стон.

— Время вышло, — заорала контролерша.

Меня словно пыльным мешком по голове осадили.

Время вышло.

Какого черта я делаю?

Мое время вышло.

Я могла позволить себе потерять голову в пятнадцать, но не сейчас. Слишком хорошо знакомо это чувство. Когда шатаешься за единственным, кто тебе нужен, унижаешься вопреки всем принципам, строчишь стихи по ночам. Сплошной черный кофе вперемешку с никотином. Я там была. Не понравилось.

Я схватила Кристофера за руку и вывела из вагончика.

— Что она сказала? — поинтересовался он.

Бабуля провожала нас недобрым взглядом.

— Сказала, что это детский парк, а не мотель.

Крис хохотнул.

— Ты там чего-то говорила про обед?

Черти из его глаз весьма красноречиво сигналили о желании остаться наедине. "Домой! Домой" Домой!", — скандировали они. Ну уж дудки. Наедине я с ним не останусь. Чуть не дала в парке, а уж дома точно первым делом завалюсь на спину.

— Поехали, только Кира подберем.

Крис сник, а я взмолилась Богу, чтобы Орлов был свободен.

— Кирюх, привет, ты свободен? Приглашаю на обед, — выпалила я скороговоркой по-русски в трубку.

Крис смотрел в окно, улыбаясь. Я знала, что он прекрасно понимает мои мотивы. Ну и плевать. Наверно, думает, как я буду выкручиваться ночью.

— И чего у тебя на обед? Бутерброды или яичница? — Кир не горел энтузиазмом.

— Пельмени.

— Нашла чем удивить.

— Сама лепила.

— Врешь.

— Клянусь.

— Одеваюсь, заезжай.

Кирилл ждал у подъезда, когда я остановилась. Он подошел к водительской двери, открыл ее.

— Вылезай, — скомандовал Орлов.

— С чего это? — вот придурок.

— Не заставляй меня говорить, что я не доверяю бабам за рулем.

— Ты уже это сказал.

— Ты меня заставила. Вылезай.

Мы вели этот идиотский разговор на английском. Крис хихикал. Шовинисты, мать их.

Орлов вырулил на дорогу, я развалилась на заднем сиденье с обреченным видом.

— Ну как Москва? Много посмотрели? На Воробьевых были? — спросил Кирилл у Кристофера, но ответила я.

— Не были мы нигде толком. На Горах сейчас народу тьма. Да и мистер Мэйсон не интересуется достопримечательностями, — теперь я злилась на них обоих.

— Все равно я настаиваю. Поезжайте вечером на Воробьевы горы. Это нельзя пропустить, — он обратился к Кристоферу, — Там есть памятник Огареву и Герцену, пытай ее, но пусть отведет туда и расскажет про них. Я сам историк, но когда Соня говорит о Герцене — обкончаться можно.

— Серьезно? Я бы хотел… — Крис обернулся ко мне, — …обкончаться.

И подмигнул, говнюк. Я показала ему фак в ответ. Кир заржал.

— Придурки, — надулась.

И, черт побери, смутилась. Всю дорогу эти двое трепались как будто сто лет знакомы. Я не лезла. Зачем? Чтобы опять нарваться на сальные двусмысленности? Нет желания.

— А меня ты встречала гречкой с тушенкой. Крис, приезжай почаще. Может эта мартышка и борщ научится варить, — процедил Кир с набитым ртом.

— Я и так умею.

Мы сидели на моей маленькой кухне, поглощали пельмени. Да, я хотела удивить своего английского приятеля русской кухней. Кажется, удалось. И не только его.

Кажется, было большой ошибкой пригласить Кирилла. Напряжение он снял, но при этом позорил меня по любому поводу. И без оного.