Не знаю, что впечатлило меня больше: взгляд, пробирающий до дрожи или ощущения, которые дарили его пальцы, проникая в меня.

Не хотелось прерывать наш зрительный контакт, но зрачки закатились сами собой. Я начала что-то безудержно лепетать, хватаясь руками за простыни и подушки. Когда стоны уже были похожи на вой, Крис перевернул меня на живот.

— Ну уж нет, возьми меня с собой, малыш.

Ахнув, я вжалась в кровать. Крис навис сверху.

— Так не должно быть очень глубоко, да? — прошептал он, — Нам ведь можно?

Крис говорил это, целуя мои плечи, чуть касаясь грудью спины, прижимаясь пахом к ягодицам.

Что я могла ему ответить в такой ситуации? Сама не очень много знаю о беременности, но, кажется, если очень хочется, то можно. Поэтому я одобрила планы Криса нечленораздельным мычанием в подушку.

Не прекращая водить губами по моей коже, он просунул руку мне под грудь, крепко прижал к себе. Я тут же почувствовала, как его горячая плоть пристроилась у меня между ног. Мягкое скольжение по клитору — дразнит. Но мучить меня Крис е стал. Он проникал в меня медленно, аккуратно. Я закусила край подушки и вцепилась в руку Кристофера.

— Тебе больно, малыш? — от тут же остановился.

— Н-нет. Продолжай.

Движения сначала были медленными и чувственными, затем стали уверенными и мощными. Казалось, что в такой позе все мои потайные точки удовольствия были мгновенно атакованы, и я не могла остановить накрывшую меня в три счета оргазменную стихию.

Я просто выла в подушку, а Кристофер не останавливался.

Боже, помоги мне.

Хотя нет, помоги ему.

Я открыла глаза.

По комнате разливался яркий свет от ночника.

В кровати я одна, Криса нигде не было. Но я е успела распереживаться, потому что услышала шум льющейся воды в душе.

Потянувшись, я перекатилась на другую сторону кровати, прижимаясь лицом к подушке, глубоко вдыхая, пытаясь уловить любимый запах.

Тело приятно ныло, но мне было мало того, что я получила. Нежность рвалась наружу. Я была переполнена ею и настроилась облить излишками этого счастья того, кто сейчас плескался за дверью ванной комнаты. Зачем мне голова, если я её потеряла?

Очень скоро в спальню вернулся Кристофер. Кроме полотенца на бёдрах и наглой ухмылки на нём больше ничего не было. Я в ответ возмущенно засопела и демонстративно надулась.

— Мне показалось или тут кто-то чем-то недоволен? — Крис забрался на кровать и уселся передо мной по-турецки.

А мне показалось или я действительно вижу? Ну вот там…под полотенцем? Я быстро отвела свои бесстыжие глаза от созерцания «райских яблочек» и отвернула голову в другую сторону.

— Да что ж такое, — пробурчал Крис и одним махом перевернул меня на спину, прижав руки по бокам и вцепившись в меня хитрющими глазами — Давай, выкладывай!

И тут меня прорвало.

— Я не могла касаться тебя, Мэйсон! Это издевательство.

Укусила бы его за нос, если бы дотянулась.

— Хм…Ну, ты долго напрашивалась на наказание, детка. Я ничего не забыл, — он злодейски подвигал бровями — Ты сама виновата.

Он свалился рядом на спину, засунув руки под голову.

— Я отомщу, — пообещала я самым грозным голосом.

— Ух ты! Всегда боялся цыплят. Они такие опасные, — издевался Крис.

Вот гад!

Я вскочила на колени, прикрывая грудь простыней.

— Всё, что ты скажешь, будет использовано против тебя, мой звездный, зазнавшийся друг, — я вещала голосом шерифа из старых вестернов.

Меня забавляла вся эта ситуация, но сдаваться я желала.

— Сначала предъявите значок, шериф, — парировал Крис.

Хищно улыбнувшись, я резко сорвала с себя простынь, предоставляя ему на обозрение все свои значки. Он сглотнул.

— Сдайте оружие, мистер Мэйсон. Сопротивление бесполезно.

— Сдаюсь, — выдохнул Крис и поднял лапки кверху.

Я медленно стянула с него полотенце. Все мое.

— Доброе утро, малыши! Пора просыпаться!

Я открыла один глаз. Кристофер стоял у кровати и улыбался. До меня тут же дошёл смысл его обращения во множественном числе, и я, густо покраснев, спряталась под одеяло. Он подхватил меня на руки, как была, завернутую.

— Эй! — я высунула нос.

— Я читал, что беременные женщины, во избежание головокружения, сначала должны завтракать, а потом уже приступать к передвижениям. Завтрак ждёт, детка.

Крис внес меня в гостиную, где уже был сервирован стол, на котором помимо блюд, стоял милый букет из ромашек.

Крис избавил меня от одеяла, усадил на стул.

— Приступай. Еда на столе, — продолжил он тоном заботливого папочки.

Я моргнула раз пять. Кристофер взглядом приказал мне начинать. Я не могла ослушаться, взяла вилку. Но кусок застрял в горле, едва он сказал:

— Софи, у меня самолет через час.

Ожидаемо, в общем, но глаза все равно защипало. Как я смогла отпустить его без истерики в Москве? Сейчас это казалось подвигом — не расплакаться. Гормоны что ли? Или я совсем пропала?

— Не надо, Софи, — Крис погладил меня по щеке, поцеловал туда же.

Я глубоко вздохнула, приказав себе держаться. Оценив улыбкой мо мужество, Крис продолжил говорить:

— Ты будешь умницей, пока меня не будет. Никаких экстремальных фантазий, никаких стихийных бедствий, никаких сигарет и прочей пакости. Это понятно?

Я покивала.

— Чудесно. Я рад, что мы друг друга поняли. Клинику тебе поможет выбрать мама. Ники поможет купить все, что нужно, — и Крис положил рядом со мной банковскую карту золотого цвета.

Я захлопала глазами и приготовилась спорить. Но Крис быстро пресек этот порыв.

— Ты возьмёшь её без комментариев, Софи.

Комментарии при себе я оставить не могла, поэтому открыла рот, чтобы высказаться. Крис накрыл мою руку своей, пресекая протест.

— Малыш, я прошу тебя, сделай это ради меня. Я просто хочу позаботиться о тебе и ребенке. Это ведь меньшее, что я могу сейчас. Пожалуй, единственное.

Я снова закивала, сдаваясь. Не могу ничего сделать, когда он так смотрит на меня, так нежно гладит, говорит так ласково и убедительно.

— И еще, — продолжал Крис, — Пожалуйста, не обижайся, что я не беру тебя с собой в Америку. Находиться рядом со мной сейчас… В общем, это конец нормальной жизни. У меня даже дома нет — живу в гостиницах. Даже не живу, а ночую. Не смогу даже капли внимания тебе уделить. И папарацци… Если фотографы пронюхают, они тебе не дадут шагу ступить.

Я вздохнула, кивая. Понимала, о чем он говорит.

— Просто давай потерпим. Ты будешь с моей семьёй — так мне спокойней.

Сигнал мобильника перебил его.

— Да, спускаюсь, — Крис убрал телефон. — Малыш, мне пора.

Он коснулся моей щеки.

— Я пойду. А ты останешься на месте. Твою одежду принесут попозже, чистую. Поешь, пожалуйста, прими ванну, сходи в спа. Мой водитель отвезет тебя в Барнс по первому требованию.

— Но… — я вцепилась ему в руку.

Крис вздохнул:

— Вот поэтому ты и останешься на месте.

Он нежно поцеловал меня и быстрым шагом вышел из номера, не оглядываясь. Через минуту пришло сообщение:

Ты нужна мне, Софи.

Соня

Я проснулась и уставилась в потолок.

Две недели прошло, а я так и не привыкла.

Мэйсоны взяли меня в оборот. Ник протащила меня по магазинам и накупила все необходимое. Крис и Кирилл, два интригана, запихали мне в чемодан только верхнюю одежду. Даже зубной щетки не было. Косметика, белье — тоже лирика. Ник поносила братца последними словами и сгребала с полок все необходимое. А еще подключила меня к местной сотовой связи.

В моей комнате материализовался ноутбук, подключенный к интернету. Я была на связи с мамой и Кириллом.

Мама… Она чуть с ума не сошла. Ей мало что говорило имя Кристофер Мэйсон, но сам факт моего спонтанного переезда и беременности от иностранца поверг ее в шок. Отличница, комсомолка спортсменка, мама слабо представляла меня в центре этой мыльной оперы. Но, в конце концов, я всегда была немного чокнутой. Сначала моталась по всем этим конференциям, потом поступила на филфак (роскошь, доступная только безумцу), после университета умотала в Москву к какому-то непонятному парню, даже не любовнику. Мама привыкла к моим кульбитам, но чужая страна, чужая семья и ребенок не пойми от кого, это слишком даже для меня. Поэтому родительница пригрозила, что приедет и велела сматываться, если что. Дезертировать я не собиралась, но было приятно знать, что в тылу меня ждут и примут.