Признание о том, что меня хотят использовать в качестве донора спермы уже готовы были сорваться с языка. Пришлось прикусить его, воспользовавшись уловкой всех лгунов: "я просто не говорю всю правду". Даже Кэлу не нужно знать. Никому. Это наше дело. Только мы будем решать. Никаких третьих лиц. Ни Донны, ни родителей, ни сестёр я не собираюсь посвящать в свои планы.

Келлан немного подался вперед, нависнув нал столом, проговорил тихо:

— А ты сам-то знаешь чего хочешь?

Знаю, Кэл. Я знаю, чего хочу. Я хочу быть с ней. Хочу все вернуть и получить немного сверху в качестве компенсации. За ее отчужденность, за ее метания, за ее красоту и острый язычок. За то, что теряю контроль над собой, своими чувствами и желаниями, стоит ей оказаться рядом. За то, что я просто хочу быть с ней.

Просто хочу.

Я готов заплатить за свою глупую жестокость. За то, что тогда зациклился на своей невменяемой теории свободы. Я дам все, что она попросит. Даже оформлю бонус сверху. Если уж кредит доверия открыт, я выжму из нее все без остатка.

И сам выложусь по полной.

Соня

Две недели ада в голове.

Молчит, засранец! А мне показалось, что…

Да, Соня, тебе показалось.

Кому понравится роль племенного жеребца?

Вспомнились объявления в отечественных газетах о случке породистых котов: «Симпатичная кошечка с родословной встретится в интимной обстановке с чистокровным британцем».

Вот так и я. Без родословной, правда. Но документы есть. Права подойдут? Не сложилось с произвольной программой, так я заставлю его откатать обязательную. Много-много-много раз.

Но Кристофер далеко не дурак. Местами кретин — да. Но не дурак.

Ну, можно же было хотя бы позвонить и сказать: «Софи, иди к черту, я не собираюсь, как высокородный кобель ходить на случку». Тогда я бы точно знала, что должна делать — брать террором, измором — как угодно, но брать свое.

А в этой тишине, я даже работать толком не могла. Все сроки спустила в унитаз, в голове ни одной дельной мысли. Только и думаю, что об этом упертом баране.

Чёрт!

Тишину взорвал сигнал сообщения.

Крис!

Завтра у меня в 16.00

Сухо, коротко, по делу.

Впереди пятнадцать часов нервотрепки до встречи с ним.

Господи, помоги мне.

Утром, устав бороться с бессонницей, я вылезла из постели с твердым намерением выглядеть сногсшибательно. В конце концов, вопрос ребёнка — это вопрос банального соблазнения. И Крис дожнет быть в полной боевой.

Сладко потянувшись я отправилась в ванную, зная, что день будет замечательным.

Первая половина пролетела почти незаметно, потому что мы с Киром брызгали слюной, ругаясь с редакторами.

На часах почти 17:00. Но я не в постели Криса Мэйсона, а… в пробке.

Крис точно в бешенстве! Я жутко опаздывала, а у моего звездного донора свободное время было расписано до 3180 года. Самое ужасное, что застряли мы всего в двух кварталах от отеля Кристофера.

И хоть вой, но машины двигались с черепашьей скоростью.

Мобильник.

— Где тебя носит, Софи? — он точно в ярости.

— В пробке, — пискнула я.

— Ты хоть представляешь, сколько народа я послал сегодня, чтобы освободить время для тебя?

— Я…

— Ладно. Где ты? — он немного сбавил обороты.

— Я тут в паре кварталов. И ни конца, ни края….

— Тогда в чем дело, мисс? Вспоминаем, зачем человеку даны ноги и вперед! Я жду. Пока еще жду тебя, — он отключился.

На улице было ветренно, поэтому выходить из теплого салона мне не хотелось, но…

Расплатившись, я вылезла из машины и влилась с поток спешащих людей. Не успела пройти и половину пути, как погода окончательно испортилась, и начал накрапывать дождь.

Разве могло стать еще хуже?

Стало …

Когда я вошла в фойе отеля, то была насквозь мокрая: вода капала с волос, с ресниц, стекала по лицу, уничтожая мой макияж, ручьем бежала с одежды. Хорошо еще додумалась надеть кожаную куртку, которая немного защитила от влаги, но не от холода.

Потрясающе выгляжу!

Но назад хода нет.

В зеркальном лифте я салфетками стерла остатки туши.

Восхитительно.

Мой план шикарной соблазнительницы канул в лету. Вся боевая готовность превратилась в совершенно размазанное состояние. Не удивлюсь, если и настроение Криса будет точно, как стрелки на часах. Пол шестого. Я опоздала на тридцать минут. Мда.

И снова вернулась неуверенность, сомнения.

Чертов дождь изгадил не только мою отполированную витрину, но и нещадно отхлестал по щекам.

Куда я лезу со своими бредовыми идеями о детях и чувстве долга?

Я лезу в штаны к Мэйсону, выбирая какие-то окольные пути.

Духу признать не хватает, что меня интересует не только результат, но и процесс.

И почему, я не думала об этом раньше, дома, бессонными ночами? Нужно обязательно позагоняться перед его дверью.

Идиотка.

А к черту все.

Иди, Соня, беременей.

Я постучала, он открыл почти сразу. Хмурый, даже злой. Молча подвинулся, пропуская меня внутрь. Окатив с ног до головы оценивающим взглядом, хмыкнул.

Вот гад, ну мокрая… Что смешного? Я прошла в гостиную, но не решилась сесть влажным задом на диван. Так и стояла, смотрела на него словно завороженная.

Крис тоже таращился на меня. От этого взгляда мне вдруг стало не по себе. Дрожь пробежала по телу, покрыв кожу мурашками. Этот серый стальной лед заморозил меня посильнее дождя.

Я подняла глаза и увидела, как его пальцы перебирают пуговицы рубашки. Он стащил ее с плеч медленно, с кошачьей грацией, повесил на спинку стула. В каждом движении сквозил ледяной расчет.

Сейчас он, как доктор, вколет мне протеиновый укол и отправит домой, будет терпеливо ждать результата. Так же, как и я.

Крис снял майку, отправил ее к рубашке и сделал шаг вперед. Я впилась в него глазами.

Умоляя, желая…

Но этого мало.

Его пальцы сжали молнию на моей куртке, потянули вниз.

Я не могу.

Не так.

Я не машина. Не смогу себя контролировать, не смогу быть такой же холодной, расчетливой, как он.

Слезы покатились по щекам.

Я оттолкнула его руку, запахнула на себе мокрую куртку и рванула к двери.

— Нет. Все от меняется. Я передумала, — кричала на бегу, стараясь сдержать дрожь в голосе.

Я же сильная, я же пришла к нему и требовала платы за несдержанное слово, за его ошибки.

И что теперь?

Все.

Я не могу.

Лучше продолжать прятаться друг от друга, чем затевать игру с сомнительными правилами, где я заведомо лузер.

Крис

Вот значит как? Передумала? Эти игры в неприступность оказались ей не по зубам? Теория «Сделай мне ребенка» дала трещину? Нет, малыш, так не пойдет. Я уже все решил. Устроила тут ромашку. Хочу — не хочу.

Я в два шага сократил расстояние между нами, поймал ее, развернув к себе лицом.

Никуда ты не сбежишь.

Никуда я тебя не отпущу.

Она дернулась два раза и замерла в моих руках.

Глаза опустила.

Ну да, красивый ковер. Но я-то лучше.

— Софи.

Я, наверно, слишком грубо начал, напугал ее, расстроил.

— Посмотри на меня.

Она помотала головой. Я аккуратно, но настойчиво приподнял пальцами ее лицо за подбородок.

Плачет…

Ну что за хрень!

Вся моя решимость, словно салфетка намокла от ее слез и стала какой-то непонятной размазанной субстанцией.

— Малыш, не надо плакать, — прошептал я, вытирая пальцами мокрые щеки, — Скажи, ты хочешь ребенка?

Она кивнула.

— Но я не хочу тебя заставлять… — тихо проговорила Софи, снова пряча глаза.

— А меня ты хочешь?

Ой, какой я наглый. Все яйца в одну корзину. Или пан — или пропал.

— Ты знаешь… — тихий шепот.

Догадываюсь, но мне очень нужно это услышать.

— Ничего я не знаю, Софи. Скажи.

— Да, — глаза прожгли меня так смело и горячо.